Юлия Набокова - VIP значит вампир
– Лан, я что-то не понимаю, – смутилась я, листая глянцевые странички с фотографиями готовых деликатесов. – Вампиры же не едят человеческую еду?
– А какую же они едят, собачью? – хмыкнула моя собеседница. – Или, может, хомячью?
– Ну, мы же мертвые, пищеварение у нас не работает, для того чтобы ноги не протянуть, нам нужна только кровь… – протянула я, покосившись на раковину, где лежала недомытая тарелка из-под пельменей.
Офигеть! Я сказала – нам?!
– Дорогая, – Светлана ласково улыбнулась, – кто тебе сказал такую чепуху?
– Что вампирам нужна кровь? – недоуменно переспросила я.
– Что ты мертвая? – уточнила вампирша.
– А я живая?! – опешила я.
– Не хочу тебя расстраивать, – хихикнула Светлана, – но что-то я у тебя не вижу ни трупных пятен, ни трупного окоченения, ни запаха разложения.
– Но как же так? – взволнованно прошептала я. – У меня температура тридцать и две десятых. И у меня сердце не стучит!
– Ты в зеркало смотрелась? – хмыкнула Лана.
– Ага, – коротко ответила я, решив не распространяться о том, как просидела целый час у трельяжа, опасаясь, что мое отражение вот-вот растает.
– Дышать на него не пробовала?
Дышать на него? Да я вздохнуть боялась, чтобы не спугнуть удачу, решившую оставить мне отражение вопреки всем законам бытия вампиров. Без эпилятора я как-нибудь проживу, но без макияжа – ни в жизнь!
– Иди подыши, – со смешком посоветовала вампирша.
Через секунду я уже была в коридоре. Отражение по-прежнему пребывало со мной, и стекло не замедлило покрыться мутной пленкой, стоило мне выполнить совет Светланы. Я дышу – следовательно, существую?!
Растерянная, я вернулась на кухню, где гостья по-хозяйски включила чайник и, разыскав в шкафу вафли, с аппетитом хрустела ими, развеивая очередное мое заблуждение.
– Убедилась? – спросила она, протягивая мне тарелку с вафельками.
– Так я живая? – недоверчиво повторила я. – Но температура, но сердце?
– Сердце у тебя стучит, только очень медленно, – просветила меня Лана. – Если бы ты была человеком, ты бы сейчас лежала в коме.
У меня подкосились ноги. Я всегда была очень впечатлительной девушкой и сейчас во всех подробностях представила реанимационную палату, сальные космы на казенной подушке, серое лицо, впавшие щеки, закрытые глаза, паутину из трубок и капельниц, опутавших мои руки, и до слез горький запах больницы, который не перебьешь никакими духами.
– Но для вампира такое сердцебиение нормально, – успокоила меня Светлана. – И понижение температуры характерно для периода острого заражения. Через несколько дней оклемаешься, и температура поднимется до тридцати четырех градусов, как у всех нас.
– Что-то я не пойму, мы мертвые или как? – напрямик спросила я.
Я опять сказала «мы»? Ужас, так и до вступления в Клуб юных вампиров – рукой подать!
– Мы – други-и-и-и-ие! – дурашливо провыла Светлана, цитируя «Остаться в живых». Из чего я с радостью заключила, что ничто человеческое вампирам не чуждо. – Но если говорить с точки зрения медицины, – посерьезнела она, – то мы – больные. Зараженные вирусом смерти – отсюда и низкая температура тела, и замедленное сердцебиение. Но у нас есть ген, позволяющий нам комфортно существовать при таких условиях, при которых люди уже давно лежали бы живыми трупами в реанимации. И у нас есть особая потребность в питательных веществах, максимальное количество которых содержится в живой крови. Она для нас как витамин, позволяющий поддерживать организм в здоровом состоянии, и как лекарство одновременно. Без нее мы погибнем, а с ней можем жить долгие годы.
– Значит, бессмертие все-таки не миф? – обрадовалась я.
– Я бы не назвала это бессмертием, – возразила Светлана. – Скорее – высокой продолжительностью жизни. Средняя цифра для нас – двести восемьдесят шесть лет, нынешним долгожителям – за четыреста лет.
– Ничего себе! – восхищенно присвистнула я. Всегда мечтала заглянуть в будущее и посмотреть на моду и технологии двадцать второго века. Интересно же, о чем будут печатать статьи в «Космополитене» сто лет спустя, какие модельеры придут на смену Лагерфельду и Гальяно и будет ли «Шанель» по-прежнему в моде! А теперь мои мечты, похоже, обрели реальные перспективы. – А после четырехсот что – старость наступает?
– Хорошая новость: от старости мы не умираем. Программа разрушения клеток у нас остановлена. Так что старение нам и впрямь не грозит. Плохая новость: от несчастных случаев смертность высока в любом возрасте. Так что главный друг долгожителя – осторожность. Ну и, само собой, нужно не забывать правильно питаться и вести ЗОЖ.
– Чего-чего вести? – перепугалась я.
– Здоровый образ жизни, – расшифровала вампирша.
Это она имеет в виду бег за жертвой по ночным улицам, прыжки в высоту и скалолазание по высоткам без альпинистского снаряжения?
– Ты себя как чувствуешь-то? – проявила заботу Лана.
– Сносно.
– У тебя сейчас как раз период острого заражения, – пояснила вампирша. – В течение трех суток после попадания вируса в кровь происходит перестройка организма. Возможны озноб, тошнота, галлюцинации, покраснение кожи и резь в глазах как реакция на дневной свет.
– А ты точно не галлюцинация? – вымученно улыбнулась я.
– Хочешь, укушу? – игриво предложила вампирша.
Я поспешно открестилась от ее предложения, и она продолжила свою лекцию:
– Послезавтра ты окончательно адаптируешься и сможешь беспрепятственно выходить из дома. Правда, реакция на свет у всех очень индивидуальна. Кому-то достаточно нанести солнцезащитный крем, чтобы без всяких неудобств разгуливать по городу в солнечный день. Но это скорее исключение. Обычно яркий свет нам неприятен, в облачные дни под прикрытием хорошего крема мы можем без проблем выходить из дома, так что осень и зима для нас – просто благодать. А вот летом приходится переходить на ночной образ жизни и маскироваться под заядлых тусовщиков.
– Так, значит, я смогу жить, как всегда, и работать на прежнем месте? – удивилась я.
– Ну, если ты захочешь, – как-то подозрительно саркастично хмыкнула Светлана и продолжила разбор листовок. – Вот здесь указаны все наши заведения. – Она развернула карту, пестревшую пронумерованными флажками, кружками, квадратами и треугольниками. – Флажки – это кафе и рестораны, где собираются наши, там есть специальное меню. Квадраты – это клубы. Треугольники – это служебные квартиры, на которых мы собираемся для решения важных вопросов. Кружки – станции переливания крови, с которыми у нас существует договоренность. Вот держи талоны, – она положила передо мной стопку заполненных квитков, похожих на больничные рецепты, – на первое время тебе хватит. Если станет невмоготу, а использовать человека не решишься, приходи туда.
