Уэйн Барлоу - Демон Господа
Все смотрели на Хани.
— Скажи им, что мне сказал, — толкнул его локтем Див.
Хани колебался. Он сплюнул набившийся в рот пепел и сразу пожалел об этом, потому что выглядело это вызывающе.
— Я вижу ее, — указал он на фигурку. — Представляю. С того дня, как мне ее дали, меня преследуют видения, всё яснее, всё четче. Не знаю, кто она. Думаю, она дала этой статуэтке способность говорить за нее. Мне кажется, она хочет, чтобы я… чтобы мы за нее молились.
Хани сам удивился тому, что сказал.
Ла выхватила статуэтку из руки Чо и швырнула ее в пепел.
— Души не должны обладать ничем, кроме боли! — почти выкрикнула она.
— Подними! — угрожающе прошипел Хани. Его вдруг затрясло от ярости.
— В кирпич тебя!
Он ударил ее, не думая, что она — больше и сильнее. Ла закрутилась и упала на бок, подняв тучу пепла. Она оскалила зубы, готовясь броситься на Хани, но он уже приготовился к драке, когда увидел, как надсмотрщик поднялся и развернулся в их сторону, держа наготове кнут. Хани быстро сел на землю, стараясь скрыть свой гнев. Демон угрожающе щелкнул бичом и подошел поближе, по-видимому решив разобраться, из-за чего разгорелся шум.
— Подъем! Работать! — рявкнул демон, и души начали медленно подниматься. Буря утихла.
Хани, все еще трясясь от гнева, в отчаянии всматривался в поверхность пепла. Он не мог оставить фигурку здесь; кроме нее, у него больше ничего не было. Абсолютно ничего. Когда надсмотрщик прошествовал мимо, Хани поднял глаза и уставился в затылок Ла. Ее он не простит. Он найдет способ ее подставить. Превратить в кирпич.
Они шли уже обратно к своему блоку, когда к нему подошел Див и с опаской тронул за локоть.
К неописуемой радости Хани, в мозолистой руке Дива лежала маленькая белая фигурка.
— Она упала прямо у моих ног. В пепел зарылась. Бери. Слушай, дай мне ее потом как-нибудь, ненадолго. Я верну, клянусь.
Хани почувствовал в голосе Дива искренность и воодушевление. И еще что-то, похожее на уважение. Значит, он тоже почувствовал на себе влияние этого маленького идола. На это Хани и надеялся. Он улыбнулся:
— Сейчас и оставь. Потом расскажешь, что видел. Но пока никому больше не говори. Надо все-таки поосторожнее.
— Вот этой больше всего надо опасаться, — кивнул Див на Ла.
Они схватились за канат. Руки зажить нормально не успели, но все же Хани чувствовал себя сильным, даже уверенным. Души снова пытались сдвинуть неподатливый блок, и Хани сузившимися глазами сверлил затылок грузной Ла.
* * *Хани думал, что с Ла не обойдется без проблем, но все вышло наилучшим образом. Как он и предполагал, большинство душ сами рады были от нее отделаться и потому мешать не стали. Хани стал главным в группе еще в ее присутствии, стал вполне естественно и легко. Неделю он ждал подходящего момента, а когда тот пришел, его лучшим союзником, что неудивительно, оказался Див. Они оба незаметно и как бы случайно направили на Ла опускавшуюся гранитную плиту. Ее так расплющило, что демоны, не желая долго возиться с восстановлением, просто превратили этот блин в кирпич. Хани лично укладывал его в штабель, и с его губ не сходила мрачная улыбка. Работа продолжалась, и всякий раз, проходя вблизи преображенной Ла, он чувствовал исходящую от нее ненависть. Однажды, когда рядом никого не было, он даже плюнул на нее и увидел, как слюна вскипела. Ла уставилась на него со злобой, но смогла только пару раз мигнуть. «Пусть побудет кирпичом, — подумал Хани. — Хотела боли — получила».
А Див рассказал ему о множестве посетивших его видений. Они были очень похожи на те, что видел Хани. Правда, с одной существенной разницей: все они оказались более сентиментальными, даже жалкими. Это Хани отметил.
VII
Небольшая группа покинула дворец и направилась по склону горы в направлении берега Ахерона, к одной из дворцовых конюшен. Занятые сооружением и ремонтом дорог и набережных души по мере приближения демонов опускались на колени.
Элигор ввел группу в обширный, занимавший не один акр двор личной кавалерийской гвардии Саргатана. Во владениях архидемона таких огороженных участков было много, и обычно здесь находилось около сотни длинных, низких зданий, в которых легко размещался целый полк. Элигор конюшни любил. Ему нравились их вечная суматоха и беготня, да и сам вид прячущихся в своих клетках душезверей.
Здесь содержались души, обращенные в своеобразных верховых животных для тяжеловооруженных демонов, — в их число отбирались более массивные и лучше тренированные создания. Им выдавали изящно украшенную упряжь. Дрессировщиками становились обычно бывшие обитатели Пустошей. Они придерживались своих собственных, немногословных, но весьма жестких методов обучения и выбивали из душ последние остатки сопротивления до тех пор, пока те не начинали подчиняться приказам полностью и безоговорочно.
Элигор вошел в конюшню и быстро организовал маленький караван душезверей.
Демоны наблюдали, как на грубые спины переступающих с руки на руку душ накинули расшитые ковровые попоны, пристегнули тяжелые медные седла, а поводья, пропустив сквозь мощные кольца-гвозди, вбитые в широкие лбы, закрепили на кольцах, продетых сквозь губы. Обращенные в скотину души переминались, закатывали туманные глаза, а из глубины их глоток раздавалось приглушенное рычание. Элигор покачал головой от отвращения: когда демоны взялись за поводья, из раззявленных ртов душезверей потекла студенистая пена. Стараясь не ступать в лужи, демоны накинули себе на спины дорожные кожи, взгромоздились в седла и собрались в группу в центре двора.
Здесь их ожидали еще двадцать пеших гвардейцев, тоже призванных Элигором. Они были облачены в черные, отливающие серебром, искрящиеся множеством огоньков шкуры абиссалей. Чуть поодаль топталась еще дюжина меньших демонов и бесов, собравшихся со всего Адамантинаркса. Они ждали, когда соберется эскорт Саргатана, и надеялись под его защитой пересечь предательские Пустоши в большей безопасности, боясь предстоящего пути. Теперь странная группа, в которой перемешались демоны всех видов и занятий, суетилась рядом, затягивая капюшоны шкур, прилаживая лямки тяжелых рюкзаков и водружая на плечи шесты, на конце которых болтались кожаные мешки. Для них это многонедельное путешествие в Дис станет настоящим испытанием. Элигор посочувствовал им, но еще больше он жалел себя. Не большая радость — поход к городу Вельзевула, но еще меньшая — там оказаться.
Половина пешего отряда двинулась вперед, остальные — за верховыми, а попутчики скромно тянулись за второй половиной пешего сопровождения. Сквозь расступающиеся толпы караван проследовал по проспекту Печали, прошел под аркой, воздвигнутой в честь Войны Люцифера, вышел на берег.
