Евгения Барбуца - Сказка для волка
Говорят, что телефон искажает звук, голоса звучат чуть иначе. Не знаю, может и так, но даже связь на расстоянии не смогла исказить то, что впиталось в мою кровь и врезалось в память. Голос моего странного спасителя забыть невозможно, как и глаза. Я многое отдала бы, за подобную возможность, с радостью выкинула бы из памяти и его самого, желательно вместе с той ночью.
— Супер, — чувствуя, что пауза затянулась, выдала я.
— Я соскучился. Ты знала? — как-то отчаянно это прозвучало.
— Что? — ошарашено, осведомилась я.
— Руслана, не беги. Не надо.
Он сбросил вызов. Сказал все что хотел и просто отключился.
В комнате повисла непроницаемая тишина. С минуту я тупо пялилась в противоположную стену, потом осознание накрыло с головой. Сигареты я все-таки нашла. Дрожащими пальцами умудрилась справиться с зажигалкой, пара глубоких затяжек, и вот я уже взяла себя в руки.
Больше я спать не ложилась, в голове крутилась уйма вопросов. Что это было? Как он узнал мой номер, ведь прошло лишь чуть больше суток? Зачем позвонил? Что означают его слова? Ничего не понимаю.
Мне не было страшно, да волнительно, да жутковато, но не страшно. Страшно мне было в яме, а сейчас меня обуревали другие чувства. Непонимание, легкая паника, любопытство, напряжение и наконец, нервное возбуждение. Раздражение по причине раннего пробуждения потерялось среди всей этой гаммы чувств.
Оставшееся время, я промучилась над жизненной дилеммой. Что там Гамлет с его «быть или не быть». Говорить или не говорить дяде Боре о странном индивиде — вот в чем вопрос.
Тут мне вспомнилось, что в перспективе у меня долгий разбор полетов по поводу моего внешнего вида. Если я еще и про Александра в подробностях распишу, то век воли не видать. Однозначно, дядя про моего ненормального спасителя не услышит.
Однако в моей жизни события происходят по принципу, кабы знал где с коня упаду, соломку б подстелил. Заодно и поели бы.
Часов в семь, я все же выбралась из своей комнаты. Ноги болели, но голод придал моральных сил. Переминаясь с одной искалеченной ступни на другую, я умудрилась приготовить сносный завтрак, аппетитные запахи которого привели дорогого родственника на кухню.
— Доброе утро, дядь Боря, — улыбаюсь как можно радостнее. — Сейчас накрою.
— Ты зачем встала? — ужаснулся он. — Ты же знаешь, Анна Михайловна приходит в десять.
Анна Михайловна — наша домработница и кухарка в одном лице, во время моего отсутствия дома. Женщина она довольно приятная, и тайно влюбленная в дядю, о чем тот, по-моему, даже не догадывается.
— Дядя Боря, прекрати, я не умирающая лебедь, — возмутилась я, накрывая на стол.
В нашей маленькой семье имелась традиция трапезничать на кухне, а не в столовой комнате, поскольку дядя был из той породы людей, что воспитывалась в стране, где вся жизнь проходила вот на таких вот кухнях. Став богатым уважаемым человеком, своим привычкам он изменять не собирался.
Наконец мы расселись за маленький уютный столик в центре комнаты, и принялись за еду. Ели мы в гробовой тишине, потому как дядя считал, что разговоры во время трапезы излишни. Мол, болтовня за столом портит аппетит. Как будто сегодняшнее напряженное молчание способствует моему насыщению! У меня ведь кусок в горло не лезет, но я упорно сижу давлюсь.
— Ну а теперь можно поговорить, — отложил вилку глава семьи.
А вот и еще одна его привычка. Если я не успела поесть до того, как он откладывает столовый прибор, то это мои проблемы. Вот и позавтракала, мило улыбаясь, следую дядиному примеру, молча, глядя на родственника самыми честными в мире глазами.
— Понятно. В несознанку уходим, значит? — грозно нахмурился он.
— Я все скажу! — испуганно пролепетала я. — Но ты должен помнить, что чистосердечное признание является смягчающим обстоятельством и уменьшает размеры наказания.
— Тьфу, тоже мне юридически подкованное поколение, — ворчит дядя Боря. — Говори уже.
— Легла спать, проснулась в лесу. А там волки. Я побежала, упала в яму. Потом помню плохо. Очнулась у бабы Клавы. Чуть оклемалась и домой, — отрапортовала я.
Дядя Боря не любил когда рассказчик затягивает свое повествование. Доклад должен быть кратким и по факту, другого варианта дядя не приемлет.
— Как у тебя все просто, — задумчиво сказал он. — Ни тебе подробностей, ни имен спасителей. Руслана, кого я благодарить должен за твое благополучное водворение в родные стены?
И тут я поняла — меня кто-то сдал. Точнее догадывалась я уже давно, в конце концов, тотальный допрос по прибытию учинен не был, что доказывает мою теорию, но получать прямое подтверждение довольно неприятно.
— Баба Клава выбиралась в город? — удивилась я.
— Ну что ты, Клавдия Семеновна, как ни странно промолчала, а вот глава сельсовета, знатно перетрухнул, когда ты пропала, и даже специально поехал в город, дабы доложить мне по факту твоего возвращения.
Вот же плешивый хрыч. Глава сельсовета, человек не молодой и не старый, этакий плюгавенький мужичок без возраста, с вечно вороватыми глазенками, и довольно шустрыми ручонками. Ходили достоверные слухи, что именно он стоял за незаконной вырубкой леса в своем районе.
Не удивителен тот факт, что сей презренный доносчик так стремился угодить дяде Боре. Как ни как дядя у меня человек в области не последний, и его покровительство спасает от многих проблем. Не трудно догадаться, чего добивается глава сельсовета маленькой таежной деревушки. Особенно если вспомнить, что земля была выкуплена. Крыша мужику нужна, знакомая уже проверенная крыша в лице моего дяди. А то, поди разбери, что из себя представляет новый владелец территорий. Кстати, нужно будет уточнить по поводу владения землей, разве лес не является природным ресурсом, всецело принадлежащим государству?
— Дядя, ты же должен понимать в каком состоянии я находилась. Сам видишь, — сокрушенно вздыхаю. — Я бы не хотела заострять внимание на произошедшем.
Голосок мой был тонок и дрожал, что тот осиновый листок на холодном ветру.
— Эх, Руся, — дядю явно проняло. — Все, будет хорошо, — он встал из-за стола и подойдя ко мне, крепко обнял. — Сейчас приедет доктор, осмотрит тебя, пропишет лекарства. Ты главное честно ему на вопросы о самочувствии отвечай. Посидишь дома, все равно у тебя отпуск, отдохнешь.
Ненавижу докторов. Всеми фибрами души ненавижу.
— Ты же не отправишь меня в больницу? — с ужасом спрашиваю я.
Он взглянул на меня с болью.
