Роберт Сальваторе - Ночные маски
Явное расположение дородного жреца-настоятеля к Кэддерли напомнило Данике, что Эйвери вовсе не враг – ни ей, ни ее любви. Она также поняла, что ярость наставника во многом вызвана той же тревогой, что терзала ее саму. Обычно Кэддерли время от времени навещал Библиотеку хотя бы для того, чтобы восстановить свои силы. Однако на этот раз молодой человек не появлялся довольно давно – и мог не сделать этого вообще.
– Сегодня утром я отбываю в город, – объявил Эйвери. – Накопилось много вопросов, которые лишь я смогу обсудить с местными властями. Учитывая угрозу войны, висящую в воздухе, и вообще… Впрочем, не беспокойтесь об этом. Вы трое вполне заслужили, по крайней мере, несколько дней отдыха.
Девушка поняла намек, содержавшийся в словах наставника. Конечно, Библиотека и вправду имела необходимость сношений с городской знатью. Но Данике казалось странным, что в качестве представителя выбран именно Эйвери, в чьи обязанности входят куда более значительные деда (он осуществлял общее руководство и наставлял молодых послушников). Девушка знала, что Эйвери буквально настоял на том, чтобы в город послали именно его. И вовсе не потому, что он так опасался угрозы, нависшей над местностью. Дела в Кэррадуне служили ему удобным предлогом, чтобы проведать Кэддерли, которого он лелеял и оберегал как родного сына.
Юная воительница вместе с дворфами распрощалась с наставником. Братья воинственно держались по бокам от Даники, пока она выходила из комнаты.
– Не волнуйся, – сказал ей Айвен. – Нам с братом тоже вскоре понадобится сходить в город, чтобы сделать запас еды на зиму. Можешь считать, что встреча с Кэддерли у тебя в кармане. Мы все уладим, все возьмем на себя. Кэррадун не так уж и далеко, но сейчас тебе лучше не ходить туда в одиночку.
Пайкел кивнул, признавая правоту брата. Затем они разошлись: дворфы направились вниз по лестнице в кухню, а Даника – к себе в комнату. Девушка поняла, что братья-дворфы тоже скучают по Кэддерли. Она снова откинула с лица прядь светлых волос, как будто этот символический жест позволял ей оставить все треволнения позади. Но подобно тому, как неподатливый локон неизбежно возвращался, закрывая лицо, так и опасения Даники все равно не покидали ее надолго.
Она отчаянно хотела увидеть Кэддерли, обнять и расцеловать его – и в то же время боялась встречи. Если молодой жрец вновь отвергнет ее, как он поступил в Шилмисте, жизнь девушки и ее стремление к знаниям могут потерять какой-либо смысл.
– Я многого не видела, – призналась Даника, усевшись на краешек утопающей в подушках кровати директрисы Пертилопы. – Я смотрела на то, как приближается битва. Я знала, что Кэддерли и Элберет находятся в опасности, пока бросают вызов деревьям.
– Но ты уверена, что Кэддерли тоже сыграл роль в этом волшебстве? – с нажимом произнесла Пертилопа, повторяя свой вопрос, вероятно, уже в пятый раз. Она сидела рядом с Даникой, одетая в наглухо закрытое платье. – Это делал не только эльфийский король?
Даника кивнула.
– Я слышала заклинания Кэддерли, – попыталась объяснить она. – Там чувствовалось нечто большее, какая-то безотчетная власть…
Она запнулась, подыскивая слова, но они не приходили на ум. Девушке никак не удавалось объяснить даже самой себе, что же на самом деле произошло в Шилмисте, когда Кэддерли и Элберет разбудили величественные дубы. Ведь миражи, как известно, описанию не поддаются.
– Кэддерли говорил мне, что тоже в этом участвует, – наконец взволнованно заговорила Даника. – Однако эти заклинания подразумевали не просто повторение древних слов. Он говорил о почерпнутой энергии, о загадочной Силе, позволившей ему войти в мир деревьев до того, как они очнулись и снова стали людьми.
Пертилопа тихо кивала, слушая эти слова. Она не сомневалась в честности Даники, равно как и в таинственной многообещающей власти, которой обладал Кэддерли.
– А как насчет раны эльфийского мага? – спросила она.
– По словам Элберета, – ответила Даника, – копье вошло в тело Тинтагеля на глубину не менее фута. Его одежда была вся в крови – я видела это своими глазами, – и Элберет в первые несколько мгновений думал, что магу не выжить. Но когда я снова его увидела, буквально спустя полчаса после ранения, он казался вполне здоровым и снова насылал заклятия на наших врагов.
– Ты могла видеть исцеляющую магию еще в Библиотеке, – сказала Пертилопа, стараясь остудить ее воодушевление. – Помнишь, например, когда отец Огхман сломал руку в драке с тобой?
– Но это не идет ни в какое сравнение с той раной, от которой Кэддерли исцелил Тинтагеля, – заверила ее Даника. – По словам Элберета, он придерживал живот мага, в то время как кожа вокруг его пальцев зарубцевалась сама собой.
Пертилопа снова кивнула и погрузилась в молчание, не видя смысла возвращаться к этому снова. Отчет Даники внушал доверие, и Пертилопа подсознательно чувствовала, что девушка не врет. Карие глаза директрисы ненадолго уставились в темноту, а потом снова обратились на Данику.
Молодая воительница сидела тихо и неподвижно, погрузившись в раздумья. Пертилопа увидела, как за плечами Даники возникла тень: силуэт хрупкой девушки, дрожащей и нервно озирающейся. Необычайный жар исходил от тела Даники, а ее дыхание, ровное для случайного наблюдателя, свидетельствовало о волнении, заметном для знающего и испытующего взгляда жрицы.
Даника исполнена страсти, смешанной со страхом, поняла директриса. Одна только мысль о Кэддерли вселяла смятение в душу девушки. Пертилопа отогнала навязчивое видение и прервала Песнь, что звучала в закоулках ее сознания, успокаивающе положив руку на плечо Даники.
– Спасибо, что пришла посидеть со мной, – искренне промолвила она. – Ты очень помогла мне. И Кэддерли тоже, можешь в этом не сомневаться.
Даника смутилась. Пертилопа негодовала, что должна лишь с помощью загадок общаться с человеком, столь очевидно связанным с Кэддерли, но она чувствовала, что Даника не поймет, под чьей властью находится молодой волшебник. Эта же Сила долгие годы покровительствовала самой Пертилопе – но в ней самой до сих пор не поселилась уверенность, что она связывается с ней осознанно.
Кровать скрипнула – Даника встала.
– Мне нужно идти, – объяснила она, оглянувшись на маленькую дверь. – Если хотите, я могу вернуться потом.
– Не нужно, – сказала волшебница, одаривая ее теплой улыбкой. – Пока ты не почувствуешь, что стоит кое-что обсудить, – добавила она тут же.
Пертилопа вновь пристально посмотрела на девушку, услышав, как Песнь возобновилась, и позволяет ей выйти на необъяснимый сверхчувственный уровень восприятия.
