Марина и Сергей Дяченко - Алена и Аспирин
— Спасибо, Мишутка! — настроение у Аспирина улучшалось с каждой минутой. — А кто у тебя в Первомайске? Ты там когда-нибудь бывала?
Алена не поднимала глаз.
— Скажи, — подначивал Аспирин.
Алена молчала.
— Хорошо, последний вопрос… Тот человек, который к нам приходил босиком… Ты его знаешь?
— Он не человек.
— А кто?
— Он… ты не поймешь.
— Ты его боишься?
— Здесь — да. А там… я ничего не боюсь. Там вообще нет страха. И голода нет, — добавила она тихо и потерла живот. — Знаешь, я вчера так хотела есть…
Аспирин поспешно выключил диктофон. На часах было пять минут девятого, до работы еще несколько часов, надо поскорее узнать, есть ли в психиатрических больницах детские отделения. По идее, должны быть.
— Замечательно, — он бодро поднялся из-за стола. — Помой пока посуду, мне надо кое-кому позвонить.
Он плотно закрыл дверь спальни, служившей также и кабинетом, и включил диктофон. Эта замечательная штучка размером с губную помаду никогда его не подводила — обширная электронная память, отличное качество записи, даже самый тихий шепот и бормотание удается потом расшифровать.
— Ты говорила, у вас там нет смерти, — сказал диктофон голосом Аспирина. — Правда?
Молчание. Аспирин, как ни вслушивался, не мог разобрать ни звука.
— Такая музыка не всем нравится, — послышался голос опять-таки Аспирина. — И… ты сказала, что откуда-то пришла. Откуда?
Он поднес диктофон к глазам. Остановил воспроизведение. Включил заново.
— Ты говорила, у вас там нет смерти. Правда?
Пауза. Тишина. Шум ветра за окном.
— Такая музыка не всем нравится. И… ты сказала, что откуда-то пришла. Откуда?
Пауза. Тишина. Кошачье мяуканье.
— Почему?
Пауза.
— А почему ты сбежала, если там так хорошо, а здесь так плохо?
Аспирин остановил воспроизведение. Еще оставалась, как спасательный круг, версия узконаправленной записи (такая функция у диктофона была, и Аспирин мог включить ее по ошибке). Но как тогда быть с шумами? С этим орущим котом?
Алена вытирала стол. Вернее, просто терла тряпкой — стол давно был чистый.
— Скажи, пожалуйста, — Аспирин вытянул руку с диктофоном, — раз, два, три…
— Раз, два, три, — послушно повторила девочка. Аспирин включил воспроизведение — и услышал сначала свой голос, потом голос Алены: «Раз, два, три»…
— Спасибо, — сказал он и ушел в спальню.
* * *Вечером в «Зеленой фее» к нему подкатился редактор журнала «Мачо».
— Слушай, хорошо пошла твоя статейка… Нет, не про женский оргазм, не льсти себе. Про функции.
— А-а, — сказал Аспирин. Месяц назад он под влиянием чистого вдохновения написал для «Мачо» статью, называвшуюся просто и безыскусно: «Женщина: основные и сопутствующие функции».
— Теперь надо письма читателей, — сказал редактор. — Причем баб. Одно письмо чтобы с философией, чтобы там были Бодлер и Ницше, и чтобы баба была синий чулок и звала автора жопой с ушами. Другое от блондинки, чтобы она по ходу дела нахваливала свои основные функции. А третье от домохозяйки, из тех, что ты обозвал «пылесосиками», и чтобы она предлагала тебе сделать минет…
— Ты сам так все хорошо понимаешь, — сказал Аспирин. — Ну и написал бы сам.
Редактор глянул на него в немом изумлении.
— Тебе баблос, что ли, не нужен? — спросил он наконец.
Аспирин смотрел на него сквозь завесу густого, стекольчатого, безнадежного опьянения. Он пил водку третий час подряд, но забытья не было — только тяжесть и муть, как в плохом сне.
— Я думал, вообще-то, что ты напишешь, — сказал редактор. — По пять тысяч знаков каждое письмо, ну, от блондинки можно восемь…
— Напишу, — сказал Аспирин. — Уговорил.
Редактор отошел, все еще поглядывая на Аспирина вопросительно. Это был не первый за сегодня вопросительный взгляд; Аспирин явно выбивался из колеи, не выходил на танцпол, не развлекал девочек, не тусовался — сидел в углу и хлестал водку, уж лучше вообще было не приходить…
Он встал, собираясь уйти, когда в полутемный, увитый лианами зал вошла Дашка, его актуальная подруга, на двадцатисантиметровых острых каблуках.
Она пришла с другой тусовки и была уже очень веселая. От нее пахло сладким и запретным. Утащив Аспирина в курилку, она повисла у него на шее и без предисловий цапнула в губы. Минут десять они мусолили друг друга, все больше и больше заводясь и распаляясь, потом Дашка пробормотала, не переставая целоваться:
— Все козлы. Поехали к тебе.
Они вышли из клуба и поймали такси. Аспирину полегчало: впервые за долгие часы он знал, чего хочет. На заднем сиденье машины было мягко, но тесно, золотой и острый Дашкин каблук поцарапал ухо водителю, тот обиделся, но Аспирин пообещал доплатить «за вредность».
Уже поднимаясь к лифту, он вдруг застыл с открытым ртом.
— Добрый вечер, Алешенька, — сказала консьержка тетя Света.
Аспирин дернул кадыком.
— Ты чего? — спросила Дашка.
Он втащил ее в лифт.
— У меня там дочка, — сказал, задыхаясь от нервного смеха.
— Чего?!
— У меня в хате дочка сидит, Алена из Первомайска… Ой, не могу…
— Обкурился? — предположила Дашка.
— Да нет, натуральная дочка… То есть, конечно, я ее в первый раз вижу…
— Не придуривайся, — Дашка нахмурилась. — А чего это у тебя ковер в коридоре?
Ковер так и стоял, свернутый в рулон, у двери, как в почетном карауле.
— Его кровищей вчера замарали, — Аспирин продолжал хохотать. — Тут такое было… Весь ковер в крови…
Дашка выпустила его руку. Заглянула в лицо:
— Аспирин… Крыша поехала?
Аспирин нажал на кнопку звонка — впервые, наверное, за все десять лет, что квартира принадлежала ему. Спустя минуту непрерывного трезвона изнутри послышался испуганный детский голос:
— Кто там?
— Открывай, дочура, папа пришел, маму привел, — Аспирин смеялся с повизгиваньем. — Давай, открывай…
Повернулся ключ в двери. Алена отступила вглубь прихожей — она была с ног до головы завернута в одеяло.
— А я думала, ты го-онишь, — протянула Дашка. Уголки ее губ опустились, она разглядывала Алену с любопытством и брезгливостью, как паука-птицееда. — Знаешь, Аспирин… Схожу-ка я в сортир для разнообразия.
И она прошествовала по коридору в туалет.
— Кто это? — тихо спросила Алена.
— Не твое дело, — сказал Аспирин. Смеяться он перестал, но горло саднило до сих пор. — Вот что, красавица… Бери одеяло, подушку, табуретку… бери и выметывайся в коридор.
— Куда?
— Пересидишь полчаса, ничего с тобой не случится, — Аспирин подхватил одной рукой табуретку, другой девочку, поволок то и другое за дверь. — Вот тут сядь и сиди, я тебя потом заберу. К звонку не прикасайся — убью. Ясно?
