Сергей Челяев - Ключ от Снега
– Ты – в Посмертии, Патрик по имени Книгочей, бывший Зеленый друид.
– Это я уже, по-моему, понял.
Тем не менее, Патрик почувствовал, как губы его начинают предательски дрожать, и собрал всю оставшуюся волю в кулак.
– Это значит, что я… уже мертв?
– Это не значит, что ты мертв, Патрик Книгочей, – сухо ответил Шедув и предостерегающе поднял палец, видя, что друид сейчас облегченно вздохнет. – Но это не значит и то, что ты – жив.
– Как это? – не понял Книгочей. – Объясни.
– Еще раз повторю: ты – в Посмертии. Это такое место, между Мостом Прощаний и Рекой без Имени. Жизнь человеческая осталась справа. Слева, там, вдали – река, которую каждый рано или поздно пересекает, но уже не в своей жизни.
– Как я попал сюда? – хрипло проговорил друид.
– Ты был убит зорзами на берегу моря возле города Юра. Убит и поднят на корабль, который взял курс на остров, который вы называете Колдун – там находится логово существа, которое вы называете Птицеловом.
– Почему же я здесь – стою, говорю, дышу?
Патрик вдруг почувствовал, что уже давно говорит о себе как-то рассудочно, отстраненно, словно речь идет совсем о другом человеке!
– Зорзы взяли твое тело с собой, потому что им нужна была твоя душа. И, быть может, душа твоего друга, толстого метателя ножей. Кстати, – отпущенник криво усмехнулся, – я бросаю ножи не хуже. Бросал, – медленно оговорился отпущенник и замолчал. Книгочей – тоже, пытаясь переварить услышанное. Только ветер осторожно гладил траву, и, похоже, стало темнеть.
Наконец Шедув шагнул к друиду, издал тихое восклицание и указал рукой ему за спину. «Дешевый трюк!», – горько подумалось Книгочею, но он уже понимал, что в этих краях ему предстоит забыть о привычках и инстинктах его прошлой жизни. Здесь можно было или всецело доверять, или быть одному до конца. И он обернулся.
Вдали, за его спиной, сгущалась темнота, словно грозовая туча неожиданно сбилась с пути и стала сползать на землю по невидимой стене. Перед глазами Книгочея причудливо расплывались, таяли и исчезали зубчатые башни, разводной мост и стены замка. Далекие поля, дубравы, дороги – все исчезало, ползло потеками краски, как с холста, который какой-то безумный художник поливал водой, смывая свое неудачное или наскучившее ему творение. А, может, просто играя дождем. Через несколько минут все исчезло, а Патрик все еще смотрел, как зачарованный, понимая, что это уходит его прошлое. Будущее же было темно и страшно.
– Пора, Патрик Книгочей, – сказал Шедув. Он был очень сдержан в жестах, а его интонации напоминали ровный частокол забора – правильные и гладкие, слова, произнесенные отпущенником, ложились через одинаковые паузы, и иногда казалось, что вместо Шедува говорит кто-то другой, сидящий внутри него. Но кто может быть внутри самой души? Только ветер…
– Куда держим путь? – осведомился друид. Он пытался заставить себя сбросить с души уныние, хотя усталость тела ощущал тоже. Подняв и согнув несколько раз руки, Книгочей вопросительно взглянул на своего спутника.
– В Посмертии может сохраняться телесная оболочка, – пояснил отпущенник. – По большей части, здесь обитают только души, хотя правильнее будет сказать, что
Посмертие для души – это не место нахождения, а место прохождения. Как длинная и тяжелая дорога, в конце которой усталую душу ждет переправа через Реку без Имени. Туда и лежит наш путь. Мы должны некоторое время, которое отпущено нам, смотреть за всеми, кто будет пересекать Реку. Те, кто, подобно нам, будут иметь… телесные оболочки… не должны попасть на другой берег. А они будут стремиться. Птицелов не сумел сделать из тебя проводника в Посмертие – ты сумел ускользнуть, уж не знаю как, хотя это мне очень интересно и вселяет определенную надежду.
– Надежду на то, что мы справимся, – поспешно добавил отпущенник. – Но он обязательно найдет другого проводника. Если уже не нашел.
Книгочей опять внутренне похолодел.
– Не бойся, – тихо вздохнул Шедув. – Это не твой друг. Легкую жизнь в лапах зорзов я ему не обещаю, но, думаю, что сюда их твой толстый друид не приведет. У него изначально не тот цвет, и он скорее умрет, чем будет его изменять. Хотя, наверное, может…
– Цвет? Какой цвет может быть у Казимира?
– Позже ты это узнаешь. Повторю, нам нужно спешить. Зорзы могут попытаться вернуть твою душу – она-то им как раз вполне подходит, и то, что ты здесь, – тому лишнее подтверждение. Хотя… Я многое бы дал, чтобы увидеть, кто это может сделать – вернуть душу из Посмертия, чтобы обрести над ней власть. Но со мной ты вне опасности. А все остальное – в руках провидения и Привратников.
– Нас могут опередить? – на этот раз взгляд друида был проницателен.
– Во всяком случае, попытаются, – согласился отпущенник. – Но мы поторопимся.
– Путь далек?
– Обычно он занимает пять недель и еще пять дней – самых трудных, после чего душа должна пересечь Реку. Знаю, что это удается не каждому. Но у нас с тобой – свои тропы в этой стране, и мы будем у цели быстрее.
– Что же бывает с душой, которая не может переправиться через Реку без Имени? – искренне удивился Патрик.
– А что бывает с человеком, которому отказывают силы в бушующих волнах жизни? – спросил в ответ Шедув, надвигая на глаза капюшон. – То же – и с душой. Она тонет.
ГЛАВА 5
ХИЖИНЫ В ГОРАХ, КРЕПОСТИ В ДОЛИНАХ
«Кой черт!», – раздраженно думал Гвинпин, отчаянно пытаясь поспеть за широко шагающей старухой и Лисовином, который почтительно шествовал сбоку от своей повелительницы. Гвинпин уже провалился, по меньшей мере, в десяток кротовых нор и основательно перемазался рыхлой свежевырытой землей, липкой после очередного дождя. «Как они только умудряются оставаться там такими чистенькими, аж лоснятся» – размышляла кукла о хозяевах норок, напряженно глядя себе под ноги и нет-нет да спотыкаясь о торчащий из земли корень или предательскую кочку, засыпанную старой хвоей. Вдобавок он был уверен, что кусты шиповника и ветки малины, во множестве встречающиеся у них на пути, чуть ли не сами расступались перед Властительницей Круга, верховной друидессой полян и балтов, как торжественно провозгласил Лисовин. Но на Гвинпина ни титул, ни суровый вид старухи особого впечатления не произвели – натуры он был свободолюбивой и независимой. Вот колдовство – это другое дело, рассуждала деревянная кукла, силясь понять, как это друидессе удается не только себя, но и других делать невидимыми. «Наверное, набрасывает какую-нибудь магическую шаль» – решил Гвиннеус и тут же получил крепкого леща по голове незамеченной им из-за философствований толстой веткой орешника. Почесав ушибленный авторитет, кукла погрозила колышущейся ветке и чуть ли не вприпрыжку бросилась догонять друидов.
