Анна Завгородняя - Помощница Ведьмака. Книга 3. Навь (СИ)
«Мара!» — пронеслось в мыслях, и я невольно вспомнила о том, как Богиня предсказывала мне нашу встречу. Говорила, что будет ждать, а значит, знала о том, что случится. Я могла надеяться только на ее помощь и больше ни на чью.
Но вот моя мечта сбылась. Вдоволь наговорившись и наковырявшись в зубах, эти двое завалились спать, расстелив какие-то шкуры прямо на промерзлой земле у костра. Улеглись спинами к огню и спустя несколько минут, показавшихся мне бесконечно долгими, захрапели, нарушая тишину зимнего навьего леса.
Подождав еще некоторое время, я решилась выбраться из своего убежища и осторожно ступая по насту, прокралась вдоль кустов, отыскивая проход к лагерю.
Искать долго не пришлось. Сделав небольшой полукруг, я очутилась перед проходом с вытоптанной тропкой, что вела на полянку. Нырнула туда, скрадывая шаги и почти сразу же увидела странный куб, который при приближении оказался просто клеткой. Судя по всему, щенок, о котором говорили эти двое, находился именно там.
Я приблизилась к ящику и посмотрела через прутья, разглядев какой-то черный ком, лежащий на дне. Ком оказался приличных размеров, с приличную дворнягу, а когда на меня взглянули желтые глаза, похожие на две маленьких луны, я удержалась и не отпрянула.
«Волчонок!» — поняла я. Только бы теперь эта зверюга не подняла вой и суматоху.
Оглядев ящик увидела задвижку и посмотрела в желтые глаза животного, а затем медленно потянулась рукой, намереваясь открыть ящик и выпустить волка. Ком зашевелился. Сверкнули белые клыки, и подросток волчонок тихо и угрожающе зарычал. Я оглянулась назад, испугавшись, что этот звук разбудит мужчин, но нет. Они продолжали храпеть на всю округу, и я не сдержала облегченного вздоха.
— Тихо! — шепнула зверенышу. — Я не причиню тебе вреда, — и снова потянулась к задвижке.
Видимо, волчата в Нави были смышленее, чем на земле. Существо затихло и позволило мне открыть клетку.
— Беги прочь! — шепнула я и встав на ноги, стала пробираться назад к выходу, решив поскорее оставить позади эту поляну и опасных, на мой взгляд, мужчин.
«Береженого берегут боги!» — сказала себе уверено, выбираясь с полянки. Когда отошла на сотню добрых шагов, перестала красться и пошла почти уверенно, надеясь, что волчонок сообразит и выберется наружу, пока есть шанс.
Мне стало интересно, чем мог такой малыш навредить этим здоровякам, но разбираться что к чему не было времени, да и, по правде говоря, особого желания.
Я продвигалась вперед, по едва различимой тропке, надеясь, что скоро найду тех, кто сможет мне помочь, к кому я обращусь без опасения быть, мягко говоря, обиженной.
Лес плыл на встречу, темный, почти земной, хотя зима здесь разительно отличалась от той, к которой я уже привыкла. Никакого снега — только лед и обжигающий холод, смешанный с дыханием ледяного ветра.
«Удачи тебе, Ульяна Собольская!» — подумала я и прибавила шагу, исчезая в темноте леса.
На привале у костра собрались почти все охранники. Пан Макарий чинно восседал на каком-то тюке, обмотанном шкурами и следил за своими людьми как маленький король. Богдан доедал горячую похлебку, исходящую паром в морозном воздухе. Небо, черное и чистое, без привычных туч, несущих в себе снега, сияло звездной гладью и Генрих чувствовал, что устал от этого перехода. Он единственный молчал, пока остальные перебрасывались ничего не значащими фразами, рассуждали на те темы, от которых князь был далек.
Молчал и Макарий. В руке купца была чаша с вином, к которой мужчина время от времени прикладывался и смачно кряхтя, всякий раз вытирал рукавом губы, словно это был для него своеобразный ритуал и так вино пилось вкуснее. Генрих следил за ним, думая о том, что из себя представляет этот человек. На первый взгляд, князю он понравился. Путешествие покажет, что к чему и все расставит на свои места.
«Какая тебе разница, что он за человек? — спосил себя Генрих. — Тебя наняли выполнить определенную работу, за которую ты получишь хорошие деньги, так делай то, что надо и не задавай сам себе глупых и, главное, ненужных, вопросов!» — кажется, подобный размышления должны были успокоить князя, но почему-то не успокаивали. Ему не давала покоя мысль о том, что везет купец. Спросить напрямую, было невежливо, а и просто — не его дело. Только вот Генриху казалось, что из-за этого груза у обоза будет много неприятностей.
Богдан разделял мнение друга.
— Потому-то столько охраны! — тихо сказал он, пока они следовали позади одной из телег, покачиваясь в седлах. — Путь через Темнолесье самый короткий…
— И самый опасный, — закончил за Богдана Генрих.
Бывший охранник таверны только улыбнулся.
— Надеюсь, удача и боги будут на нашей стороне! — сказал он. — Мы сделаем свое дело и вернемся домой с туго набитыми кошелями. Я к жене, а ты к своей королеве на аудиенцию, — и улыбнулся.
Генрих в ответ только промолчал. Он тоже надеялся на благоприятный исход этого путешествия, но понимал, что может случится всякое. Смерти князь не боялся. Его страшило только то, что он не успеет восстановить свое имя, что не оставит след после себя, что род Велке умрет вместе с ним и будет забыт, канет в никуда.
«Значит, надо стараться выжить!» — сказал он себе.
А ведь еще была и Ульяна, о которой он ничего не знает, хотя, догадывается, куда могла податься молодая ведьма, да еще и пережившая страшную утрату.
«Когда вернусь, буду искать ее в Круге! — сказал себе мужчина. — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы она не осталась там, среди этих ведьм и обманщиц», — но сперва надо было вернуть себе хотя бы имя и заработать денег, чтобы было куда привести девушку.
«Если она еще согласится!» — ехидно заметил кто-то злой в душе князя.
«Но я не узнаю этого, если не проверю!» — сказал сам себе молодой мужчина.
Костры весело потрескивали, лошади, стреноженные, отдыхали в стороне у телег, пряли губами. Постепенно разговоры стали стихать. Обозные устаивались спать, выставив караул. Первыми пошли Генрих и Богдан, как новенькие. Глава охраны всегда стоял на дозоре перед рассветом, в самые трудные часы, когда сложно одолеть сон.
— Не спи! — ладонь Богдана опустилась на широкое плечо князя и тот вздрогнул, вынырнув из своих мыслей, словно из глубокого холодного омута.
— Пошли к огню, — добавил его знакомец и Генрих встал с насиженного места.
В обязанности караульных входило поддерживать огонь на протяжении всей ночи. Спать должны были все по очереди, кроме купца, хозяина обоза. Ему отдых полагался до самого рассвета.
Генрих переместился к центральному огню, пока Богдан поднес охапку сушняка и приземлился рядом на бревно. Остальные уже разлеглись спинами к огню и совсем скоро сонм из храпа и сопения наполнил спящий лагерь.
