Лайон де Камп - Часы Ираза
Наступил час Зайца, а Джориан все еще не решил, что бы предпринять. Он мог бы, например, отыскать портового работника, говорящего хоть на одном из знакомых Джориану языков, может, тот подсказал бы, где найти надежного провожатого. Не исключено, конечно, что работник отправит его к какому-нибудь головорезу, с которым условился поделить добычу.
Пока Джориан сидел в кубрике, обдумывая свое положение, вдалеке показалась знакомая фигура; она медленно приближалась, покачиваясь на спине осла.
Это был смуглый худой старик с длинными седыми волосами и бородой, одетый в коричневый халат из грубой ткани и белую чалму в форме луковицы. За ним, тоже на осле, ехал юноша, следом трусил еще один ослик.
Джориан мигом выпрыгнул из лодки.
— Карадур! — закричал он.
Старик натянул поводья и с трудом слез на землю. Джориан обхватил его, как медведь, и стиснул в объятиях. Затем они отстранились друг от друга, держась за руки.
— Клянусь медными яйцами Имбала! — вскричал Джориан. — Уж больше года, как не видались!
— Неплохо выглядишь, сынок, — сказал Карадур. На среднем пальце левой руки у него блестел золотой перстень с большим круглым голубым камнем. — Солнце тебе на пользу. Загорел, как чернокожий из джунглей Бераоти.
— Десять дней без шляпы вел эту посудину. Да, кстати, ваше святейшество, корабль принадлежит вам.
— То есть как, Джориан?
— «Летучая рыба» — твоя. Она куплена в Чемнисе на твои деньги.
— Да что ты, сынок, что мне делать с этой лодкой? Я уже стар и вряд ли смогу жить рыбной ловлей. Оставь судно себе, я тебе его уступаю.
Джориан хихикнул.
— Все тот же непрактичный старик Карадур! Да я ведь тоже не рыбак. Надеюсь, ты не обидишься, если я продам лодку. Хотя... может, лучше ее все-таки оставить. Вдруг придется удирать? Когда участвуешь в твоих затеях, ничего не знаешь наперед. Но скажи мне вот что: в которую из сорока девяти мальванских преисподних провалился этот дурень Зерлик? Он должен был забрать меня отсюда еще вчера.
Карадур покачал головой.
— Легкомысленное созданье, что с ним поделаешь? Сегодня с утра я случайно встретил его во дворце, он пришел отчитаться перед королем. Увидев меня, хлопнул себя по лбу и вскрикнул: «О боги! Совсем забыл про твоего друга Джориана. Я оставил его на пристани!» Так все и выяснилось.
— Чем же он занимался целый день?
— Отсюда сразу поспешил домой, ему не терпелось узнать, вернулся ли его слуга с колесницей и лошадьми. Как оказалось, они прибыли за день до него. И Зерлика так обрадовала встреча с любимыми лошадьми, что он забыл обо всем на свете.
— Верно, его обрадовали не только кони, но и перспектива всю ночь наворачивать жен, — проворчал Джориан. — Пропади он пропадом, не желаю больше иметь дела с этим ослом.
— Что ты, он тебя просто обожает! Прожужжал мне все уши о том, какой ты прекрасный товарищ, особенно в трудную минуту — уверенный в себе, все знаешь, все умеешь. Сказал, что если ты, закончив здесь работу, отправишься в новое путешествие, он хотел бы сопровождать тебя и быть при тебе чем-то вроде оруженосца.
— Приятно, когда тебя уважают, но, по правде, Зерлик умеет только путаться под ногами. Парень-то он неплохой, но дуралей страшный. Хотя я сам, верно, еще не такое вытворял в его годы... Нам далеко? Поскорей хочу вымыться.
— Будешь жить у меня, туда сейчас поедем. Нагружай свободного осла, по пути забросим Зерлику вещи.
Отобедав у Карадура в гостинице, расположенной неподалеку от дворца, Джориан сказал:
— Если я правильно понял, ты хочешь, чтобы я исправил часы на башне Кумашара, и благодаря этому можно будет вызволить Эстрильдис. Не пойму только, какая тут связь?
— Прямо сейчас, сынок, у меня нет возможности вернуть твою супругу.
— Тогда зачем ты притащил меня сюда за сотню лье? Конечно, если заплатят неплохо...
— Но я почти уверен, что когда дело с часами успешно завершится, такая возможность появится. Малютка не выскочила замуж за другого?
— Уверен, что нет. Я послал ей записку, брат взялся передать — он был проездом в Ксиларе, продавал в чинил часы. В записке я просил, чтобы она подождала, если еще любит меня. Что я непременно что-нибудь придумаю. Но при чем же здесь починка иразских часов?
— А вот при чем. Верховный жрец Угролука как-то напророчил, что эти часы спасут город от гибели, в том случае, если всегда будут точно идти. В прошлом году они остановились; часовщик Йийим с ними не справился, и они стоят по-прежнему. Ничего удивительного, ведь Йийим — бедный родственник короля, его назначили на эту должность, потому что ему нужны были деньги, а в часах он никогда в жизни не разбирался.
— В каком состоянии находится в Иразе часовое дело?
— Да ни в каком. На весь город несколько водяных часов из Новарии, да эти огромные на башне, что смастерил твой отец. Во Дворце Познания есть ученые, пытающиеся овладеть часовым искусством. Кое-чего достигли: собрали часы, которые за день убегают вперед или отстают не более, чем на четверть часа. Дай срок, и в Иразе, думается мне, появятся свои часы, не хуже, чем у других. А пока ничего не остается, как обходиться солнечными, песочными да свечными.
— А что это за Дворец Познания? — спросил Джориан.
— Внушительное заведение, основанное сто с лишним лет назад, при... при... как же его звали?.. — Карадур прищелкнул пальцами. — Проклятье! Все хуже с памятью. А! Вспомнил: при короле Хошче. Во Дворце два отделения — Духовная школа и Реальная школа. Первая занимается искусством магии, вторая — механикой. Во Дворце есть библиотеки, лаборатории, комнаты для занятий, где ученые делятся с учениками своими достижениями.
— Как академия в Оттомани, только размах побольше.
— Вот-вот, сынок. Правда, академия... хм... академия изучает главным образом литературу и теологию, а Дворец Познания не брезгует вопросами чисто практическими. Я сам преподаю в Духовной школе.
— Теперь припоминаю. Я, похоже, слышал о вашем Дворце, когда изучал в академии стихосложение. Это не у вас разработали ветряную мельницу последнего образца?
— Да-да. Но теперь Дворец Познания уже не тот, что прежде.
— А что такое? — спросил Джориан.
— Хошча и его преемники живо интересовались науками, и духовными, и материальными. Они щедро снабжали Дворец деньгами, и наука шагнула далеко вперед. Позднее короли заметили, что их возможности все же ограничены, несмотря на все научные достижения, и виной тому человеческая природа. Сколько ни совершенствуй ослиную и лошадиную упряжь, чиновники все равно берут взятки, воруют и притесняют народ. Можно заговорить оспу, но нельзя излечить короля от пороков, безрассудства и заблуждений. Лучшая конструкция водяного колеса не избавляет Его Величества от родни, пытающейся отравить его и захватить трон.
