Патриция Бриггз - Узы крови
«Фольксвагены» — хорошие машины. Раньше они были хорошими дешевыми машинами; сегодня это хорошие дорогие машины. Но у каждой фирмы случаются неудачи. «Фольксвагены» бывают «тварями» (эти по крайней мере выглядят круто), и «лисами», и «кроликами». Думаю, через несколько лет мой «кролик» останется единственным в Тройном городе «фольксвагеном» на ходу.
Я ненадолго оставила «кролика» и стала думать, стоит ли показываться. Зашла в соседний магазин автозапчастей и купила чехлы на передние сиденья, чтобы выбросить испачканные. Судя по косым взглядам продавца, мое побитое лицо сегодня не очень способствовало ведению дел.
Но на стоянке четыре машины, а значит, мы заняты. И если я останусь в гараже, никто моего лица не увидит.
Я медленно выбралась из машины. Меня окутало сухое тепло позднего утра, и я на мгновение закрыла глаза, наслаждаясь.
— Доброе утро, Мерседес, — послышался ласковый старческий голос. — Прекрасный день.
Я открыла глаза и улыбнулась.
— Да, миссис Ханна, прекрасный.
В Тройном городе в отличие от Портленда или Сиэтла постоянных бездомных жителей мало. Летом у нас температуры выше ста, а зимой ниже нуля[15], так что большинство бездомных только проходят через нас.
Миссис Ханна со своей помятой тележкой, набитой пустыми банками и другими полезными вещами, выглядит бездомной, но мне говорили, что она, пока не заболела артритом, жила в небольшом трейлере в парке у реки и давала уроки игры на пианино. После этого она бродила по улицам в центре Кенневика, собирая алюминиевые банки и продавая картины, которые перерисовывала из книг с цветными картинками; а на вырученные деньги покупала еду своим кошкам.
Ее белоснежные волосы заплетены в косы и убраны под изношенную старую бейсболку, которая защищает ее лицо от солнца. Узкая в талии юбка, короткие носки и теннисные туфли, которые ей великоваты. На футболке надпись в честь давнего праздника сирени в Спокане[16], а светло-зеленый цвет футболки приятно контрастирует с фланелевой рубашкой в черную и красную полоску, наброшенной на плечи.
В старости миссис Ханна так согнулась, что теперь; только чуть выше своей тележки. На ее загорелых пальцах с крупными костяшками обломанные ногти с ярко-красным лаком, в тон губной помаде. От нее пахнет розами и кошками.
Она нахмурилась, взглянув на меня, и сказала:
— Парни не любят девушек, у которых мускулов больше, чем у них, Мерседес. Они любят девушек, которые танцуют и играют на пианино. Мистер Ханна, да упокоит Господь его душу, говаривал, что в танце я плыву над полом.
Это старый спор. Она выросла в то время, когда единственным подобающим местом для женщины было место рядом с ее мужчиной, но ниже его.
— На этот раз не карате, — ответила я, слегка касаясь лица.
— Приложи замороженный горох, дорогая. Опухоль спадет.
— Спасибо, — сказала я.
Она коротко кивнула и пошла по дороге, скрипя тележкой. Сегодня слишком жарко для фланели и шерсти, но несколько месяцев назад, когда она умерла, был прохладный весенний вечер.
Большинство призраков постепенно бледнеют и рассеиваются, так что, вероятно, через несколько месяцев мы не сможем с ней общаться. Не знаю, зачем она пришла поговорить со мной. Может, до сих пор тревожится из-за того, что я не замужем.
Я все еще улыбалась, входя в свой офис.
Гэбриэл, мой помощник и приемщик, летом работает весь день.
Он поднял голову, когда я вошла, потом удивленно посмотрел опять.
— Карате, — солгала я, воспользовавшись предположением миссис Ханны, и увидела, как он расслабился.
Хороший парень, насколько может быть хорош человек. Конечно, он знал, что Зи из малого народа, потому что несколько лет назад Зи вынужден был по приказу Серых Повелителей, правящих малым народом, перестать таиться. (Как и вервольфы, малый народ переставал таиться постепенно, чтобы не встревожить публику.)
Гэбриэл знал и об Адаме, потому что слухи распространились. Я не собиралась просвещать его дальше: это было бы слишком опасно. Поэтому никаких рассказов о вампирах и колдунах, если удастся, тем более что у нас несколько клиентов.
— Вот это да! — сказал он. — Надеюсь, тот второй выглядит еще хуже.
Я покачала головой.
— Тупой белый пояс.
В старых, но удобных креслах в углу офиса сидело несколько человек. Услышав мои слова, один из них наклонился вперед и сказал:
— Я предпочел бы одновременно сражаться с десятком черных поясов, чем с одним белым.
Хорошо одет и красив, хотя нос крупноват и глаза посажены слишком глубоко.
Я широко улыбнулась, как образцовая бизнесвумен, и с чувством сказала:
— Я тоже.
— Полагаю, вы Мерседес Томпсон? — спросил он поднимаясь и с протянутой рукой направляясь к стойке.
— Совершенно верно.
Я протянула руку, и он пожал ее так крепко и сердечно, что посрамил бы любого политика.
— Том Блэк. — Он улыбнулся, демонстрируя жемчужно-белые зубы. — Я много слышал о вас, Мерседес, механик «фольксвагенов».
Я его впервые вижу. Но он не производит неприятного впечатления, скорее слегка заигрывает.
— Рада знакомству. — Флирт меня не интересует, поэтому я снова повернулась к Гэбриэлу. — Есть сегодня проблемы?
Он улыбнулся.
— Когда здесь Зи? Послушай, Мерси, мама спрашивает, не хочешь ли ты, чтобы девочки в уик-энд здесь опять прибрались.
У Гэбриэла ни одного брата, но множество сестер, младшая еще дошкольница, старшая заканчивает школу. И всех их содержит овдовевшая мать, диспетчер в полиции Кенневика. Не слишком высокооплачиваемое занятие. Две старшие девочки регулярно приходят ко мне убираться.
И работают на совесть. Я даже не понимала, что пленка у меня на окнах — обычная грязь. Думала, это Зи что-то сделал, чтобы не проникало солнце.
— Звучит неплохо, — сказала я. — Если меня не будет, пусть воспользуются твоим ключом.
— Я скажу маме.
— Хорошо. Пойду в гараж, и не буду сегодня показываться. Не хочу отпугивать клиентов.
Я коротко кивнула Тому Блэку — дружелюбно, но отчужденно. Потом перебросилась несколькими словами с другим посетителем. Это мой старый клиент, и он любит поболтать. И ушла в гараж, пока не успел зайти кто-нибудь еще.
Зи лежал под машиной, так что от живота и выше я его: не видела.
Зибольд Адельбертсмайтер, мой прежний босс, старый иной, мастер по металлу, что для малого народа необычно: большинство иных не могут держать в руках холодное железо. Сам он называет себя гремлином, хотя гораздо старше этого названия, придуманного летчиками в первую мировую войну. У меня диплом по истории, поэтому я — кладезь бесполезных сведений вроде этого.
