Барб Хенди - Мятежный дух
— Все же он может хоть как-то общаться с нами, — заметила Магьер.
Винн ничего не ответила и, взяв другую ягоду, принялась ногтями снимать с нее кожицу.
Магьер едва не рванулась помешать ей, потому что подозрения Лисила были, пускай и наполовину, справедливы. Они понятия не имели, кто и почему подбросил им эту пищу. Магьер искоса глянула на Мальца, собираясь спросить вслух, считает ли он эти ягоды безопасными. Прежде чем она успела открыть рот, пес гавкнул «да» и потрусил прочь по каменному полу пещеры.
Магьер со вздохом отложила кристалл и, взяв себе ягоду, принялась снимать с нее кожицу.
Лисил отошел к дальней стене пещеры и, присев на корточки, невидяще уставился в отверстие, обнаруженное Мальцом. Он изнывал от желания продолжить путь, поскорее добраться до Края Эльфов и отыскать свою мать. Магьер, однако, знала, что им очень повезет, если они хотя бы сумеют найти дорогу назад. Она глянула в сторону отверстия, которое обследовал Лисил, — и тут же перед глазами мелькнуло пятно серебристой шерсти.
— Лисил, где Малец?
Магьер одновременно схватила кристалл и саблю — в тот самый миг, когда кончик собачьего хвоста уже исчезал в отверстии.
— Стой, безмозглая псина! Назад!
* * *Малец прополз над краем отверстия и прыжками помчался по туннелю, который полого уходил вниз, в недра горы. В темноте он едва мог различить очертания стен туннеля, но вперед его сейчас вело не зрение — чутье. Пес чуял знакомый запах. Хотя собачьи инстинкты неустанно предупреждали его об опасности, он должен был наверняка удостовериться в том, что подозревал.
Стены туннеля были грубые, шершавые, потолок нависал так низко, что, вздумай Малец поставить торчком уши, — кончики их непременно задели бы каменный свод. Несколько скользящих размашистых шагов — и пес достиг пологого спуска. Проход уходил в недра горы и становился просторнее. Знакомый запах усилился, Малец прыгнул и уткнулся носом в горку похожих на сливы ягод, которые от толчка так и покатились с импровизированного блюда из зеленых листьев.
Биссельника — так назвала эти ягоды Винн. Здешние эльфы называли их рейхеч сгиахен — горький щит», потому что съедобная кожица биссельники была крайне неприятна на вкус — в отличие от сладкой мякоти.
Малец двинулся дальше по туннелю и, когда счел, что шел слишком долго, ни разу не обнаружив следующей горки ягод, остановился и принюхался. Не сразу ему удалось отделить запах, оставшийся позади, от того, что был впереди, но сомнений не оставалось — источник запаха находился где-то там, в темноте.
Опять биссельника.
Некто выложил для них завлекательную дорожку вглубь горы. Слишком очевидный прием. Пес не мог определить, в каком направлении тянется туннель, прорезая гряду гор, которую люди звали Изломанный кряж. Где они в конце концов окажутся, если этот ход вообще выведет их наружу?
Погребенный в толще камня, проявления стихии Земли, Малец в последний раз воззвал к Духу.
В подгорной тьме упорное молчание сородичей оказалось для него особенно тягостно. Пес застыл, точно окаменев, и зарычал, оскорбленный до глубины души.
Сородичи не придут на зов, и теперь жизнь его спутников — его подопечных — целиком и полностью зависит от неведомых благодетелей, которые не желают показываться на глаза. Кроме запаха свежих ягод и зеленых листьев, земли, потревоженной лапами Мальца, пес мгновенно учуял и другой запах.
Запах птицы и в то же время не птицы. Слабый, но вездесущий в недрах горы.
Малец повернул назад, задержавшись лишь затем, чтобы прихватить зубами несколько ягод — показать остальным. Хорошо бы, они не заставили долго себя уговаривать. Если они не хотят умереть от голода или холода, у них остается только один путь.
Некто пытается провести их вглубь горы. Некто позвал их в буране, чтобы указать укрытие.
Малец торопился назад, к своим спутникам. Он должен убедить их последовать за ним в этот туннель… еще раз довериться ему.
ГЛАВА 3
Аойшенис-Ахарэ — титул, наследие, долг.
Вельмидревний Отче ждал в недрах могучего дуба на Криджеахэ — Сердце Начала. Это поселение, располагавшееся в самом центре земель, которые люди зовут Краем Эльфов, служило домом и анмаглахкам — касте, не связанной ни с одним из эльфийских кланов. Аойшенис-Ахарэ жил так долго, что даже старейшины двадцати семи кланов уже не помнили, откуда он явился или почему привел своих подданных в этот дальний, уединенный угол мира.
Могучий древний дуб, который служил Вельмидревнему пристанищем, прожил на свете почти столько же, сколько он сам. Десяток, а то и больше взрослых мужчин, взявшись за руки, не сумели бы охватить необъятный ствол этого гиганта. Древо было одним из старейших в этом лесу, и полость в его сердцевине была бережно выпестована внутри живого ствола еще в незапамятные времена. Дуб поддерживал существование Вельмидревнего, дабы Аойшенис-Ахарэ мог и впредь заботиться о нуждах своего народа. К тому же длинные корни лесного великана разрастались куда шире и уходили куда глубже, чем корни всех его собратьев.
Искушенный во всем, что касалось деревьев, Вельмидревний Отче больше не являлся во плоти среди своих сородичей. Его увядшая плоть жила лишь благодаря трудам великого леса, который посредством древнего дуба неустанно вливал в него живительную силу. Однако же Аойшенис-Ахарэ по-прежнему был основателем и вождем касты анмаглахков. Они, в свою очередь, оставались хранителями Ан'Кроан — (Те, кто) Нашей Крови, как на самом деле называли себя сородичи Вельмидревнего.
По корням дуба, глубоко уходящим в землю, Аойшенис-Ахарэ перемещал свое сознание в ветви и листья и таким образом, незримый, бродил по владениям своего народа. Посредством щепок «словодрева», вырезанных из древесины дуба, он говорил с теми анмаглахками, которые пребывали в чужих краях.
Сейчас он ждал под землей, в своей древесной келье. Ждал свою самую доверенную слугу, Фретфарэ — Надзирающую за Лесами, — чья должность целиком и полностью соответствовала ее имени. Вельмидревний почуял ее приближение, когда она раздернула занавеси на входе, ярусом выше.
— Отче! — позвала она. — Могу я спуститься?
Все анмаглахки звали его «Отче», ибо они были детьми его провидения, его силы.
— Спускайся, — ответил он едва слышно. — Я не сплю.
Фретфарэ ступала легко, точно птичка, и все равно он слышал, как она спускается по ступеням лестницы, выращенной из живой древесины. Она вошла в земляную камеру, которая окружала келью Вельмидревнего, и остановилась у входа в его пристанище.
