Михаил Атаманов - Серый ворон
— Тогда что вы посоветуете нам в качестве истории? — спросила Фея.
— Пусть маленькая глухая деревня, каких тысячи. Но только никаких орков! Просто через вашу деревню проходил странствующий маг и разглядел в тебе, девочка, магические способности. Это, действительно, бывает иногда. И родители обычно рады тому, что какой-то их ребенок получил шанс вырваться из нищеты и пробиться наверх. А твои спутники, пускай, решили идти в столицу за компанию, чтобы охранять в пути, а в столице устроиться в городское ополчение, так как перспектив в деревне мало: невесты наперечёт, за работу лесорубам или собирателям ягод платят жалкие менки…
— Здорово! — не удержался Пузырь. — Я даже сам почти поверил в это. Тем более что я действительно хочу обучаться на воина. И стать когда-нибудь рыцарем!
Мы привели в порядок свои вещи, исправив все замеченные Гробнаром несоответствия. Я поблагодарил хозяина за советы, и суровый и жуткий с вида Гробнар заулыбался и пожелал нам удачи.
— Дольше одного года не задерживайтесь сразу в новом мире, возвращайтесь обратно. Имейте ввиду, что новые впечатления обычно очень сильные, всё будет казаться интересным, будет хотеться всё время оттянуть возвращение на недельку-другую, а потом ещё на недельку… Могут вот так незаметно пройти десятки лет, пока спохватитесь. А за много лет путь назад можно и окончательно забыть.
— Да мы и не хотели так долго путешествовать, — возразила Фея. — Неделька дороги до Холфорда, пару дней там, и обратно!
Гробнар не стал с ней спорить, только улыбнулся, как будто услышал что-то очень забавное.
* * *Выходили мы на рассвете. Было пасмурно, начинал накрапывать летний дождик. Лишь на востоке тучи были чуть пореже и местами розовело утреннее небо. В портал входили в том же порядке, что и в прошлый раз — сначала Пузырь, затем я, замыкала группу Фея.
В Лесу Между Мирами тоже было раннее утро, но дождь уже прошел. С деревьев капало, высокая трава была вся мокрой. Мы не стали задерживаться и знакомой дорогой пошли к малому озеру, лишь изредка сверяясь со старыми записями, которые Фея заранее аккуратно перенесла в кожаную записную книжку.
Когда проходили поляну с синими высокими цветами, я попросил друзей ненадолго остановиться. Я никогда не говорил этого друзьям, но у меня заметно в последнее время портилось зрение. Школьные домашние задания я делал уже в очках, естественно, когда моих друзей не было рядом. Врач-окулист говорил, что и в школу мне уже через год придётся ходить в очках. Мне даже снилось недавно в кошмаре, как я впервые прихожу в школу в ненавистных очках, и весь класс надо мной смеётся. Жуткий сон! Я до последнего собирался терпеть и не надевать очки в школу. А операцию по исправлению зрения можно будет провести лишь тогда, когда мой организм перестанет быстро расти — не раньше, чем через пять-шесть лет. Поэтому я сорвал большой букет синих цветов, перевязал его бечёвкой и нацепил на спину.
— Надо еще мандрагору выкопать, — сказала Фея. — Это чуть дальше, возле двух наклонённых стволов.
Вскоре показались и наклонённые стволы. Возле них росло множество видов трав и кустов. Какая же из них мандрагора? Мы понятия не имели. Илона говорила лишь, что мандрагора там одна-единственная, поэтому мы исключили все повторяющиеся растения, осталось лишь несколько вариантов. Я привязал верёвку к растению, наиболее похожему на мандрагору на мой дилетантский взгляд. Друзья отбежали далеко в лес, я отошёл на всю длину верёвки и сильно резко дёрнул. Из земли вырвался пук травы с короткими корешками. Так, значит, это не мандрагора. Второе растение тоже оказалось выдернутым понапрасну. Зато третье!
Я привязал свою веревку к нескольким широким листьям, похожим на мохнатый подорожник. Отошёл, потянул — не идёт, крепко в земле сидит. Потянул сильнее и… ё моё! Я почти оглох! В голове зазвенело, земля зашаталась под ногами. Какое там «пятнадцать шагов» — я был на расстоянии более двадцати метров, и то ни за что на свете не хотел бы повторения такого визга. Я сел на землю, у меня тряслись руки, из носа закапала кровь. Ко мне подошли мои друзья, они что-то говорили, судя по движениям губ. Я постарался отогнать звон в ушах и услышал их голоса, доносящиеся как будто из-под воды:
— Ты как, Сергей? Ты нас слышишь?
— Уже слышу. Ну и вопль был! Это просто не растение, а оружие массового поражения!
Мы подошли к мандрагоре. Корень был тёмно-коричневого цвета и крупный, сантиметров сорок в длину и толщиной с мою руку. На человечка он похож вовсе не был, врут насчет этого в сказках. Мы стояли и рассматривали корень, как вдруг я заметил движение кустов неподалёку. К нам кто-то шёл. Я положил руку на чехол с арбалетом, Пузырь взял в руки топор.
Из кустов вышел маленький бородатый человечек не более метра в высоту. В забавной остроконечной зеленой шляпе, в такой же зеленой безрукавке и потёртых грязных штанах, заправленных в новенькие сапоги из кожи какой-то рептилии. В руке у него был посох, оружия видно не было.
— Мир вам, странники, — обратился он к нам. — Шёл вот с раннего утра за мандрагорой, думал, хоть сегодня успею первым. Но уже при самом подходе к месту услышал характерный звук. Опять не повезло!
— Кто вы, уважаемый? — обратился к нему я.
— Я Гриндли Сухой Лист, лесной гном. Продайте корень, очень нужно!
Я понимал, что корень нам на самом деле не нужен. Мы абсолютно не представляли, как его можно использовать, и собирались продать.
— Что можешь предложить за корень?
Гном заметно оживился:
— Могу золотом заплатить, монетами Эрафии или Курстана, есть также доллары и евро.
Гном в сказочном наряде, предлагающий доллары и евро, смотрелся совершенно шокирующе. Но я постарался не слишком заметно удивляться и проговорил решительно:
— Нам золотом Эрафии. Сколько?
— Пять корольков, как везде, — бойко ответил гном.
Я совершенно не знал, сколько на самом деле стоит корень мандрагоры. Но решил попробовать поторговаться. Сошлись мы на семи золотых монетах: пять золотых Империи и две золотые монеты неизвестного нам Курстана. Гном при этом возмущался и кричал, что я его практически ограбил. Потом расплатился, забрал корень и быстро растворился в лесу.
Всю дальнейшую дорогу до самого озера ребята меня корили. Нельзя, мол, быть таким жадным. Если везде корень мандрагоры продают по пять золотых, то почему мне вдруг потребовалось большую сумму сдирать с симпатичного безобидного гнома. Я пытался возражать, но друзья меня почти не слушали и все апеллировали к моей совести, которая меня должна мучить. Не знаю, не знаю. Сколько я ни прислушивался к своим чувствам, моя совесть корила меня лишь за то, что я так рано прекратил торговаться и слишком мало денег смог вытянуть с гнома.
