Марина Ефиминюк - Правила жестоких игр
– Ты же заснешь прямо за столом. – Ласково пожурил Заккери мачеху и обнял, стараясь успокоить. – Сколько ты уже выпила?
– Да всего пару капель. – Отмахнулась та, благодарно улыбаясь, и, отстранившись от пасынка, высморкалась. – Он приехал? – Устало спросила Аида. Глядя в начищенный серебряный поднос она аккуратно вытерла тушь под глазами.
Он – ведьмак огненного клана, грозный поляк Вражек, без которого церемонии погребения не получилось бы. Только его смертоносное пламя могло уничтожить тело и бренную душу Хозяина семьи. За странные ритуалы и собственные непонятные традиции, сильно отличавшиеся от общепринятых, ведьмовское общество не жаловало огненный клан, державшийся особняком. Ходили слухи, что все колдуны, принявшие силу огня, являлись оборотнями и умели превращаться в драконов.
– Приехал. – Кивнул Зак. – И уже пугает местное общество.
– Пойдем тогда. – Аида подтянулась, потом щелкнула пальцами, заставляя рюмку с каплями подлететь, плеснув коричневой жидкости на деревянную темную столешницу. Женщина быстро опрокинула в себя настойку и фыркнула от крепости.
– Идти-то сможешь? – Усмехнулся Заккери.
– Полегче, молодой человек, – мачеха строго погрозила пальцем, ее щеки уже раскраснелись, а зрачки сильно расширились от ядовитого лекарства, – я тебе все-таки мамашей прихожусь.
Подхватив пасынка под руку, Аида нацепила на лицо с легкой едва заметной сеточкой морщинок у покрасневших хмельных глаз вежливую гримасу.
Во всех комнатах переговаривались гости. Они накачивались вином и вдохновенно злословили об усопшем, друг друге и самой закрытой семье города. Гнездо показало себя во всей красе, сильно недовольное шумным сборищем и чужаками на своей территории. Оно запирало перед гостями двери, сворачивало трубочками многочисленные цветы и специально открывало настежь окна, обязательно шарахнув по начесанной макушке какую-нибудь юную кокетку.
– Наш дом похож на ярмарку невест. – Недовольно проворчал Заккери, провожая мачеху в гостиную, где специально повесили портрет Луки и перевязали черной траурной лентой.
– Мальчик мой, – Аида рассеянным взглядом окинула присутствующих, – Гнездо – очень необычный дом, Вестичи – сильная семья, поэтому о нас ходят десятки сплетен, к тому же вас трое неженатых ведьмаков. Конечно, они собрались со всего города.
Рядом с растерянным Эмилем стоял седовласый старец в ярко-алом бархатном плаще, который не пожелал снять, несмотря на страшную духоту. Гости, страшась присутствия сурового гостя, говорили подобострастным шепотом.
На краешке кресла застыла бледная и синюшная Полина. Девушка сидела, неестественно выпрямившись, словно проглотила кол. Бедняжка страдала от пагубной привычки энергетического вампиризма и после неудачной охоты в ресторане накануне вечером мучилась от похмелья и сильнейшего отравления. Всю ночь ее тошнило, а жалобные причитания слышались даже в дальних комнатах. Заккери ухмыльнулся, вспоминая отменный скандал и размазанную тушь под глазом девицы.
– Приветствую. – Подходя к гостю, Аида в знак уважения к огненному ведьмаку склонила голову.
– Здравствуй, Аида. – На польском языке отозвался Вражек, голос у него оказался сочный, молодой, мало подходивший внушительному возрасту.
Присутствующие заговорили еще тише. Всем было прекрасно известно, что огненные не различали языки, прекрасно понимая все наречия.
– Твой сын вырос, Эмиль. – Старец кивнул в сторону Заккери, так и не удосужившегося поздороваться. Человеческие глаза Вражека неожиданно вспыхнули алым пламенем, делая старика похожим на злобного инкуба. И без того смущенные испуганные разговоры окончательно смолкли.
– Да, – недовольно пробормотал Эмиль, – только хорошим манерам не научился.
– Иди, – мачеха кивком королевы отослала пасынка, – позови остальных. Пора начинать.
Заккери только и ждал разрешения улизнуть из гостиной, где царила угнетающая атмосфера всеобщего притворства. Он быстро вышел в холл, будто бы вырывался из крошечного коробка, здесь гости, свободные от незримого наблюдения Вражека, гудели и громко переговаривались. Через раскрытую настежь входную дверь виднелись двор с подъездной дорожкой, заставленной автомобилями.
Кузены Вестичи спасались от ведьмовского общества, жадного до сплетен, в излюбленной комнате с камином, где привычно работал телевизор. Лиза, настоящая красавица, без капли косметики на лице, со скромно заплетенными в косу платиновыми волосами потянулась, выгнувшись, как гибкая кошка. Черное ей необычайно шло, а платье подчеркивало каждый изгиб тела.
– Когда уже все закончится? – Недовольно сморщила она хорошенький носик. Ее голосом с экрана говорила и героиня детективного сериала.
– Сейчас как раз все начинается. – Дверь за спиной Зака бесцеремонно захлопнулась, отрезая любопытные взоры от обстановки в маленькой гостиной. – Полина выглядит отвратительно. – Проинформировал он, обращаясь к Филиппу. Сводный брат развалился и отчаянно боролся со сном. Парень, широко зевая после раннего пробуждения, находился в отвратительном настроении.
– Сама виновата. – Буркнул он.
– Вы о чем? – Актриса изобразила интерес, ничего не зная об уморительном происшествии накануне.
– Видел я ее воспоминания. – Не обращая внимания на вопрос сестры, продолжил Филипп. – Ощущение, что она действительно пыталась выпить мертвого человека.
Перед мысленным взором Заккери появилось худенькое веснушчатое личико, покрасневшее от смущения. Имелось в рыжей нечто такое. Цепляющее. Парня перекосило от одной возмутительной мысли, что он думал о человеческой конопатой девице. Тьфу, кофе без кофеина!
– У Фила объявилась поклонница, и она следует за ним по пятам, – насмешливо поведал он кузенам. – А Полина, невзначай попыталась ее попробовать.
– Полине нужно научиться прятать дурные привычки на людях. – Проворчал сводный брат, беспричинно раздражаясь. – Говорили ей – не следи в приличном обществе.
Чернявая кудрявая ведьма утомила всех без исключения. Сначала она прижималась к Филиппу всю дорогу до ресторана, пряча в воспоминаниях мамины запреты и призыв, потом с размазанной по лицу косметикой рыдала на плече Заккери, а в завершении вопила, как свихнувшаяся, всю ночь. Жалкое зрелище.
– И что? – Не унималась Лиза.
– Кошка, – Фил презрительно покосился на сестру, – тебе же на самом деле не интересно.
– Филипп, ты невыносимый грубиян! – Надула актриса губы, снова притворяясь. В действительности душа девушки давно умерла вместе с настоящими эмоциями.
– Так вот, – продолжал издеваться Зак, – у рыжей Кати.
