Сергей Дорош - Светлая сторона Луны (трилогия)
Я поднял один палец, а затем указал на внутренние помещения первого этажа и провел ребром ладони по горлу. Мать кивнула. Картина прорисовывалась все четче и четче. Дом я изучил хорошо. Похоже, двое живых вошли, сметя ненадежную защиту в виде одного зомби, начали обследовать первый этаж, дошли до второй лестницы, которая вела наверх из кухни, там напоролись на серьезное сопротивление. Один остался прикрывать, а его напарник бросился наверх. То ли заметил саму Эльзу, то ли знал, где искать ее комнаты. В любом случае, если у них хватит сил расправиться с ходячими трупами, — их тем более надо убить до того, как они покинут дом. Иначе я лишусь права требовать награды.
По моим прикидкам, зомби в доме должно быть штук на десять больше. Следовательно, недостающих уложили эти двое. А учитывая то, что твари мало чем уступали живым противникам, да еще и игнорировали многие способы физического и магического воздействия, сей факт внушал уважение к нашим конкурентам.
Мы бросились к кухне, продолжая двигаться бесшумно. Внезапная атака — лучшая атака, а Тени мне все еще недоступны. Еще два укола боли. Я еле сдержался, чтобы не вскрикнуть и не сбиться с шага. Еще два маячка в виде моих творений перестали существовать. И оба — на первом этаже. Но это уже не столь важно. Я влетел на кухню, буквально стелясь над полом, тут же юркнул за перевернутый стол. Да, побоище здесь вышло знатное. Тел я считать не стал. Их было много — что толку от знания точного числа? И так ясно: напоролись мы на кого-то серьезного, уложившего всю эту уйму неупокоенных.
Наверху кто-то применил особо сильное защитное заклятие. Похоже, дверь запечатали. Видимо, второму приходится туго, он отступает. Ничего, Эльзу дверь надолго не остановит. Сейчас у этой мертвой сучки просто океан силы, бери — не хочу. Самое время ударить по живому. Я выглянул из-за стола.
Он стоял боком ко мне — высокий широкоплечий мужчина. Одет во все белое: легкие полотняные штаны, мягкие сапоги без каблуков, белая рубаха, свободные рукава на запястьях туго стянуты, чтобы не мешали в бою. Поверх рубахи белая же туника без рукавов, почти до колен, с капюшоном, который скрывает верхнюю половину лица. Удивительно, как он видит? Ткань плотная, хоть и белая. И еще — почему такая снежная белизна одежд? Он же только что из боя, и ни одного пятнышка. Ох не понравился мне этот противник.
Туника подпоясана алым поясом, а на поясе — нож в ножнах. Но это — не оружие. Даже при всем желании этой миниатюрной поделкой можно только хлеб или мясо нарезать. Сразу видно: лезвие короткое, тонкое, рукоять без гарды, то есть никакого упора для колющего удара. Он опирался на простой шест чуть больше роста хозяина. Да, метра два, не больше. Это — не оружие. Но и не магический инструмент, я-то чувствовал.
Все эти наблюдения уложились секунд в десять. В это время в руках моих возник арбалет (опять же спасибо давешним убийцам, вооружили они меня отлично). Против зомби это оружие бесполезно, а против живых — в самый раз. Белый, как я для себя назвал этого, с шестом, как раз направился к лестнице — наверно, тоже почувствовал, что напарник не справляется. При этом он подставил мне спину. Отличная мишень. Белые одежды хорошо видны в полумраке — наверно, только слепой промахнется. Я поднялся бесшумно, не спеша прицелился, задержал дыхание и плавно надавил на спусковую скобу. Раз и два, почти слитно. Болты в таком случае летят в одну точку один за другим. Так стрелять научил меня Ансельм. Как он говорил, если стреляешь в спину марсианину, он успеет отбить клинком один болт, но развернуть меч, чтобы отбить второй, не помогут даже его рефлексы, следовательно, он вынужден отбивать его вторым клинком, и в это время у напарника появляется возможность ударить его из Теней. Он настолько долго вбивал в меня эту науку, что теперь из двойных арбалетов я стреляю только так. Правда, есть другие способы уйти: увернуться в сторону, упасть на землю, но это в любом случае ухудшает положение противника, делает его более уязвимым.
Белый успел. Я не знаю, как он почувствовал мою атаку, — я был уверен, что не издал ни звука, только дважды звякнула тетива, но без этого уже никак. Он развернулся. Шест на миг превратился в сплошное колесо. Болты, жалобно звякнув, улетели в сторону. Он отбил, не видя выстрела, не видя самих болтов, ничего, разорви его черти, не видя. Теперь он стоял ко мне боком, приняв боевую стойку и опустив конец шеста почти к самому полу.
Мать что-то запела очень низким голосом, направив в Белого свой посох. Монотонная мелодия с рваным ритмом. Белый выставил ладонь левой руки ей навстречу. Мать вдруг сбилась с ритма, отшатнулась. И тут атаковал я. Атаковал в длинном прыжке, перекидываясь в тигра уже в полете. Что-то подсказывало мне, что с мечом против этого противника лучше не выходить. Он успел перехватить шест двумя руками и сунуть мне в пасть на вытянутых руках. Мы оба упали, я — сверху, но он каким-то образом смягчил падение. Я сомкнул челюсти: плутонскому тигру эта деревяшка — на один зуб. Но вместо брызга щепок из раздробленной рукояти — боль и чувство, что мне подсунули прут из закаленной стали. Я попытался выпустить когти и разорвать ему грудь, но тут сам получил сильнейший удар в бок. Меня отбросило. Короткий яростный рык надо мной, оскаленная морда пантеры, блеск клыков — и бросок, нацеленный мне в горло…
* * *Мы подобрали ее весной. Недалеко от выхода из Паучатника это было. Там еще руины какой-то крепости. Тоже, кстати, странные. Крепость совсем целая, только ворота сгнили. Признаков штурма не видно, никто ее магией не рушил. Только скелеты во дворе. Много скелетов. Есть и откровенно детские, есть взрослые — самый широкий выбор. На любой вкус. И кто знает, что там произошло. Паучатник окружают неприступные горы, выход один — в лесистую долину, а уж на выходе из этой долины и стоит крепость. То есть ее никак не минуешь.
Известно, что где нет людей, там заводится всякая дрянь. Обычно дети из Паучатника идут отрядами и через ту мерзопакость, что завелась в крепости, пробиваются легко. А эта одна пошла. Маленькая, худющая, но жилистая, все предплечья в шрамах, а в кулачке зажат обломок ножа. Щеки запали, зеленые глазищи на пол-лица. Даже не совсем зеленые, а какие-то желтоватые в придачу. Черные, прямые волосы спутаны, на виске видна запекшаяся кровь. Одежда разодрана, сквозь дыры проглядывают свежие царапины. Четыре параллельные — видимо, удар лапы какого-то хищника. Я тогда еще не очень в этом разбирался. Мое обучение у Гаэлтана только начиналось.
Ее глазенки сразу сузились, она вся подобралась, готовая к прыжку. Вот ведь малявка! Сама еле дышит, но готова драться. На шее амулет, совсем новенький. Получить такой — мечта каждого, но до четырнадцати лет взрослые плутонцы не трогают малолеток. Это — закон, один из немногих, нарушение которого всегда карается. Часто их даже берут в обучение. Это — не закон, а обычай. Кто-то выучил тебя — верни долг. А с другой стороны, не так уж плохо иметь младшего товарища, который обязан тебе всем. Все-таки благодарность и Плутону не чужда.
