Дмитрий Скирюк - Драконовы сны
Левая рука секретаря-распорядителя была обёрнута платком.
— Что вам угодно? — Жуга был сама любезность.
— Гельмут медленно развернул платок.
— У меня… гм, вот… — он поднял руку.
Указательный палец Вальрафа был загнут к ладони корявым крючком.
— Прекрасно, угу… Ну и что?
— Не разгибается, — пожаловался тот и поднял взгляд на травника. Откашлялся смущённо и опустил глаза. — Я был у врачей… Никто не смог мне помочь.
— Сожалею, ваша милость, — травник картинно развёл руками, — но мне запрещено заниматься врачеванием без патента. Приказ бургомистра, знаете ли.
— Но я… — Гельмут гулко сглотнул и покосился на свой палец. — Но это можно как-то вылечить?
— Я думаю, попытаться стоит, — с самым серьёзным видом кивнул Жуга. — Но сами понимаете, я не рискну — сто талеров — у меня просто нет таких денег!
Канцлер был далеко не так глуп, как казалось, и потому счёл за лучшее промолчать.
На следующий день в доме старьёвщика Рудольфа появилось выданное лично бургомистром для «Farmacius Zhuga» разрешение на врачеванье в Лиссбурге и новый, пахнущий чернилами патент в деревянной рамочке, который Жуга прибил на стену на самое видное место.
* * *Минуло две недели. Осень наступала. Город жил неспешным, обволакивающим ритмом октября, и травник поневоле начал приспосабливаться к этой жизни. Он привыкал покупать еду на рынке, а воду у развозчика, и уже не находил ничего странного в том, что никто не спешил разбирать ворота: у магистрата не было рабочих рук, а горожан это мало волновало. Здесь всё было не так, как в деревнях или в селениях его родных Хоратских гор, где в хозяйстве всегда находилась неспешная, но всякий раз почему-то неотложная работа. Здесь же вообще не было такого понятия, как хозяйство, народ жил торговлей, ремёслами, земельной рентой или просто — воровством. Большую часть торгового оборота занимала рыба. Всё крутилось вокруг рыбы. У четырёх причалов швартовались баржи, суетились грузчики. Утопали в заказах бондари, чадили день и ночь коптильни. Вся восточная окраина города насквозь провоняла копчёной рыбой. Горы протухших селёдочных голов громоздились на улицах, валялись на мостовой, плавали в сточных канавах, смердя и привлекая в город крыс, собак и вороньё. «Не морщи нос, — с усмешкой говорили своим детям горожане, — так пахнут деньги». Лисс, построенный на перепутье двух ремёсел, город-порт среди земли, был странен не столько своими жителями, сколько сам по себе.
Спокойная жизнь, казалось, будет длиться до зимы, а уж зимой и вовсе неоткуда было ждать несчастий, тем более, что дела у травника и Телли шли весьма неплохо. Поток заказов на целебные травы от аптекарей не уменьшался, больные (те, кто излечился) помогали, чем могли, да и кладовая помаленьку пополнялась, благодаря регулярным вылазкам из города в окрестные леса. В один из таких походов Телли упросил Жугу прихватить с собой Рика. После долгих уговоров травник сдался, о чём впоследствии очень скоро пожалел — предыдущий день выдался ненастным, а Рик бросался на каждую встречную лужу, в результате чего вымазался так, что из зелёного сделался чёрно-бурым. Сквозь корку подсохшей растресканной грязи блестели только зубы и глаза.
Жугу чуть не хватил столбняк.
— Яд и пламя! — только и смог выдохнуть он, когда из кустов с треском выломилось этакое чудище и тут же полезло травнику под ноги ласкаться (кошачьей привычки умываться дракончик, естественно, не имел). — Вот чёрт!
— А? — откликнулся Телли, вслед за Риком продираясь сквозь кусты. — Это не чёрт, это Рик. Ой-ёй…
Мальчишка по большому счету мало чем отличался сейчас от своего питомца: поставь обоих на четвереньки — не различишь. Некоторое время травник безуспешно отпихивался от дракона, тот же, думая, что с ним играют, резвился ещё сильней. Комья грязи летели во все стороны.
— Вы что, нарочно… Уйди, зараза!!! …нарочно, что ли? Где вас носило?
— Да это… — мальчишка нагнулся и вытер лицо лопухом. — Лужа там. Большая… Я его пытался оттащить, а он… Вот. — И Телли виновато развел руками.
— Свинья он, твой Рик, а не дракон! — Жуга в очередной раз оттолкнул от себя Рика и отряхнул колени. — Гм, вот влипли! И как назло — ни ручейка вокруг…
Трав они в тот день, конечно, не собрали.
Дома Жуга выкатил большую деревянную бадью, в которой запаривал травы для лечебных ванн и нагрел воды. С грехом пополам ему удалось отмыть Телли, Рику же пришлось довольствоваться ополосками. Впрочем, тот не возражал, вот только целиком в бадье не поместился. Брызг в результате хватило на целое наводнение — купаться дракошка любил больше жизни. Рудольф некоторое время молча глядел на всё это безобразие, затем плюнул и ушел к себе.
— Позовёте, когда приберётесь, — сказал он, — я ужином займусь.
— Беда мне с вами, — пропыхтел Жуга, скребя ковшом по днищу бочки. — Даже чаю заварить воды не осталось. Ладно, прогуляюсь до ключей, авось успею.
— Я с тобой, — вскочил было Телли.
— Сиди уж… золотарь несчастный.
Травник нахлобучил шляпу, подхватил ведро и вышел вон.
Жуга недаром торопился — доступ в город вечером прекращался. Идти до речки было, в общем-то, недалеко — ворота в Речной башне как раз выходили к причалам, другое дело, какая там была вода. Весь мусор, нечистоты, городские стоки и трюмную воду горожане беспечно сбрасывали в реку. Не то что пить — даже купаться здесь было противно и небезопасно. Водовозы наполняли свои бочки из реки, но выше по течению — у башни Трёх Ключей, вблизи которой, собственно, и били эти самые ключи — три родника с прозрачной и чистой водой. Жуге по роду своей деятельности приходилось закупать воду по бочонку в день, и он уже давно свёл знакомство с водовозом по имени Марк — единственным, который возил воду с родников (остальные избегали ездить так далеко). Его корявую, но вместительную бочку и тощую куцую лошадёнку хорошо знали в городе — Марк снабжал водой кого-то из аптекарей, две-три пекарни и пивоварню Карла Гагенбаха. Вода с ключей стоила дороже, но тот, кто знал, не торговался.
До родников был час ходьбы. Днём. Налегке. В хорошую погоду. Жуга рассчитывал бегом успеть минут за сорок — до двенадцати надо было вернуться, а одиннадцать уже пробило. Добрался до источника травник ещё засветло и, наполнив ведро, отправился обратно. Дорога была тиха и безлюдна. Быстро темнело. Небо клубилось тучами, ветер стал холодным и порывистым. Всё предвещало непогоду. У раскрытых ворот красноватым огоньком затеплился фонарь, и Жуга невольно ускорил шаги.
— Воды приспичило? — сочувственно прихмыкнул стражник, провожая взглядом травника. Жуга поставил ведро на брусчатку мостовой и размял затёкшую ладонь. Покосился на стражника. Тот был седой, усатый, с заметным брюшком — ещё не старик, но человек уже преклонных лет. Алебарда в его руках казалась чем-то неуместным, но лезвие, любовно смазанное жиром, и отполированное ветошью древко говорили, что дело своё он знает крепко. «Интересно, — подумалось Жуге, — а был ли он в Лиссе во время осады?»
