Виталий Сертаков - Проклятие клана Топоров
Он принес из избушки второй горшок с отбитым краем и показал, как надо делать.
Во — первых, костер предназначался не столько для кипячения воды, сколько для накаливания камней. Северянин засунул в огонь булыжники, затем расположил горшочек на двух толстых поленьях, а сам занялся рыбой. Когда камни раскалились, с помощью двух палок покидал их прямо в суп. Бестолковому пресвитеру он поручил помешивать варево чистой палкой, удалять оттуда остывшие камни, заменяя их на свежие, раскаленные. Чтобы горшок не треснул, пришлось с черепком бегать в низинку, подливать воду.
Как Даг и предполагал, правильно почистить рыбу священник не сумел. Но вскоре над поляной поплыл чудесный аромат, ссоры и распри были забыты. Вдоволь наевшись, Обрубок стал отговаривать Дага от морского плавания. Поппо, напротив, оживился, но предложил плыть не на север, а грести к материку, чтобы побыстрее добраться до резиденции ближайшего епископа. За помощь в спасении своей драгоценной персоны он сулил попутчикам большие деньги.
— Говорил я тебе? — толкнул Дага Иван. — За чернеца этого добрый выкуп дадут!
— Я не для того бежал, чтобы сдаться германцам, — скривился Северянин. — Мы найдем лодку и поплывем в Большой Бельт, будем держать на две доли на север к закату и доберемся до Хедебю. Там я спрошу людей и найду корабль в Свеаланд…
— Таким путем до Свеаланда не доберешься, — оборвал священник. — Лучше доберемся до Гамбурга, там нас хорошо примут и дадут место на корабле. Мы сможем вместе поплыть на юг, я покажу вам Марсель и Рим…
— Эй, с чего ты такой добрый? — удивился Даг. Очень скоро Северянин перестал есть, он весь обратился в слух. Потому что отец Поппо походил на бесконечный колодец знаний, они сыпались из него, как из волшебного горшка.
— Я плавал на юг дважды, — спокойно рассказывал священник. — Плавал до Барселоны, до Марселя и до острова Сицилия. Знакомы ли вам эти места? Знакомы ли вам места, где процветала самая могучая империя?
Собеседники лишь переглянулись с набитыми ртами. Они понятия не имели, о чем идет речь.
— Зато я все знаю про Большой Бельт! — заявил Северянин. — Я плавал тут повсюду, до самых северных пределов мира!
Насчет пределов мира он приврал. Дальше владений вельвы Пиркке он не забирался, а про восточные земли имел самые смутные представления.
— Ты называешь Бельтом то море, что иные на юге зовут Варварским или Скифским, — улыбнулся священник. — Что же касается северных пределов… Позволь, я попробую нарисовать карту, а вы вдвоем проверите, верно ли я это сделал. Вы оба — опытные путешественники, а я — всего лишь слуга господа.
Дагу такие речи понравились, зато Иван только хмыкнул. Похоже, он считал хитрого священника льстецом.
— На западе от нас лежит океан, что издревле называют Восточным или Британским, — священник уверенно рисовал палочкой в золе. — Здесь находится устье Бельта, здесь начинаются владения данов и свеонов. Нортмания начинается севернее Дании и граничит на севере с землей амазонок. За Оркадскими островами океан разливается бескрайней мглой. Никто из известных путешественников туда не плавал. Горные хребты Нортмании поворачивают на север и обрываются в океан. Нам известно, что норманы не чтут Христа и постоянно враждуют с данами. Даны же, благодаря мудрости императора Отто, получили несколько пастырей духовных и увидали сияние истинной веры. Вдоль восточного берега Бельта живут многие дикие племена.
— Вот скажи нам, коли ты такой умный, — хитро подмигнул Иван, — отчего Рюген — остров цел — невредим, да обходят его лютые звери стороной, а твои сродичи с Паризу давненько выю перед данами склонили?
— Да, это так, — помолчав, согласился пресвитер. — Я говорил тебе, что семья моя принадлежит к франкскому роду, и род этот восходит к крови самого Карла Великого. И не было дня в моей грешной жизни, чтобы я не задумался, отчего такая божья кара постигла удел божий…
— А кто такой Карл Великий? — несколько смущенно спросил Даг. После историй о героической Вольге, державшей под пятой Днепровские пороги, мир вдруг раздвинулся для него еще в несколько раз. Теперь вот появилось новая фигура. Тоже, судя по всему, не последнего десятка.
Пресвитер откашлялся, улегся поудобнее и начал рассказ.
— Говорить тебе о величайших империях прошлого — о Меровингах и наследниках Карла, что все составили лишь тень славы древнего Рима, — на это нам не хватит и пяти ночей. Скажу лишь, что Карл оттого и был прозван Великим, и не чернью, а аристократами, что собрал воедино могучую империю. И вот что случилось вскоре после его кончины, а господь забрал сего просвещенного монарха в восемьсот четырнадцатом году от рождества Христова. Сын его, Людовик Благочестивый, получил в наследство десятки крепостей на всех реках и на побережье, получил сильный флот и быстрых вооруженных рекрутов. Двадцать лет ни один алчный пес не смел посягнуть на границы империи. Но далее Людовик распустил знать, позволил им своевольничать в наделах и самим распоряжаться своими войсками…
— И что же случилось? — заерзал Даг.
— Случилось то, что первым пал богатый Дорестад, на оборону которого аристократы не смогли собрать нужное количество войск. Затем даны двинулись на своих жутких кораблях с оскалами дьяволов вверх по Сене. А сыновья Благочестивого принялись драться за власть в стране. В сороковых годах были сожжены и разграблены Нант, Руан и многие другие. Вестфольдинги все плыли и плыли, и строили зимовки на островах, а убогие потомки Карла Великого предпочитали платить им, лишь бы не сражаться… — Отец Поппо сжал кулаки.
Даг впервые посмотрел на этого дряблого, совсем невоенного человека с уважением.
— Луара была захвачена людьми из Ирландии, теперь всякий торговец солью платил дань им, а не наследникам франкской короны. А всякому известно, что соль дороже золота. Трое сыновей Благочестивого грызлись между собой, как глупые псы. Чтобы оттеснить братьев, Лотарь первый призвал на помощь лютых врагов — норманов. Лотарь подарил язычнику Рорику Фрисландию, а Ролло — большую область, которую сам обозвал Нормандией. Норманы стали креститься, ибо так им легче было жить в чужой стране, но были ли их побуждения искренними? Они как и прежде грабили, жгли и продавали в рабство несчастных селян… Франки не опомнились даже тогда, когда проклятый в веках Хорек сжег Гамбург, а Рагнар сравнял с землей Париж. Я читал многие летописи, оставленные братьями — монахами тех времен. Простой люд с копьями, горящей смолой и камнями защищал свои города, но те, кто мог бы купить оружие и достойно вооружить войско, — те предпочитали откупаться золотом! Карл Лысый, брат безумца Лотаря, был единственный, кто собирал армию, но его предали его же вассалы, испугавшиеся возвеличения новой короны. Трусы принудили короля выплачивать тысячи и тысячи фунтов серебра, лишь бы рогатые ладьи норманов не вставали под стенами городов. Аббат Аббо пишет в своей хронике, что безудержным волкам было мало серебра и золоченой церковной утвари, они угоняли скот, они брали вино и зерно, шкуры и мясо, они все грузили на свои корабли, а данью обложили самых бедных, которые, будучи не в силах откупиться, шли в новое рабство…
