Сергей Ким - Хроники Рардена 2 Цена победы
"Цуругисаги" раз за разом сотрясали попадания крупнокалиберных файерболов, и даже солидное поясное бронирование практически не спасало огромный корабль - магические снаряды попадали в основном в полётную и ангарную палубы. А что творит с небронированными частями корабля огнешары калибра 305 или 406 мм - лучше даже и не говорить, а ведь ещё в этом "веселье" участвовало и множество орудий вспомогательного калибра.
...Рарденцы стреляли и стреляли, ни на секунду не снижая темп стрельбы, и вскоре ниаронский корабль уже пылал от носа до кормы, а тушить этот колоссальный пожар было некому. Файерболы имперцев методично выбивали артиллерию авианосца, дырявили высокие борта и разносили вдребезги полётную палубу, и чем ближе подходили крейсера и линкоры северян, тем точнее и больше попаданий приходилось по "Цуругисаги".
Корабли рарденцев надвигались с неумолимостью неупокоенных - от них нельзя было ни скрыться, ни оборониться. Походя, из орудий, не способных вести огонь по авианосцам, они добили залитые драконьим пламенем суда снабжения.
...Наконец, повреждения на "Цуругисаги" достигли критической отметки - по всей видимости, мощные файерболы что-то разрушили в несущих конструкциях корабля, и вода начала крушить и так повреждённые переборки в затопленной части авианосца.
Огромный корабль всё больше и больше зарывался в невысокие волны своим носом, и всем, и ниаронцам, и рарденцам, стало ясно, что авианосец обречён. "Цуругисаги" уходил на дно медленно и величественно, как и подобает кораблю такого класса - запас прочности, вложенный в авианосец при постройке, оказался невероятно велик. Дракононосец, даже жестоко пострадав от магической атаки и получив огромное количество попаданий, не разломился на части, как это часто бывало с более мелкими кораблями, а тонул, словно смертельно раненный кракен или левиафан.
Рарденцы, поняв, что с "Цуругисаги" покончено, перенесли всю мощь своей артиллерии на "Тайхо".
Тот находился не в лучшем по сравнению с умирающим собратом состоянии - весь удар "пеной" рарденцы нанесли только по одному борту, чем невольно нанесли ему более тяжёлые повреждения. "Цуругисаги" получил пробоины на протяжении всего периметра надводного борта и затапливался более-менее ровно, а вот "Тайхо" получил сильный крен на левый борт, который со временем только увеличивался, несмотря на все усилия спасательных команд. Авианосец пытался держать ровный курс по направлению прочь от неумолимо наступающих рарденцев, но из-за крена понемногу начал забирать влево.
...Тем временем тяжёлым кораблям северян волей-неволей пришлось изменить своё построение - общая скорость эскадры держалась в пределах двадцати пяти узлов, но тихоходный "Саргат", шедший головным, элементарно не мог держать такой темп. Теперь во главе строя шёл "Апостол Андрей", впервые за свою жизнь, исполняя положенную ему роль лидера линкоров и тяжёлых крейсеров. Следом за ним шли "Гром" и "Гармония", "Саргат" же перешёл в хвост эскадры, и уже оттуда продолжал выдавать данные для корректировки огня.
Слева от тяжёлых кораблей, будто стая спущенных с привязи псов, по волнам неслась Группа-2. Лёгкие крейсер и четыре корвета рвались вперёд, но не в атаку "Тайхо", как было решено раньше, а дальше, вслед за уходящим в самоубийственный бросок соединением Васнецова.
Где-то позади осторожно двигались два лёгких авианосца рарденцев, время от времени принимая на борт раненых драконов. Битва за небеса медленно затухала из-за постепенного выбытия участников - обе столкнувшиеся стороны оказались слишком хороши, чтобы победить вчистую и бой превратился в элементарную мясорубку с практически равным соотношением потерь. Больше драконов потеряли, правда, рарденцы, но в целом сложилась патовая ситуация - сил у обеих сторон для эффективного прорыва ПВО было явно недостаточно, поэтому яростный воздушный бой понемногу перетёк в вялую перестрелку между несколькими истребителями, пока остальные приземлялись для отдыха и получения медпомощи. Полностью израсходовав весь боезапас, были вынуждены приземлиться и пикировщики - основная ударная сила двух рарденских авианосцев.
...Ниаронцы же тем времен оправились от первого шока и начали перестраиваться для контратаки. Правда, против них всё ещё были помехи, мешающие нормальной работе приборов - наведённые быстро сошли на нет, но после включения негатора появились новые. И хотя они шли по большому диапазону частот, больше всего страдали именно ниаронцы, ибо северянам хватило ума подкорректировать настройки негатора и снизить подобное негативное воздействие на собственные диапазоны. И вот теперь корабли Рассветной империи вынуждены были вернуться к прадедовским способам связи, навроде люмографа и флажковых сигналов. Из-за этого, правда, пришлось избрать очень громоздкие построения кораблей, дабы видеть эти самые сигналы - колдовской туман что-то не торопился рассеиваться.
Тяжёлые авианосцы "Катогару" и "Асикага" стремительно уходили на север, дабы соединиться с правофланговым соединением лёгких сил. Левофланговая группировка сейчас в максимально быстром темпе разворачивалась назад, и перестраивалась в две кильватерные колонны, для атаки кораблей рарденцев сбоку. Линкоры Островной империи также не собирались оставаться в стороне и поворачивали влево для нанесения контрудара по рарденцам.
Битва в Ниаронском море продолжалась.
* * *
Полдюжины кораблей разрезали своими окованными сталью носами свинцово-серые воды Ниаронского моря.
Группа-1 шла в бой.
В свой последний бой.
Два лёгких крейсера и шесть... нет, уже пять корветов против одного тяжёлого, двух лёгких крейсеров и дюжины корветов ниаронцев.
Но фрегаттен-капитан Леонид Васнецов не знал, сколько кораблей врага ему противостоит. Информация, переданная с "Саргата", была весьма неточной и говорила только о том, что обнаружено около дюжины кораблей противника...
Только вот Леонид плевать хотел на количество вражеских кораблей.
Теперь он уже ничего не боялся - ни смерти, ни позора. Страх оказался буквально растворен в захлестнувшей Леонида волне боли и чёрной, подсердечной ненависти. И ещё бессилия, парализующего бессилия и отчаянья.
В сердце капитана сейчас словно бы вонзали ржавый зазубренный нож и с холодной безжалостностью проворачивали его. То, чем он жил, и ради чего он жил последние годы - ушло, оставив лишь бесконечную пустоту в душе...
Его единственный сын, Артём, погиб. Погиб, практически на его глазах, а он не смог ничего сделать... Нет, даже не так - не имел права сделать...
