Александр Воронков - Искры завтрашних огней
Повезло. Внутри замка пока что никто не орал, звона мечей и суетливой беготни с факелами тоже ещё не происходит. Вместе со всеми, проваливаясь местами 'по самое не могу' - понакопали ям по всему полю, сволочи! - влез на вал в паре метров правее от того места, где проходила передовая группа. Там уже спинами друг к другу умостились в подвешенных за острия тына ременных петлях оба наших разбойничка с луками. Ну что ж, какая-никакая 'огневая поддержка' будет, главное, чтобы эти робингуды вильгельмотеллевичи ненароком наши собственные задницы не продырявили. А то полюбовался я давеча в лагере на потуги одного из них поразить вязанку хвороста толщиной человека в полтора... Из всего колчана в ней застряло две стрелы, ещё штуки три, попав, не воткнулись, вывалившись на утоптанный снег. Остальные пришлось несколько раз собирать по всей 'партизанской поляне'.
Шедший с нами дружинник отобрал у меня верёвку и, ловко размахнувшись, накинул заранее подготовленную петлю на тын. Подёргав, а для надёжности на пару секунд повиснув на ней всем телом, скомандовал:
- За мной! Как перелезете - оружие в руки и вперёд! Не шуметь!
Спустя полминуты, ловко перекинув тело через ограду, он исчез из поля зрения.
По части ловкости с профессиональным воином простому трактирщику, даже если он большую часть своей биографии прожил на рубеже второго и третьего тысячелетий, тягаться не приходится. Успев добраться почти до верха, с досадой обнаружил, что одна рукавица у меня соскочила. Лезть стало гораздо неприятнее. Взбираться по узловатой верёвке кустарного изготовления гораздо менее комфортно, чем по толстому канату в школьном спортзале.. Да и в школе я, признаться откровенно, физо не очень ценил, и 'слинять на шатал' с урока физкультуры не считал чем-то категорически невозможным. Только в старших классах мне довелось познакомиться с хорошим человеком, майором запаса в тридцать три года, который после комиссования из кадров по личному почину принялся сколачивать у нас на районе самодеятельный клуб для парней. Через друзей из ветеранской организации 'Шурави' ему удалось недорого арендовать бывшее бомбоубежище, в которой питомцы своими силами оборудовали спортзальчик, 'ленинскую комнату' и 'кубрик' для отдыха. Рукопашный бой на основе самбо мне довелось немного освоить именно там. К сожалению, когда я был уже на первом курсе, клуб наш был закрыт, а на нашего 'командира' прокуратура возбудила уголовное дело по 'замечательному букету': '208, 282'1, 282'2'. Какая сволочь это 'дело' 'сочинила', мне так и осталось неизвестным, поскольку спустя недолгое время я ухитрился нежданно-негаданно очутиться вместо привычного Сталинграда в средневековой Богемии... Однако факт, что отобранное у клуба помещение очень быстро перешло в ведение некоей официальной 'молодёжной организации 'New peoples', от внимания жителей района не укрылось.
Так что ничего особо удивительного, что, тиранувшись боком о частокол я сверзился на утоптанную дорожку на внутренней стороне ограды лишь немногим элегантнее, чем мешок картошки... Впрочем, до сей поры не привезённой конкистадорами из Нового Света. Поднявшись на ноги и потерев сквозь штаны ушибленное бедро, первым делом полез за пазуху за своей двуствольной вундервафлей. Особых надежд на то, что во мне скрыты таланты гениального фехтовальщика питать не приходится, так что первым делом проверил, плотно ли сидит в стволах пыж, предохраняющий от высыпания любовно нарезанные жеребеи из нарубленного гвоздя моим соседом Яном Липовым, изготовившим это чудо оружейной техники по моим бестолковым рисункам. Взвёл оба курка, из глиняной эрзац-пороховницы подсыпал на полку местную отвратительную 'огнепальную смесь', практически пороховую пыль...
Ну вот, в левой руке пистоль, правая сжимает топорище сокирки, в донце шапки на всякий пожарный вставлен кусок твёрдой кожи, прихваченный в разбойничьем становище... Как только последний из нашей группы, поднявшись с земли, берёт своё оружие на изготовку, мы, стараясь не шуметь, движемся к длинному строению конюшни.
Достигнуть ворот конюшни мы не успели: откуда-то сзади, со стороны главных ворот, раздался короткий вскрик, тут же перешедший в хрип, а вслед за ним ночную тишину нарушил лязг металла о металл и стук дерева. Снова прозвучал гортанный призыв караульного, сменившийся тягучим низким гудком рога. Правее нас распахнулась дверь бревенчатого дружинного дома и наружу выметнулась, взблескивая оружейным металлом, пара фигур. Впрочем, тут же один из выскочивших, вскрикнув, схватился за колено, под которым из ноги странным 'колоском' торчала стрела. Над головой раненого что-то мелькнуло и из группы нападающих тоже раздался крик - и гораздо более громкий.
- Чего застыли?! Вперёд, лодыри, к конюшне! - Уже не скрываясь заорал командующий нами дружинник.
Мягко топоча по утоптанному снегу замкового двора, мы, как стая неуклюжих пингвинов, ломанулись к цели. Первыми достигнув ворот мы с разбойником Яном Седлаком практически одновременно ухватились за верёвочные петли, приспособленные вместо дверных ручек и потянули наружу. Поскольку обзор мой был перекрыт дверным полотном, момента проникновения наших бойцов я, естественно не увидел... Зато услышал просто замечательно: сперва раздался смачный шлепок, сопряжённый с хрустом и звуком падения, а сразу после - вопль на незнакомом языке.
Оставив в покое воротину, с топором и пистолем наизготовку я ввалился внутрь, готовый к моментальной схватке. Впрочем, драться было уже не с кем: в проходе между денниками с фыркающими лошадьми, дружинник деловито дорезал лежащего детину в окровавленной рубахе под рыжей кожаной безрукавкой, второй местный обитатель, пожилой чех, сложивший молитвенно ладони, стоял на коленях в другом конце конюшни, возле сеновала и штабеля корзин, непрестанно повторяя:
- Помилосердствуйте, вельможные паны, помилосердствуйте!..
В его сторону уже направлялся один из моих оставшихся спутников. Тело второго, чей череп был размозжён тяжёлым деревянным брусом, растянулось у входа. М-да... Случай - великое дело... Ведь на его месте вполне мог оказаться и я... Что-то меня это зрелище не вдохновляет...
- Ну, чего встал? - Командир, прикончивший защитника конюшни и уже успевший ловко срезать у того окровавленным кинжалом кошель с пояса, соблаговолил обратить внимание на меня. - Беги доложи пану Яну, что приказ выполнен! Да гляди, беги не напрямую, а вокруг, вдоль вала: наш пан должен быть по ту сторону дружинного дома. Ну, чего встал? Жив-ва!
Как будто подстёгнутый криком, я выскочил на двор и, свернув, кинулся в темноту. Похоже, сработали отцовские гены военного: сперва выполнить приказ, а потом уже думать: 'А на фига делать так, а не попроще?' Впрочем, выскакивать на освещённое пространство у входа в дружинный дом, где уже кровавили снег несколько тел и мельтешила оружием рукопашная схватка, мне особо не хотелось. Конечно, потери на войне - дело неминуемое, но пополнять их статистику своей скромной персоной мне как-то не улыбается...
