Клайв Льюис - Серебряное кресло
– Ну, твёрже шаг! – сказал он. – Не показывайте, что вам страшно. Самое глупое, что мы вообще пришли сюда. Но раз уж мы здесь, глядите посмелее.
С этими словами он шагнул к воротам, встал под аркой так, чтобы эхо усиливало его голос, и громко крикнул:
– Эй, привратник! Принимай гостей! – Ожидая, пока что-нибудь произойдёт, он снял шляпу и стряхнул с полей целый сугроб.
– Знаешь, – прошептал Юстэс, – он, может, и зануда, но в смелости ему не откажешь.
Отворилась дверь, мелькнул весёлый свет очага, и появился привратник. Джил закусила губу, чтобы не закричать. Великан был не такой уж большой – повыше яблони, пониже телеграфного столба. У него были косматые рыжие волосы, кожаный камзол с множеством металлических застёжек, так что получалось что-то вроде кольчуги, и какие-то краги на голых ногах (колени были волосатые). Он наклонился и вытаращил глаза на Хмура.
– Это кто же такой? – спросил он.
Джил собрала всё своё мужество.
– Простите! – прокричала она вверх. – Дама в зелёном приветствует вашего короля и посылает нас и этого квакля – его зовут Хмур – на ваш осенний праздник. Если вы не возражаете, – добавила она.
– Ого! – проговорил привратник. – Тогда другое дело. Входите, малявки, входите! Идите в дом, а я пока доложу его величеству. – Он с любопытством посмотрел на детей. – Смотрите-ка, они синекожие! Вот не знал. Ну да мне всё равно. Наверное, себе вы нравитесь. Недаром говорится, жучок жучка хвалит.
– Мы посинели от холода, – объяснила Джил. – Вообще-то мы другого цвета.
– Тогда идите грейтесь, – пригласил привратник, и они последовали за ним. Было очень страшно, когда сзади закрылась огромная дверь, но они тотчас забыли об этом, едва вошли в комнату и увидели то, о чем мечтали со вчерашнего вечера, – огонь! Четыре или пять деревьев пылали разом, и подойти к очагу ближе чем на несколько ярдов они не могли. Дети опустились на тёплый пол и облегчённо вздохнули.
– А ты, юноша, – приказал привратник другому великану, сидевшему в глубине комнаты и таращившему глаза на пришельцев, – беги в дом, неси весть. – И он повторил то, что ему сказала Джил. Взглянув на них в последний раз, молодой великан громко фыркнул и вышел из комнаты.
– Ну а тебе, лягушонок, – обратился привратник к Хмуру, – неплохо бы взбодриться. – Он достал тёмную бутыль, почти такую же, как у Хмура, но в двадцать раз больше. – Вот что, стакана я тебе не дам, ты в нем ещё утонешь. Пожалуй, с тебя и солонки хватит.
Солонка была уже, чем у нас, с высокими краями, и оказалась прекрасным кубком для квакля. Дети думали, что он откажется пить из недоверия к великанам, но он проворчал:
– Поздно думать о предосторожностях, когда мы уже здесь, дверь захлопнулась, – и понюхал напиток. – Пахнет приятно, – сказал он, – но лучше проверить. – И он сделал глоток. – Неплохо. Но, может быть, только сначала? Интересно, как пойдёт дальше? – Хмур глотнул ещё. – Надо же, – воскликнул он, – всё так же вкусно! Наверное, самая гадость на дне. – И он осушил солонку. Облизав губы, он заметил: – Это я пробую, дети. Если я сморщусь, взорвусь или превращусь в ящерицу, вы поймёте, что тут ничего нельзя ни пить, ни есть.
Великан, стоявший слишком далеко, чтобы его слышать, расхохотался:
– Ну, лягушонок, ты и хват! Посмотрите только, как выдул!
– Я не хват, а Хмур, – нетвёрдым голосом возразил бродякль. – И не лягушонок, а квакль.
Тут дверь отворилась и вошёл молодой великан.
– Вас просят в тронный зал, – сказал он.
Дети поднялись, а Хмур остался сидеть, бормоча:
– Квакль, квакль. Весьма уважаемый квакль. Уважакль.
– Покажи им дорогу, юноша, – сказал привратник. – Лягушонка тебе лучше отнести. Он немного перебрал.
– Ничего подобного, – сказал Хмур. – И я не лягушонок. Никаких лягушат! Я уважаемый кважакль.
Но молодой великан схватил его за пояс и дал детям знак следовать за ним. В таком не слишком достойном виде они пересекли двор. Квакль, брыкавшийся в руках великана, и впрямь походил на лягушку, но у детей не было времени об этом думать. Они быстро вошли в главную дверь – у обоих сильно билось сердце, – миновали несколько коридоров, едва поспевая за великаном, и оказались в огромном, ярко освещённом зале. Огонь пылал в светильниках и в очаге, бросая блики на позолоту потолка и карнизов. Слева и справа стояли великаны в богатых одеждах. На огромных тронах сидели два самых больших – король и королева.
Шагах в двадцати от трона дети остановились. Они поклонились (очень неловко, в экспериментальной школе манерам не учат), а молодой великан осторожно положил Хмура, и тот сел на полу, растопырив руки и ноги. Сказать по правде, на лягушку он был очень похож.
Глава восьмая
В Харфангском замке
– Ну, Джил, говори, – прошептал Юстэс.
Но Джил говорить не могла. Она не сказала ни слова и сердито кивнула Юстэсу, чтобы начинал он.
Подумав, что он никогда не простит ни её, ни Хмура, Юстэс облизал сухие губы и прокричал:
– С позволения вашего величества, дама в зелёном приветствует вас. Она сказала, что вам будет приятно, если мы придём на ваш осенний праздник.
Король и королева переглянулись, кивнули друг другу и довольно противно улыбнулись. Король – с кудрявой бородой и орлиным носом – понравился Джил больше, для великана он был совсем недурён, у королевы же, ужасно толстой, было полное напудренное лицо с двойным подбородком, что и само по себе некрасиво, а уж тем более – когда увеличено в десять раз. Король почему-то облизнулся. Конечно, это каждый может сделать, но у него язык был такой большой и красный, что Джил даже вздрогнула.
– Какие хорошие детки! – сказала королева. («А может, она тоже ничего», – подумала Джил.)
– Да, просто превосходные! – сказал король. – Добро пожаловать. Дайте мне ваши ручки.
Он протянул огромную руку, очень чистую, с множеством колец и жуткими острыми ногтями. Пожать ладони ему не удалось, и он пожал им локти.
– А что это? – спросил король, указывая на Хмура.
– Уважако-квакль, – ответил Хмур.
– Ой! – завопила королева, подбирая юбки. – Чудовище! Оно живое!
– Да он славный, ваше величество, – торопливо заговорил Юстэс. – Он вам понравится, честное слово!
Надеюсь, вы не утратите интереса к Джил, если я скажу, что тут она заплакала. Извинить её можно. Руки, уши и нос у неё только-только оттаяли, вода текла с неё, ноги болели, она с утра не ела. Во всяком случае, слёзы оказались очень кстати – королева сказала:
– Ах, бедняжка! Друг мой, почему наши гости стоят? Эй вы, там! Накормить, напоить, выкупать. Девчушку утешить. Дайте ей леденцов, кукол, капель, чего хочет – печенья, копченья, соленья, варенья и что там у вас есть. Не плачь, милочка, а то ты никуда не будешь годиться к пиру.
