Марина Ефиминюк - Тайны Истинного мира
Я чувствовала себя рецидивисткой со стажем, случайно бездарно попавшейся в руки закона. Даже думалось, что хуже быть не могло.
У меня отобрали паспорт и для чего-то долго его проверяли. Хорошо, разрешили позвонить Эдику. После того, как я заплатила штраф и вернула себе документы, мне любезно позволили дождаться приятеля в участке, для большего унижения в камере.
– Комарова! – гаркнул нервный лейтенант, не вставая из-за стола. – Выходи!
Высокий солдатик, громыхая, отворил замок и с глумливой улыбкой наблюдал, как я на цыпочках иду на выход. Девица в короткой юбке недовольно крикнула, снова прикуривая:
– А я когда?
– Сиди! – еще шире осклабился тот.
Эдик выглядел скорее сбитым с толку, нежели расстроенным. Он в высшей степени недоуменно разглядывал помещение, умалявшее о ремонте, как голодающий о куске хлеба, и вид моего приятеля так и кричал о жизненном благополучии. Вот его блуждающий взгляд остановился на моем осунувшемся виноватом лице, и он выдохнул, подавшись ко мне:
– О Господи, Маша! Я так волновался!
Скорее из благодарности, что он вытащил меня отсюда, нежели от радости, я обняла его, почувствовав знакомый сладковатый запах одеколона.
– Привет! – Я неловко отстранилась. – Ты мне обувь привез?
– Да, и очки, – спохватился Эдик, вытаскивая из кармана окуляры, а из пакета зимние ботинки.
– Смотри за невестой получше, – хохотнул лейтенант и переглянулся со скалящимся солдатиком-дежурным, – ее с балкона чужого сняли. Как туда попала, признаваться отказалась!
Я бросила на милиционера злобный взгляд, полный презрения, и гордо шагнула на улицу, тут же запнувшись о высокий порожек.
Долгая ночь закончилась, и, наконец, на небе засияло солнце. Сугробы сверкали так отчаянно ярко, что становилось больно глазам. Люди выдыхали клубы белого пара и кутались в шарфы. Рядом со зданием милиции стояла наряженная бумажными потрепанными гирляндами елка, и вокруг хороводом выстроились остывшие ведомственные уазики.
В салоне автомобиля было тепло, от баночки с освежителем знакомо пахло ванилью. Я откинулась на удобном кресле, и тут же почувствовала, как закрываются глаза. Эдик положил руки на руль, они заметно дрожали. Он был натянут, как струна, и, вероятно, очень хотел выяснить отношения.
– Эдик, – я широко и бессовестно зевнула, – не надо задавать вопросов сейчас, ладно? У меня была тяжелая ночь, и я очень хочу отдохнуть.
Высказавшись, я блаженно закрыла глаза.
– И все? – неожиданно вспылил он. – Это все, что ты можешь мне сказать?! Не задавать тебе вопросов?! Ты убегаешь куда-то, пропадаешь на всю ночь и, в конце концов, звонишь из милиции! Теперь ты хочешь, чтобы я не задавал тебе вопросов?!
В моей сумке ожил телефон, веселым чертиком он заплясал в тряпочных внутренностях, крича смешную песенку.
– Выключи его! – вдруг заорал Эдик, белея от бешенства. – Немедленно!!! Мы едем домой, а потом я отвезу тебя к врачу! Где я тебя в следующий раз найду? Под крымским мостом с бродягами?
– Не драматизируй, – поморщилась я и вытащила трубку. На голубом экране светилась надпись «Сэм». Я тут же нажала на прием: – Ты как?
– Отгадай, кто сегодня ночью меня допрашивал? Алекс собственной персоной! – Я покосилась на сильно напрягшегося Эдуарда, а Сэм продолжал радоваться: – Похоже, они объявили на тебя новую охоту!
– Короче, Сэм.
– Они уверены, что поймают тебя еще до вечера.
– Не пугай меня, слышишь, – перебила его я, следя за напряженным и обиженным Эдиком.
– Да, я не пугаю, от ищеек все равно не скрыться, сколько не пытайся. Не знаю, Маш, но мне кажется, что кристаллы, о которых ты говорила – ключ ко всем твоим проблемам, и моим теперь тоже. В общем, коль ты ничего не помнишь, а я не знаю, предлагаю, разобраться в этом вместе. Встретимся через полчаса на станции метро.
– Я буду, – пообещала я.
После моих слов Эдик так резко крутанул руль, что я едва не ударилась о дверь головой и нервной рукой нащупала ремень безопасности.
– Хватит! – рявкнул мужчина, вырывая у меня телефон и заорал в крошечный микрофон, становясь нездорового красного цвета. – Не смей звонить сюда! Ты! Слышишь?! Иначе будешь иметь дело со мной!
В следующую секунду он открыл окно и вышвырнул аппарат на дорогу, я даже опешила.
В следующую секунду он открыл окно и вышвырнул аппарат на дорогу, я даже опешила.
– Вот так! – удовлетворенно кивнул приятель, выместив злость на аппарате. – А наврала, что телефон украли!
Я сжала кулаки и тихо произнесла, кашлянув:
– Очень умно! Остановись, я подниму телефон и поеду домой на метро!
Эдик резко нажал на тормоза, и нас едва не занесло.
– Ну, и катись! – заорал он, распоясавшись. – Катись! Ты чокнутая, Маша! Когда выздоровеешь, позвони!
Я быстро, словно меня подталкивали в спину, выбралась из автомобиля на обочину, с черными от копоти сугробами. Автомобиль разозленного приятеля, прошлифовав, сорвался с места, только его и знали. Мимо, разбрызгивая из-под колес грязь, проносились машины, в лицо бил холодный ветер. Я попыталась отыскать телефон, но он, утонув в снегу, оказался потерянным безвозвратно.
Возможно, у меня действительно началась паранойя, но пока я ехала в бесконечных тоннелях под землей, мне казалось, что за мной кто-то неотрывно следит. Чей-то внимательный взор, не пропускавший ни одного моего движения, не оставлял меня ни на секунду. Я глубоко дышала, стараясь сохранять спокойствие, но все равно ощущала страх, выползающий откуда-то из-под кожи. Главное, не паниковать!
К тому времени, как я добралась до места встречи, ужас наполнил меня до макушки. Он глядел на меня из отражения в оконном стекле вагона и из мрачных лиц пассажиров. А вместе с ним меня переполняло чувство раскаянья из-за инцидента с Эдиком. В конце концов, он действительно не чужой мне человек. Он искал меня всю ночь, приехал в участок. Возможно, моя память сыграла злую шутку? Я действительно потеряла перстень в его машине, но совсем при других обстоятельствах?
Муки совести как раз дошли до своего логического пика, когда я была готова плюнуть на все, и тут я увидала Сэма. Мальчишка натянул летнюю шапочку с козырьком, из-под которой топорщились выкрашенные снежно-белыми прядками черные волосы, нацепил на нос огромные, на пол-лица солнцезащитные очки, и стал похож на кумира школьниц, поющего по телевизору на иностранном языке депрессивные песни. Стайка девочек-подростков буквально пожирала его глазами, пытаясь выискать знакомые черты.
– Привет! – Сэм растянул губы в улыбке. – Выглядишь отвратительно.
– Зато ты чем-то доволен, – хмуро отозвалась я. – А я, похоже, совсем тронулась, раз заглядываю в рот малолетнему мальчишке.