Татьяна Коростышевская - Невеста Кащея
Когда Дарина наконец вернулась домой, недовольно сопя и волоком таща тяжелую корзину, я ждала ее в горнице. С гордым видом я показала ей находку — витой пастуший кнут, найденный мной на том самом месте, где я его после баталии оставила.
— Теперь веришь?
— Ну и что? — махнула рукой сестрица. — Это наш кнут — с зимы в сараюшке валялся. Тебе-то на что?
— Это его вещь! — крикнула я. — Этого самого Антона. Он его с пояса сдергивал.
— Ты ошибаешься. — Сестрица продемонстрировала мне рукоять с клеймом дома Мареш. — Вот тебе и доказательство.
Я бушевала еще некоторое время, пытаясь вернуть своей сестрице память, перебирала чисто вымытые плошки, искала посуду, из которой наш гость трапезничал, даже опустилась на четвереньки в тщетной попытке рассмотреть или унюхать какие-то следы. Сестрица все это время восседала за столом, с равнодушным любопытством наблюдая мои метания.
— Угу, ты еще проверь, не пропало ли чего ценного. А то мало ли…
Совету, признанному глупым и к ситуации не относящимся, я все же последовала. Ёжкин кот! Уже через пару минут я поняла, что меня обокрали, причем подчистую. Аккуратный пристенный сундучок, в котором я сберегала все свидетельства своей прошлой забытой жизни, был пуст.
Утро мы с Дариной встретили на ногах и вдрызг разругавшись.
— И что ты в Араде забыла? — Насупленная сестрица прихлебывала душистый взвар и морщилась, как от зубной боли.
— Я хочу про покражу заявить, — увязывая котомку, буркнула я. — Первую седмицу травеня господарь должен тяжбы народные разбирать. Его и озадачу.
— И чего изменится?
— Имущество свое вернуть хочу, — не отступала я. — Он колдун знатный, у него может получиться.
— Я полночи по следу шла. Заметь, по свежему следу, мне не удалось…
Короткие после перекидывания волосы Дарины топорщились в разные стороны. Видно, еще из-за косы своей ненаглядной она так зла. Подумаешь, одна-две седмицы, и заново краса девичья отрастет. У них, вовкудлаков, с этим быстро.
— Антон тебе чем-то нюх подпортил. Потому ты и чихала в его присутствии. Всякие травки есть, которыми след запутать можно.
— А память он мне тоже травками отшиб?
Что на это ответить, я не знала, поэтому просто в который раз пожала плечами:
— Обскажу все нашему правителю, он пусть и разбирается.
— Будто ему интерес до тебя есть, — фыркнула Дарина и тут же зашипела, обжегшись взваром.
— А мне дела нет до его интересов, — подбоченилась я. — У него, между прочим, кроме прав еще и обязанности есть. Он своим подданным тоже кое-что должен — защиту и справедливый суд. Ты вообще уложения господаревы когда в последний раз читала?
— Никогда, — хохотнула сестрица. — Если тебе уж так приспичило, можешь Михая попросить разобраться, он у правителя не последняя спица в колесе.
— Нет, — отрезала я уже в дверях. — Все по закону должно быть. Если я не буду закон блюсти, то и он мне при случае не поможет.
— Ну как знаешь. — Сестрица поднялась из-за стола и смачно потянулась. — Провожать не пойду, сама дорогу отыщешь. Домне Димитру привет передавай.
— Всенепременно, — бормотнула я. — Рассказывать, как ты ее скатерку ручной работы, подарок бесценный, в лоскуты подрала во время стирки?
И увернувшись от деревянной миски, брошенной полусонной сестрицей, я триумфально захлопнула дверь избушки. Очень приятно, когда за тобой последнее слово остается.
По моим расчетам, к Араду я должна была выйти к вечеру. С десяток лиг на своих двоих отмахать — это вам не ежик чихнул, это поход серьезный. Значится, до обеда неплохо бы до тракта добрести, а там дело уже веселее пойдет. Во-первых, я хотела устроить там себе привал с поздним завтраком. А во-вторых, по утоптанной дороге идти удобнее, чем по буреломам пробираться. Путь мне был знаком, по крайней мере, я была в этом почти полностью уверена. Просто обычно, когда я изъявляла желание посетить господарев замок, требовалось всего-навсего послать весточку строгой матушке Михая. То есть Дарину этим озадачить. Домна Димитру, не мешкая, высылала для воспитанницы своей аристократической невестки встречающего. Так что обычно Дарина провожала меня до тракта, где с рук на руки передавала кому-нибудь из замковых слуг. Дальше путешествие для меня становилось и вовсе приятным: рессорная повозка, покряхтывающая на ухабах, довозила меня до места назначения. А я знай себе пялилась на проползающие мимо пейзажи да тихонько сетовала на неудобства средства передвижения. Теперь же все было иначе. Вредная сестрица, противясь моему своеволию, в помощи мне отказала и почтовой птицы в Арад не отправила. А у самой меня зубастые почтовые голуби вызывали такую панику, что о самостоятельном ведении переписки и речи не шло.
Было на диво безветренно, только далеко в вышине мерно покачивались верхушки деревьев. Я бормотала про себя ритмичную песенку, старалась вдыхать носом, выдыхать ртом и не сбавлять размеренность ходьбы, заданную от самого дома.
Думалось мне одновременно обо всем и ни о чем. Мыслишки вертелись разные и недолговечные, как пенные барашки речных волн. Имущества пропавшего было очень жалко. Хорошо еще денег в сундучке я не хранила. Все мои сбережения в лесочке под сосенкой прикопаны — на черный, так сказать, день. А помнится, Дарина еще подтрунивала надо мной, скопидомкой дразнилась… А оказалось, я все правильно сделала — прям как чуяло сердце покражу. И еще подвеску свою янтариновую я, кажись, профукала. Как швырнула в господаря, так отыскать и не озаботилась. Интересно, а еще у кого такие сферы есть? И почему я, способная призывать ветер, таскала на шее крошечное вместилище силы земли?
Ветер. Кстати, почему нет его? Я уже взопрела вся и от скорой ходьбы и от припекающего совсем по-летнему солнца.
— Ленута-а-а… — зашелестели кроны деревьев. — Ленута-а-а-а…
— Надо чего? — буркнула я себе под нос, не сбавляя шага.
Если ветреный знакомец мне опять в путешествии решит помочь, было бы просто здорово. Только сдается, что о моем желании ему знать как раз и не надо. Легкомысленный он, еще занесет невесть куда.
В лицо пахнуло густым мускусным духом, послышался далекий рокот голосов. Я прислушалась.
— Теперь ее зовут Ленута, Трисветлый. Можете себе представить, каких усилий мне стоило отыскать вашу пропажу?
Голос был женским, тягучим. Мне показалось, что его обладательница отчего-то робеет перед своим собеседником и пытается скрыть страх за жеманными интонациями.
Я медленно обернулась, внимательно рассматривая окрестности. Беседующие находились сейчас не в лесу. В этом я была уверена. Голоса доносились до меня будто с колодезной глубины. Что же это получается? Мой приятель ветер решил мне чей-то разговор донести? Он и это может? Ну недаром же в народе говорят: «Собака лает — ветер носит». Я тихонько опустилась на корточки и вся обратилась в слух.
