Стивен Кинг - Бесплодные земли
— Я хочу сказать то, что я в это верю, — Роланд улыбнулся. Мимолетный изгиб губ в отблесках от костра. — Это моя догадка.
Он на мгновение замолчал, потом подхватил с земли прутик, расчистил немного места, раздвинув ковер из сосновых иголок, и нарисовал на земле картинку.
— Круг — это мир. Такой, каким мне его обрисовали, когда я был маленьким. Крестики — это Врата, образующие кольцо по его вечному краю. Если соединить их по парам с помощью шести линий… вот так…
Он поднял глаза.
— Видите, линии пересекаются в центре?
Эдди почувствовал вдруг, как его руки покрылись гусиной кожей. Во рту пересохло.
— Это то, что я думаю, Роланд? Это…?
Роланд кивнул. Лицо его стало суровым и жестким.
— В этом узле расположен Великий Портал, так называемые Тринадцатые Врата, которые правят не только этим отдельным миром, но всеми мирами вместе.
Он вдавил кончик прутика в центр круга.
— Это — Темная Башня, которую я искал всю жизнь.
13
— У каждого из двенадцати меньших Врат Древние поставили по Стражу, — подытожил Роланд. — В детстве я мог перечислить их всех… в стишках, которым меня научила няня… и повар Хакс… но когда оно было, детство? Давным — давно. Помню, Медведь там был, ясное дело… Рыба… Лев… Летучая Мышь. И еще Черепаха… очень важная Черепаха…
Стрелок запрокинул голову к звездному небу и, задумавшись, сморщил лоб. А потом суровые его черты озарились вдруг лучезарной улыбкой, и Роланд продекламировал нараспев:
— Есть ЧЕРЕПАХА, представьте себе,
Она держит мир у себя на спине.
В ее мыслях неспешных — весь мир и все мы,
Для любого — частичка ее доброты.
Она слышит все клятвы и все примечает,
Она знает, кто врет, но подскажет едва ли.
Она любит землю и любит моря,
И даже такого задиру, как я.
Роланд озадаченно хохотнул.
— Ему меня Хакс научил. Напевал, помню, замешивая глазировку для торта, а потом дал мне ложку облизать. На ней оставалась глазурь. Такие тягучие капельки. Странная штука — память. Но когда я повзрослел, я перестал верить в Стражей, то есть, в то, что они существуют на самом деле… я стал думать о них как о неких символах, умозрительных, а не вещественных. Однако, похоже, я был не прав.
— Я назвал его роботом, — сказал Эдди, — но это был не совсем чтобы робот. Сюзанна права… роботы не истекают кровью, если в них всадить пулю. Наверное, это был киборг. Так у нас называется существо, состоящие частью из плоти и крови, а частью — из механической и электронной аппаратуры. Есть один фильм… мы же тебе говорили о фильмах и о кино?
Улыбнувшись, Роланд кивнул.
— Ну так вот, фильм называется «Робокоп», и его главный герой мало чем отличается от медведя, которого пристрелила Сюзанна. Но откуда ты знал, куда надо было стрелять?
— Я кое-что еще помню из старых сказок. Хакс в свое время немало мне их рассказал. Если б не он, ты бы, Эдди, сейчас переваривался у медведя в желудке. В вашем мире, если ребенок чего-то не понимает, вы ему говорите, чтобы он надел свою думалку-кепку?
— Да, — сказала Сюзанна. — Говорим.
— И мы тоже. Так вот, выражение это произошло из легенды о Стражах. У людей мозги в голове, а у Стражей — на голове. В такой шляпе. — Стрелок поднял глаза, страшные, затравленные, и опять улыбнулся. — Только оно не похоже на шляпу, верно?
— Нет, — согласился Эдди. — Но все равно эта ваша легенда оказалась достаточно точной, чтобы спасти наши филейные части.
— Теперь мне уже кажется, что я с самого начала искал кого-нибудь из Стражей, — продолжал Роланд. — Когда мы отыщем Врата, которые охранял этот Шадик… а теперь это нам не составит труда, надо просто вернуться по его следам… у нас наконец будет правильный курс, которого мы и станем держаться. Надо лишь встать спиною к Вратам и идти прямо вперед. К центру Круга… где Башня.
Эдди открыл было рот, чтобы сказать нечто вроде: Отлично, давай побеседуем об этой Башне. Давай наконец разберемся с ней раз и навсегда… что это такое, чем она так для тебя важна и, самое главное, что с нами будет, когда мы все-таки до нее доберемся, — но потом передумал. Еще не время… пока еще — нет. Надо дать Роланду время прийти в себя, превозмочь эту боль, что терзает его неотвязно. Не сейчас, когда только отблески от костра сдерживают натиск ночи.
— Теперь мы подходим к самому главному, — продолжал Роланд с горечью в голосе. — Я наконец-то определился, нашел свой путь… после стольких лет… но в то же время, мне кажется, я теряю рассудок. Ощущение такое, как будто он выпадает, и я не могу его удержать… это как земляная дамба, размываемая дождем. Это мне наказание за то, что я допустил смерть парнишки. Мальчик, которого не было. И это тоже — ка.
— Что за мальчик, Роланд? — спросила Сюзанна.
Роланд взглянул на Эдди.
— Ты знаешь?
Тот покачал головой.
— Но я же тебе про него говорил. То есть, я о нем бредил, когда мне стало хуже с моим заражением и я едва там не отбросил копыта. — Тут вдруг голос стрелка сделался на пол-октавы выше. Он так хорошо передразнивал голос Эдди, что Сюзанна невольно поежилась от какого-то суеверного ужаса. — «Если ты не заткнешься сейчас же, Роланд, если не прекратишь поминать этого чертова ребетенка, я тебе сделаю кляп из твоей же рубашки! Меня уже рвет — не могу больше слышать о нем!» Помнишь, Эдди?
Эдди задумался. Во время их долгого и мучительного перехода по пляжу от двери с надписью «УЗНИК» к другой, с надписью «ГОСПОЖА ТЕНЕЙ», Роланд о чем только ни говорил, упомянул, кажется, не одну сотню имен в своем горячечном сбивчивом монологе: Алан, Корт, Жами де Кьюрри, Катберт (его стрелок вспоминал чаще всего), Хакс, Мартин (или Мартен?), Уолтер, Сьюзан, какой-то парень с вообще уже жутким именем — Золтан. В конце концов Эдди устал слушать обо всех этих людях, которых он в жизни не видел (и до которых ему было по барабану), в то время его занимали свои проблемы, причем они вовсе не ограничивались хронической героиновой недостаточностью и глобальным расстройством биоритмов. И, уж если по-честному, он тоже тогда доставал Роланда своими Сказаниями-в-Ломке, как они с Генри выросли вместе и вместе заделались наркоманами.
Но Эдди никак не мог вспомнить, чтоб он грозился заткнуть Роланду рот, если тот не прекратит болтать о каком-то ребенке.
— Неужели не помнишь? — переспросил Роланд. — Вообще ничего?
Что-то такое мелькнуло? Какое-то щекочущее прикосновение, как то ощущение deja vu, которое он испытал, увидев рогатку, сокрытую в древесном наросте на пне? Эдди попробовал удержать это чувство, но оно тут же прошло. Он решил, что ему показалось, потому что он очень хотел припомнить. Из-за Роланда которому было сейчас так плохо.
