Ольга Силаева - Драконье лето
Я круто обернулся.
— То есть?
— Везде одно и то же, — он пожал плечами. — Из залов, заваленных книгами, мы выжимаем лишь крупицы. Наставления, восхваления, редко — размышления. Что до магии огня, они, похоже, забыли все.
— Но каждая жизнь есть памятник самому себе. — Я старался, чтобы голос оставался спокойным, но, видимо, мне это не удалось: де Верг удивленно поднял брови. — Каждый хочет, чтобы частичка его жила вечно. Разве мы чем-то отличаемся от драконов?
— Ну, как сказать, — в голосе де Верга прорезались ехидные нотки. — У некоторых из нас, к примеру, есть стиль.
— Вероятно, базарный?
— Хватит! Все споры в карете, — отрезал Марек. — Взялись!
На секунду зрение заволокла холодная пелена. Тело хотело сухого пламени, а его не было. Я с усилием отвернулся от де Верга. Интересно, что чувствует он?
Марек сказал что-то еще. Лин кивнула и скользнула к нему, не поднимая брызг. Кажется, в ней совсем нет огня, если она не ведает, что это такое — его лишиться. Де Верг стал рядом со мной, аккуратно подобрав рукава.
Я наклонился, упираясь в грязь непослушными ногами, и толкнул. С ужасающим скрипом — я дернулся, чтобы обхватить ее руками, настолько я был уверен, что она развалится, — карета дрогнула, завалилась на левый бок и ухнула передними колесами в воду. Лошади испуганно заржали.
— Так, — Марек тяжело дышал. — Кто из вас умеет обращаться с лошадьми?
— Я… немного, — с сомнением сказала Лин. — Мне пойти к ним?
— Да. Попробуй их успокоить. Мы возьмемся втроем.
Проходя мимо меня, Лин отвела взгляд. Не знаю почему, но я почувствовал себя виноватым. Пепел и дождь! Если ей и дали огненное имя по ошибке, при чем здесь я? Что я могу сделать? Рассказать ей, что Корлин использовал ее тело, как вещь? И что она скажет? Что почувствует?
И, главное, что это изменит?
— Взялись, господа маги, — скомандовал Марек. — Насчет «три»!
Де Верг тихо выругался. Я вздохнул и придвинулся к карете.
— Раз… два…
Ржание стихло, и я поразился тишине, стоявшей в лесу. Лишь ветер, теперь уже прохладный, вечерний, бесшумно бил в рукава, и на большой высоте пели ветви. Я поднял голову: с огромных облаков в грязь падали листья. Впереди небо успело потемнеть. Ох, и заедем мы… будет нам и постоялый двор, и горячий ужин. В чистом поле.
— Три!
Карета дрогнула и заскрипела. Я почувствовал, как струйка пота стекает вниз по спине, и вздрогнул.
— Еще!
Карета качнулась второй раз, дернулась и пошла.
— Не опрокинется? — тревожно спросил я.
— Придержим, — отозвался Марек. — Идите следом, а я пойду к лошадям.
Через полсотни шагов мы вышли на проселочную дорогу, и колеса застучали ровно. Я тупо шел за экипажем, с преувеличенным вниманием рассматривая клочья грязи на ободе колеса: не было сил даже посмотреть вверх. Ссадина на виске ныла, рубашка промокла насквозь. Де Верг пошатывался; за ним тек шлейф грязной воды.
— Ну что, герои, едем? — Марек спрыгнул с места возницы. — Мы с Лин будем править, так что вы сможете переодеться. Анри, соберись. Я уверен, в твоем гардеробе найдется еще не один наряд, способный сразить деревенских жителей.
— Вы сговорились свести меня в пепел, — раздраженно буркнул Анри. — Что, у кого-то в роду были драконы? Признавайтесь, чего уж там.
— При драконах дороги были сухие, — вздохнул Марек. — Этого у них не отнимешь.
— О да! Дороги сухие, путники жареные — чем не благодать? Вперед, — де Верг, и впрямь подтянувшись, бросил на меня снисходительный взгляд. — Подыщу вам что-нибудь, коллега.
— Да уж, сделайте одолжение, — в тон ему ответил я.
Марек покачал головой, но ничего не сказал.
— Вода! — оказавшись в карете, де Верг немедленно стянул мантию через голову и швырнул ее на пол. — Бесполезнее поездки в истории ордена еще не было.
— Куда же вы ездили?
— Гонялись за мифами, — он достал из-под сиденья две рубашки и перекинул одну мне. — Если бы Мареку сообщили, что далеко в море доживает век величайший из магов, он тут же поднял бы парус. Что до брошенных драконьих библиотек, их число приближается к ста.
— И вы проверяете слухи? Неужели маги столь наивны?
— Ну, некоторые слухи вовсе не беспочвенны. Скажем…
Я напрягся.
— Скажем, жил однажды волшебник. Болтался по свету, листал древние фолианты, что-то пробовал, что-то записывал. Повидал немало, да и научился кое-чему. А потом умер, — он холодно посмотрел на меня. — Орден интересуют накопленные им знания, знаешь ли.
— И сколько их таких было? — лениво спросил я, стараясь, чтобы не дрожал голос.
— Всего один, — де Верг застегнул манжеты и потянулся за мантией. — Неуловимый Корлин. Но мне и его хватило с лихвой. Право, если бы мы не наткнулись на вас двоих, поездку с полным правом можно было бы назвать пшиком.
— Так-таки ничего не нашли?
— Говорят, он умер в нищете, в деревенском трактире. Говорят много чего. Но, — де Верг поднял палец, — у нас есть кое-что получше.
Я с удивлением заметил, как загорелись его глаза. Светский щеголь и высокомерный аристократ любит копаться в рукописях?
— Кстати, слушать меня с открытым ртом в мокрых подштанниках вовсе не обязательно, — добавил де Верг.
Я молча швырнул ему рубашку и принялся отворачивать брюки.
— Гордость — это прекрасно, — отрешенно произнес он. — Так вот, мы побывали в Херре. Драконы все не угомонятся: как раз перед нашим приездом какой-то идиот пытался устроить царство драконье по второму кругу. Еле крылья унес. Жаль, что не насмерть, но не в том суть. Магистрат города бережно сохранил библиотеку хозяев, и мы с Мареком имели удовольствие ее приобрести. Отнюдь не за символическую сумму, но…
Меня зазнобило. Мою библиотеку. В замок Эрика Риста, куда я в лучшем случае войду на птичьих правах гостя, ученика, никого. Где для того, чтобы протянуть руку и погладить шершавые переплеты, нужно разрешение архивиста. Интересно, кто ест с моих тарелок, накрывается моими покрывалами, зажигает мои свечи?
Я провел рукой по влажному лбу. Пепел, это же вещи! Какая разница, спишь ты на шелковой кушетке за три тысячи или на льняных простынях за шестьдесят монет? Когда я жил на ферме, разве меня это волновало?
— Эй, ты что?
— Ничего, — я опустил руку. — Ничего.
— Хм, — де Верг уже закончил одеваться и оправлял на коленях мантию цвета вечерней листвы. — Если адепты грядущего так раскисают от простой лужицы, далеко же мы уйдем.
Я не нашел в себе сил на остроумный ответ.
Дорога повернула налево, и в окно так резко пахнуло прохладой, как будто та сидела в засаде и ждала именно наш экипаж. Нас подбросило на сиденьях.
