Гай Юлий Орловский - Небоскребы магов
— Прекрасно, — ответил я, — значит, еду правильно. Кто–то из вас меня проводит?
Они снова переглянулись, я увидел, как у всех на мордах появляется одинаковое выражение.
Один ответил медленно:
— А кто ты, чтобы тебе самого принца лицезреть?
Двое его соратников начали заходить с двух сторон, а он сам приблизился спереди, как будто не смогу стоптать конем, если понадобится.
— Посланник, — ответил я, — принц будет заинте–ресован!.. Если так уж заняты… я могу проехать и сам. Этой дорогой?
Двое подошли вплотную, один провел кончиками пальцев по окантовке моего седла, в глазах разрастается хищный блеск, даже дыхание пошло чаще, как у человека, что готовит себя к быстрому взрывному действию.
Я повторил:
— Этой дорогой?.. Ребята, только не глупите. Если видите, что не хватаюсь за рукоять меча, это не значит, что я овечка. Скорее, наоборот.
Старший поднял руку и неспешно взялся за уздечку.
— А мне кажется, — произнес он с триумфом, — ты просто дурак… Стаскивайте его!
Тот, что гладил сапог, первым цапнул меня за ногу, а второй чуть запоздал, но ухватился крепко и жестко.
Я выстрелил в лицо правого, потом тут же повер–нулся и всадил пулю в лоб левому, а вожак все еще продолжал удерживать коня, на лице только–только начало появляться выражение страха и непонимания.
— И что, — спросил я, — дорога к принцу через речку или вдоль этого берега?
Он ответил слабо:
— Вдоль… Направо… вон тропка…
— Спасибо, — ответил я и выстрелил в него дважды.
Он рухнул навзничь, я натянул повод, конь по–слушно повернулся, и мы понеслись вдоль берега по едва заметной тропке.
Оглянувшись, я увидел, как обе подводы останови
лись посреди реки, но вода, что достигает до середины колес, тут же начала подгребать к ним песок, и оба воз–ницы, опомнившись, начали нахлестывать волов, стре–мясь поскорее выбраться на берег.
Через пол мили усмотрел, как ни прятались, двоих в кустах, остановил коня, прокричал:
— Эй, вы там!.. Добычу ждете или дозорные?
Некоторое время там переговаривались злыми и ра–зочарованными голосами, наконец поднялся рослый парень с двумя кинжалами за поясом.
— А кто спрашивает?
— Гонец к принцу, — ответил я кратко. — Донесе–ние срочное. Вам лучше провести меня бегом, от этого зависит!
Он спросил туповато:
— Что зависит?
— Так тебе и скажи, — ответил я саркастически. — А допуск у тебя к государственным тайнам какого уровня?.. А сколько проверок пройдено и с какими оценками?
Он обалдел, стараясь понять вопрос, а из–за кустов поднялся другой, весь в бороде, пробасил мощным го–лосом:
— Ласло, отведи в лагерь. А мы посмотрим, чтобы за ним никто не явился еще.
Парень очнулся, сказал торопливо:
— Да, проведу… Не отставайте, глерд.
Я хотел сказать, что на коне точно не отстану, но он бросился бежать вдоль берега с такой скоростью, что пришлось пустить коня в галоп, а потом тропка запет–ляла, растерявшись, куда бежать, с перепугу юркнула в лес. А там то коряги, то нависающие ветки, но я успе–вал пригибаться, конь тоже перепрыгивал вовремя, и наконец тропка стала плотнее и шире, впереди пока–зались шалаши.
Мы промчались мимо первых часовых, но перед вторым рядом провожатый не только замедлил бег, но и остановился, крикнул запыхавшись:
— Гонец к принцу!..
Мужики с пиками и луками в руках внимательно оглядели меня, я добродушно улыбался, им это не пон–равилось, должен бы бояться их вида, непорядок, один сказал хмуро:
— Возвращайся. Дальше отведу сам.
Я дождался, когда он молча кивнул мне и пошел впереди. Я некоторое время ехал на расстоянии, а ког–да тропка расширилась, пустил коня с ним рядом.
Он покосился на неприятного соседа, буркнул:
— Как нас отыскали?
Я ответил беспечно:
— Встретил там троих ваших у брода. Взимали с крестьян пошлину за переправу.
Он нахмурился.
— Пошлину? За переправу?.. Мы не посылали туда таких.
— Правда? — спросил я. — А ваше… руководство?
— Нет, — отрезал он. — У нас давно так не собирают.
— Ого, — сказал я с удовлетворением. — Значит, уже порядок и законность? Прекрасно… Тогда почему те… или мелкие разбойники грабят крупных?.. Это не ново. Хотя что в жизни ново?.. А где сам Роммельс?
Он переспросил с надменностью в голове и взоре:
— Вы о принце?
— Да, — подтвердил я, — о принце. Или, думаете, я ехал пожаловаться на грабящих вас разбойников?
— Нас никто не смеет грабить, — огрызнулся он. — Даже королева!
— Хороший ответ, — согласился я. — Так где принц?
Некоторое время он не отвечал, за это время мимо
нас пошли шалаши, народ попадается диковатый с виду, все с топорами за поясом, большинство сидят у костров, от безделья пьют и едят, а чем еще заниматься в ожидании дня, когда надо будет встать и спасти мир.
Он остановился резко, бросил, не глядя на меня:
— Ждите здесь, глерд. Вы же глерд?.. Его высочест–ву сообщат. Как только возжелает, прибудет.
— Если будет медлить, — обронил я, — то не узнает нечто. Да, нечто. Я ждать долго не буду.
Он процедил сквозь зубы:
— Вы пробудете здесь столько, сколько изволим мы.
— Не думаю, — ответил я. — Те трое тоже так по–чему–то решили, но на мне ни царапины, а их головы превратились во что–то неприятное. Сейчас там во–роны, что с интересом наблюдали за нами, пируют их мозгами. Дураки, верно?.. Нет, не вороны, а те граби–тели. Думаю, они не одни на свете дураки… Есть еще, верно?.. Как думаешь, где они?
Он снова смерил меня с головы до ног взглядом, полным подозрения, наконец кивнул одному из на–блюдавших за нами разбойников.
— Сбегай к его высочеству. Доложи.
Разбойник переспросил туповато:
— Чё доложить?
Мой провожатый поморщился.
— Что видишь. И что услышал. Нам скрывать не–чего.
— Прекрасно, — одобрил я. — Свобода слова, ин–формации… это важнейший элемент правового обще–ства! Я так и думал, что свобода зарождается как–то вот так интересно и несвоеобычно… И что отсюда растут ноги у правового общества, не скованного никакими
предрассудками, условностями, общества открытой толерантности, мультикультурности и сексуальных свобод! У вас. насчет сексуальных свобод как?
Разбойник, посланный за принцем, уже исчез, а провожатый посмотрел на меня исподлобья.
— Насчет баб?.. За ними ходят в деревни.
— Значит, еще нет свобод, — сказал я со вздохом. — Женщины им обязательно нужны! Узкомыслящие люди. Не демократы еще, хотя почти гуманисты. Мало среди вас интеллигентов, что странно, вы же такие сво–бодные и романтичные…
