Ирина Лесная - Баба-яга в тельняшке
— Со мной пойдешь, — я больше не раздумывала, раз человеку грозит опасность, ну пусть и не человеку, глянула я на девушку — ведьме, но все равно надо помочь.
— Догонит и все равно шкуру спустит, — рыдала страдалица.
— Слушай, у вас, что все ведьмы такие плаксы? И с кого еще мой отец живьем шкуру спускал?
— Ты чего это? Я же образно. Он строгий, но справедливый, просто так никого не наказывает.
— Вот видишь, если поймают, скажешь, что я тебя заставила и ничего тебе не будет.
— Еще как будет, — не унималась девица.
Кажется, этот слезокап надолго, а мне вещи найти нужно:
— Кончай реветь, помоги лучше, пойдем на разведку.
— Куда пойдем?
— А, ты в нашем мире не жила, поэтому так — гулять пойдем и будем слабые места искать в защите терема.
— А от кого защита стоит, если в округе все кощея боятся? То есть я хотела сказать, уважают твоего отца очень, — исправилась Акулина.
— От меня, Елисей переживает, что я сбегу и замуж отдавать некого будет.
— А зачем тебе сбегать? И почему ты отца Елисеем зовешь?
— Видишь ли, я всю жизнь называла папой другого человека. И замуж я не хочу.
— Как это не хочешь?
— Я еще учиться не закончила, магией своей пользоваться — тоже не могу, даже не знаю, какая она у меня. А он мне даже в любви не признавался, и предложение не мне, а отцу моему сделал, то есть это Елисей ему меня в жены предложил, а он и согласился, — закончила я нелогично, вспомнив свою обиду на Константина.
— Кто он?
— Ну, жених мой, который и не жених — раз согласия я не давала.
— Как у тебя все запутанно-то, — помотала головой ведьмочка, — вот чего проще — сказали замуж и иди.
— Вот ты замуж хочешь? — спросила я.
— Хочу, — мечтательно протянула Акулина.
— А как же любовь? Ты бы и за моего отца пошла?
— Спрашиваешь, побежала бы, — хмыкнула девушка.
— Но он же старый, худой и характер у него вредный, — изумилась я — Это потому, что он богатый?
— Это потому, что он мне нравится и никакой он не старый, ты что отца своего не видела? Ты же на него похожа как две капли воды, только глаза у тебя большие и голубые, как у русалок.
— Не у русалок, а у морских дев, — поправила я, — от бабушки в наследство достались. Слушай, а ты, действительно, считаешь Елисея красавцем?
— Еще бы, а то, что он худой, так это не страшно, откормить можно, — размечталась моя горничная.
— Так хватит лирики, мы над этим потом подумаем, а пока будем придерживаться первоначального плана.
— А что это за план?
— Найти мою одежду и бежать отсюда.
— А есть еще варианты?
— Есть — женить на тебе папеньку, ты родишь ему наследника, и он от меня с замужеством отстанет.
— Мне, конечно, второй план больше нравится, но оба нереальные, — усмехнулась ведьмочка.
— Посмотрим. Ты идешь со мной на поиски? — спросила я.
— Куда же я денусь, — вздохнула обреченно Акулина.
И мы пошли, надо сказать, что ходить босиком мне даже понравилось, полы в тереме были деревянные, а про туфли к платью ведьмочке ничего не говорили, так что обувь у меня отсутствовала. Мы заглянули в гостиную, там никого не было, прошли на кухню, где у большой плиты возились несколько скелетов в белых передниках и колпаках, но они на вопрос о моей одежде, только костями на месте плеч пожали. За кухней обнаружились несколько дверей в кладовки и Валериан.
— Уважаемый, — обратилась я к скелету, — а не соблаговолите ли мне вернуть мои вещи?
— Хозяин не велел, — изобразил улыбку Валериан.
— А я велю, не пристало княжне босиком ходить. Гневаться, я изволю! — сгустила я краски.
— Так я что? Я отдам, только князь не доволен будет.
— Отдай, отдай, а то я простужусь, заболею, вряд ли Елисей обрадуется, — нашла я новый аргумент.
Скелет погремел костями, достал из кармана связку ключей и открыл дверь в одну из кладовок.
— Забирайте, только хозяину скажите, что вы меня заставили. Только не припомню, чтобы маги болели.
Я вспомнила, что, действительно, никогда не болела, а вот и ответ почему нашелся.
— Ага, заставила, — кивнула я, хмыкнув — пообещала, оставшиеся зубы проредить.
— Вот, вот — он рад будет.
— Чему рад, что дочь у него садистка? — изумилась я.
— Садистка — это колдунья такая? — заинтересовалась Акулина новым для нее термином.
— Нет, это злыдня такая, которая получает удовольствие от мучений других, если на ваш язык перевести.
— Какая же из вас садистка, княжна? — улыбнулась ведьмочка, — вы добрая.
— Сейчас я оденусь, и дальше гулять пойдем, — проигнорировала я это замечание, быть доброй в моей ситуации, кажется, непозволительная роскошь.
Я натянула джинсы, тельняшку, а сверху и розовое безобразие, благо размер позволял и шубу поддеть, а то вдруг кощей вернется не вовремя? А я вот — при параде, даже кеды зашнурованы.
— Ой, княжна, так вы же не причесаны! — вспомнила о своих обязанностях моя горничная.
— Расчески у меня нет, — вздохнула я, приглаживая рукой свои соломенные волосы, торчавшие, как обычно, в разные стороны.
— Сейчас же отправляемся в вашу комнату, иначе меня ваш отец выгонит, там все должно быть.
— Ну, пойдем, — согласилась я, не надеясь на то, что из моих волос можно сделать что-то путное.
Поднявшись в комнату, я с удивлением обнаружила туалетный столик на костяных ножках с множеством ящичков, а я его утром и не заметила.
— Присаживайтесь, княжна, — указала мне Акулина на костяной стульчик.
Я приготовилась услышать, что с моими волосами ничего сделать нельзя, и ведьмочка опустит руки. Но вместо этого, после уверенных манипуляций Акулины, на меня из зеркала глянула незнакомка с огромными голубыми глазищами с классической прической из высоко поднятых волос, закрученных в элегантный пучок с двумя выпущенными прядками.
— У вас очень красивые волосы, — улыбнулась мне из зеркала ведьмочка. Сама девушка могла похвастаться настоящим сокровищем из черных кудряшек.
— Кто бы говорил, — улыбнулась я и несильно дернула Акулину за спиральку.
— А, я их перекрасила, чтобы старше казаться, а то меня на службу к кощею могли и не взять, даже не смотря на родственные связи.
— А на самом деле? — поинтересовалась я.
— Я же ведьма, — стукнула Акулина себя в грудь, — а они все рыжие.
— Я так не считаю, — сказала я, вспомнив одну студентку с моего курса, натуральная блондинка, а ведьма — ведьмой и метлы не надо, — а тебе настоятельно рекомендую, вернуть родной цвет, твой возраст уже не помеха, а моему отцу может понравиться.
