И Сьюзен - Нашествие ангелов. Книга 1. Последние дни
— Вот как? Вряд ли все настолько случайно.
Не знаю, что я хочу услышать, но только не это:
— Все всегда случайно.
Больше похоже на речь закаленного солдата, чем любого ангела. Одно лишь точно: многих ответов от него не добиться.
На ужин у нас сухая лапша и пара сладких батончиков. На десерт — шоколадки, позаимствованные в офисе. Жаль, что мы не можем разжечь камин, — дым из трубы с легкостью выдал бы нас. То же и со светом. У меня в рюкзаке есть пара фонариков, но, вспомнив, что именно фонарик моей мамы привлек бандитов, мы жуем сухую лапшу и приторные батончики в темноте.
Ангел поглощает свою порцию так быстро, что я не могу отвести от него взгляд. Не знаю, когда он ел в последний раз, но наверняка у него не было ни крошки во рту в течение двух суток нашего знакомства. Я также догадываюсь, что его способности к исцелению требуют немалого количества калорий. Еды у нас немного, но я предлагаю ему половину своей доли. Если бы последние два дня он не спал, пришлось бы скормить ему куда больше.
Моя протянутая рука повисает в воздухе, и в конце концов мне становится неловко.
— Не хочешь?
— Зависит от того, зачем ты мне это даешь.
Я пожимаю плечами:
— Иногда, блуждая в потемках, мы натыкаемся на нечто хорошее.
Он несколько мгновений смотрит на меня, прежде чем взять предложенную еду.
— Только не думай, будто получишь и мою долю шоколада.
Я знаю, что шоколад следует беречь, но не удерживаюсь и съедаю больше, чем собиралась. Сладость во рту доставляет мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Однако мы не можем съесть больше половины моих запасов. Я убираю остатки на дно рюкзака, чтобы не вводить себя в искушение.
Похоже, тоска по сластям отражается у меня на лице, поскольку ангел спрашивает:
— Почему бы тебе просто его не съесть? Завтра найдем что-нибудь еще.
— Это для Пейдж.
Я решительно застегиваю молнию на рюкзаке, не обращая внимания на задумчивый взгляд
ангела.
Интересно, где сейчас мама? Я всегда подозревала, что она умнее отца, хотя у него диплом инженера. Но ее звериный ум не поможет, если верх возьмут безумные инстинкты. Некоторые худшие времена в моей жизни связаны именно с ней. Но я лишь надеюсь, что она нашла укрытие от дождя и еду на ужин.
Порывшись в рюкзаке, я достаю последнюю пластиковую чашку сухой лапши. Подойдя к двери, оставляю ее снаружи.
— Что ты делаешь?
Хочется объяснить ему про мать, но я передумываю:
— Ничего.
— Зачем оставлять еду на улице под дождем?
Откуда он знает, что это еда? Когда успел разглядеть?
— Ты хорошо видишь в темноте?
Следует короткая пауза, словно он размышляет, стоит ли отвечать правду.
— Почти так же, как и днем.
Возможно, его слова только что спасли мне жизнь. Кто знает, как бы я поступила, найдя других ангелов? Попыталась бы спрятаться в темноте и пробраться в их гнездо? Вряд ли бы я обрадовалась, узнав про их отменное ночное зрение.
— Так почему же ты оставляешь на улице ценную
еду?
— На случай, если там моя мать.
— Ей что, нельзя просто войти?
— Может быть, да, а может быть, и нет.
Он понимающе кивает, хотя, конечно, вряд ли что-то понял. Возможно, для него все люди ведут себя как сумасшедшие.
— Почему бы не принести еду обратно, а я скажу, если твоя мать будет поблизости.
— И как же ты узнаешь, что она поблизости?
— Услышу, — отвечает он. — Если дождь не помешает.
— Ты и слышишь не хуже, чем видишь?
— Что?
— Ха-ха, — холодно говорю я. — Если это так, у меня куда больше шансов спасти сестру.
— Ты даже не знаешь, где она и жива ли, — сухо отвечает он, словно говоря о погоде.
— Но я знаю, где ты, и знаю, что ты вернешься обратно к своим ангелам, хотя бы для того, чтобы отомстить.
— Ах вот как? Раз ты не сумела ничего из меня вытянуть, пока я был слаб и беспомощен, теперь хочешь последовать за мной в змеиное гнездо, чтобы спасти сестру? Это так же глупо, как и твоя идея напугать тех людишек, притворившись ангелом.
— Когда ситуация меняется, приходится импровизировать.
— Ситуация изменилась настолько, что ты не в силах на нее повлиять. Если пойдешь этим путем, просто погибнешь, так что послушай моего совета и беги в другую сторону.
— Ты не понимаешь. Речь не о логичных и оптимальных решениях. У меня просто нет выбора. Пейдж — всего лишь беспомощный ребенок. Она моя сестра. Вопрос лишь в том, как ее спасти, а не стоит ли пытаться.
Он откидывается назад, оценивающе разглядывая меня:
— Интересно, что раньше тебя погубит — преданность или упрямство?
— Ни то ни другое, если ты поможешь.
— А зачем мне это?
— Я спасла тебе жизнь. Дважды. Ты передо мной в долгу. В какой-нибудь иной культуре ты стал бы моим рабом на всю жизнь.
В темноте трудно разглядеть выражение его лица, но голос звучит язвительно:
— Да, ты вытащила меня, раненного, с улицы. В обычных условиях это можно было бы назвать спасением жизни, но, поскольку в твои намерения входило похитить меня для последующего допроса, вряд ли данное определение подойдет. А если ты имеешь в виду свою неумелую попытку спасти меня во время драки, позволю себе напомнить: если бы ты не приложила меня спиной о торчащие из стены гвозди, а потом не приковала к тележке, я никогда бы не оказался в подобной ситуации. — И добавляет с усмешкой: — Не могу поверить, что эти идиоты едва не приняли тебя за ангела.
— Да ни за кого они меня не приняли.
— Только потому, что ты сама напортачила. Я едва не расхохотался, когда тебя увидел.
— Это и впрямь смешно, вот только речь идет о нашей жизни.
Его голос становится серьезным:
— То есть ты понимаешь, что могла погибнуть?
— Ты тоже мог.
Снаружи шелестит листвой ветер. Я открываю дверь и забираю лапшу. Вполне могу поверить, что ангел услышит мою мать, если она появится неподалеку. Увидеть еду и вломиться в наш домик может кто-то чужой, так что лучше не рисковать.
Я достаю из рюкзака свитер и надеваю поверх того, что на мне. Быстро холодает. Наконец я задаю вопрос, ответа на который боюсь как огня:
— Зачем им нужны дети?
— Что, кого-то еще забрали?
— Я видела, как их похищают уличные банды, но решила, что Пейдж с ее ногами им не нужна. А вот теперь думаю: не продают ли они детей ангелам?
— Не знаю, что они делают с детьми. Твоя сестра — первая, о ком я слышу.
Его спокойный голос повергает меня в дрожь. По окнам стучат капли дождя, ветер царапает веткой по стеклу.
