Филипп Керр - Джинн и Королева-кобра
— Возможно, это наведет тебя на след, — сказала Филиппа и передала матери каменный медальон. — Я нашла это на полу в библиотеке. Должно быть, один из грабителей выронил, когда превращался в вино.
Миссис Гонт тщательно рассмотрела медальон.
— На рисунке змея, — сказала она. — Похоже, кобра. Никаких других выводов я сделать не могу. Но я знаю того, кто может. Господин Ракшас. Он наш главный эксперт по этим вопросам.
— Так давай пошлем ему медальон, — предложила Филиппа. — С курьером.
— В этом нет никакой необходимости, — сказала миссис Гонт. — Достаточно послать медальон Нимроду, нутряной джинн-почтой.
— Что это такое? — спросил Джон.
— Смотри.
Миссис Гонт положила каменный медальончик себе в рот и — не без усилия — проглотила целиком.
Близнецы настолько оторопели, что даже не нашлись что сказать.
— Не пройдет и часа, как Нимрод закашляется и извергнет эту штучку наружу, — сказала миссис Гонт. — Разумеется, такой способ связи действует только между близкими родственниками. Причем взрослыми. Джинниорам это не по силам. Зато можно сэкономить уйму времени, да и стоимость пересылки. Не говоря уж о ценном побочном эффекте — о похудании. Ведь главная задача любой диеты — снизить аппетит.
В Нью-Йорке так модно худеть! Даже джинну с моей комплекцией приходится следить за фигурой.Глава 3
Не на жизнь, а на смерть
Миссис Гонт так давно не обменивалась с братом нутряной джинн-почтой, что забыла, что должна обязательно ему позвонить и предупредить о том, чего ожидать. В этом случае Нимрод нашел бы возможность уединиться в момент прибытия «почты» и избежал бы таким образом лишних затруднений. Вместо этого он оказался в кабинете стоматолога на Уимпол-стрит, где ему чистили и полировали зубы, так что прибытие нутряной джинн-почты случилось ужасно некстати.
Медсестра-гигиенист Мэнди Мэндибьюлар как раз заканчивала чистить ему зубы ультразвуковой щеткой, но вдруг она отшатнулась от пациента и сдернула маску, под которой оказалось симпатичное, но бледное от испуга личико.
Нимрод жутко боялся зубных врачей — с того самого дня, когда ему с величайшим трудом удалили зубы мудрости. Корни сидели так глубоко, что доктор Джоррид попросил о помощи сидевшего в приемной пациента — циркового силача Бельцони. Зуб вылез, только когда богатырь потянул щипцы со всей силы… Одним словом, увидев выражение лица Мэнди, Нимрод страшно перепугался.
— Что там? — спросил он. — Нарыв? Дырка? Что-то ужасное? Что?
Мэнди сглотнула и указала на рот Нимрода.
— У вас что-то поднимается вверх по глотке, — сказала она. — Предмет какой-то… не знаю, как описать.
— Предмет? — Нимрод выпрямился в зубоврачебном кресле, сорвал с груди салфетку и закашлялся, буквально забился в удушающем спазматическом кашле. — Закатай меня в бутылку, вы правы, — прохрипел он между спазмами.
К этому времени у него уже появились предположения о том, как посторонний предмет — не важно какой — мог попасть внутрь его организма. На миг он рассердился на Лейлу за то, что она вздумала послать ему что-то по нутряной почте без всякого предупреждения. Но одновременно он возликовал: значит, их отношения полностью восстановились и сестра стала близка ему, как в былые времена! Иначе она не смогла бы воспользоваться джинн-почтой.
Спустя мгновение Нимрод поднес ладонь ко рту, выплюнул на нее послание Лейлы и принялся тщательно рассматривать.
— Господи, что же это такое?! — воскликнула Мэнди Мэндибьюлар. Она было решила, что в теле ее пациента завелся огромный отвратительный паразит, точь-в-точь как фильмах-ужастиках.
— Похоже на какой-то каменный медальон.
— Вот это да!.. Но как же он туда попал?
Нимрод улыбнулся. И попытался подыскать объяснение — близкое к правде, но в то же время постижимое для простого человеческого ума.
— Я когда-то проглотил этот медальон, — сказал он. — Нечаянно. Еще в детстве. Должно быть, все это время он хранился в глубинах моего организма.
Мэнди Мэндибьюлар скептически фыркнула.
— Как? — удивился Нимрод. — Разве в детстве вы никогда не глотали посторонних предметов? Ну же, мисс Мэндибьюлар, вспоминайте! Монеты? Пуговицы? Нет? Сам я однажды проглотил часы. Не говоря уже об игральных костях и целой фотопленке. На самом деле я в нежном возрасте обожал тянуть все в рот. Как пеликан. Но запали мою лампу! Об этом медальончике я и думать забыл.
Нимрод не стал вдаваться в дальнейшие объяснения. По всему было ясно, что ему здесь не верят и никогда не поверят. Чтобы не усугублять ситуацию, он побыстрее покинул клинику. Выйдя на улицу, он снова улыбнулся, вообразив, как вытянулось бы лицо мисс Мэндибьюлар, перечисли о все предметы, которые когда-либо посылал или получал по нутряной джинн-почте. Любимую авторучку. Очки. Банку меда. Связку ключей. Пульт от телевизора. Несколько зачитанных книг в мягкой обложке. А однажды даже маленькую статуэтку.
Понимая, что Лейла не стала бы посылать ему каменный медальон, если бы он не был связан с чем-то срочным и важным, Нимрод отправился прямиком домой и, позвонив за океан, выяснил все обстоятельства дела. После чего он принес из гостиной в библиотеку старинную медную лампу и чистую тряпку. Ручка у лампы была большая и изгибалась наподобие коровьего уха, а крышка напоминала купол древнего персидского дворца. Лампа утратила блеск и чуть подернулась патиной, и Нимрод стал энергично ее чистить, вызвав тем самым изнутри господина Ракшаса.
Пергаментно-прозрачный, пахнущий древностью дым заполнил библиотеку в лондонском доме Нимрода, потом собрался в небольшое облачко, обрел человеческие очертания и, наконец, превратился в старичка в белом костюме и белом тюрбане. Ракшас устало покачал головой.
— У меня с каждым разом уходит все больше и больше времени на материализацию, — пожаловался он. — Раньше я управлялся с этим делом за несколько секунд. А теперь счет идет уже на минуты. — Он потянулся, похрустывая суставами. — Старею. Неумолимо старею.
Нимрод не стал возражать, факты — упрямая вещь. — Что толку спорить, если Ракшас и вправду очень стар.
— Но что у вас за дело, Нимрод, нетерпеливый вы джинн? — Несмотря на внешнее сходство с жителями Индии, господин Ракшас говорил с сильным ирландским акцентом. — Вы терли эту лампу, точно прилежный дворецкий, которого приняли на испытательный срок.
Нимрод рассказал ему о нападении бандитов на дом его сестры в Нью-Йорке и о попытке украсть зубы мудрости, выдранные у его юных племянников.
