Елена Звездная - Дочь воина, или Кадеты не сдаются
Когда мы подошли к зеленой двери, та открылась мгновенно — нас ждали.
— Красавицы мои, — Исинхай сидел на диване и радостно похлопал по кожаной мебели, приглашая присесть рядом, — что будете пить?
— Илатес, — сказала Мика, присаживаясь по правую сторону от фактического правителя всей столицы.
— Макарре, — после недолгой паузы выбрала я, присаживаясь слева.
Исинхай дал знак слуге в характерном черно-белом одеянии и молчал, пока нам не принесли выпивку. Посмотрел, с какой жадностью обе присосались к коктейлям, и спокойно приказал:
— Пошли!
Мы и пошли за ним следом, в соседнюю комнату, где имелся стол из черного дерева и располагалась уютная столовая.
— Руки мыть, — напомнили нам.
Да было б сказано. Оставив бокалы на столике, рванули в ванную. Там привели себя в порядок, умылись, снимая слой косметики, обе избавились от накладных ресничек.
— Какой-то он сегодня добрый, — заметила Мика.
— Значит, ждем плохих новостей, — прошептала я, стирая алую помаду.
— Угу.
Исинхая мы уже хорошо изучили.
Когда вернулись, столик был накрыт на две персоны, наша «крыша» сидел во главе, нам пришлось занять места друг против друга, ну и рядом с Исинхаем. На ужин имелись запеченные форели, салат, герианский хлеб с зернами растений этой закрытой планеты. Ели мы быстро, зная, что разговор не начнется, прежде чем с трапезой не будет покончено. Так уж тут заведено.
Когда опустошили тарелки и потянулись к коктейлям, Исинхай произнес:
— Вы засветились.
Молча потягиваем вкусняшку через трубочки, переглядываясь между собой и поглядывая на босса.
— Я вас прикрою, но гонки придется закрыть.
Горестный вздох мы не сдержали — организация гонок, прием ставок, шоу, в конце концов, были тем делом, которое нам нравилось.
— Жалко, — пробормотала я.
Исинхай протянул руку, похлопал меня по ладошке. Когда-то я от подобного обращения вздрагивала и вообще пугалась, но этот мужчина быстро объяснил, что малолетками не интересуется. Мы были для него источником дополнительных кредитов — и только. Потом уже сформировалось нечто вроде дружеских отношений. Благодаря покровительству Исинхая мы могли свободно шататься по столичным клубам, зная, что никто нас не тронет. Опять же благодаря ему имели карточки фальшивых удостоверений, ну а после истории с появлением в квартире Эда босс сделал нам допуск в общагу уровня служащих, поэтому мы, собственно, больше не были связаны комендантским часом.
— У нас забираете, а кому отдадите? — спросила Мика.
— Пока Скользкому Алу. Как все наладит, его уберем и поставим надежных людей.
Мы издали еще один горестный вздох. «Надежные» — в понимании этого народа значит свои. То есть не нам, короче.
— Будь вы постарше, пустил бы вас в дело, — продолжил Исинхай. — Но малолеткам в этом бизнесе делать нечего.
Вот с этим мы даже не спорили — одно дело быть двумя девочками, которые с гонками балуются, другое дело лезть в криминал. Бои без правил, ставки на большой спорт, наркотики, торговля оружием — все это контролировал Исинхай. А может, и не только это, мы в его дела не лезли.
— И что нам теперь делать? — грустно спросила я.
— Расти, — спокойно ответил Исинхай. — Подрастете, завершите образование, там посмотрим. Еще по коктейлю?
— Нет, с нас хватит, — приняла я решение за двоих.
— Это несправедливо, — хмуро выдала Мика. — Скользкий нас заложил, а вы ему наше дело на блюдечке!
Шеф хитро улыбнулся, потрепал Микаэллу по щечке и вкрадчиво спросил:
— Микусь, солнышко мое, ты будешь спать с гонщиками, чтобы привлечь их к делу? А убирать тех, кто мешает? А идти на подкуп механиков, чтобы они вывели из строя болиды неугодных?
Мика побледнела.
— Скользкий с ними тоже спать не будет, — решила я отвлечь внимание от подруги.
— Скользкий найдет тех, кто будет, — спокойно ответил Исинхай. — Скользкий пойдет на подкуп и шантаж, раскрутит дело. И гонки будут проводиться не два раза в месяц, а раз в три-четыре дня. Аудитория увеличится, будем это дело транслировать.
Мы с Микой переглянулись и поняли: Исинхай сейчас делает нам большое одолжение. Потому что при таких масштабах дело приобретет огласку, полиция заинтересуется, и рано или поздно гонки закроют, а организатора посадят. И его прикрывать никто не будет, потому что эти люди стукачей не терпят. Скользкий Ал копал себе могилу и даже не подозревал об этом.
— Спасибо, — выдохнула я.
— Большое спасибо, — искренне добавила Микаэлла.
— Сообразили? — Исинхай прищурился.
— Сообразили, — разом ответили мы и рассмеялись такому единодушию.
Шеф подал знак, и нам таки принесли еще по коктейлю. Сидя за столиком, мы наслаждались ощущением сытости после вкусного ужина, вкусом напитков — у меня шоколадный, у Микаэллы сливки с мятой. Жаль, что поболтать с Исинхаем нельзя, а нам всегда так хотелось.
— Код доступа, — напомнил шеф.
В центре столика образовалось свечение. Мика подключила к нему свой переносной сейр, ввела код, вошла в систему. Через мгновение Исинхай получил доступ ко всей нашей бухгалтерии, включая результаты сегодняшних гонок. Не глядя на нас, отправил кому-то сообщение, и вскоре в системе копались трое.
— Какие вы честные, — спустя некоторое время с усмешкой сказал Исинхай.
— Это плохо? — удивилась Мика.
— Как сказать, — шеф хитро взглянул на нее, — но мне приятно.
Мы в очередной раз переглянулись.
— Офшорные счета уничтожаем, — вглядываясь в схемы и столбцы, произнес Исинхай, — вы получите по три тысячи кредитов на кодовые карточки. Безналом дать не могу — засветитесь.
Молча и разом кивнули. Откровенно говоря, было радостно от того, что нас прикрывают и защищают. Не зря мы на отступные никогда не скупились.
— Рикьян Намору… — Исинхай задумался. — Он больше не участвует в гонках…
— Вроде решил вернуться, — вспомнила я.
— Хорошая новость, — шеф был задумчив. — Удостоверения личности.
Мы неохотно расставались со свободой, совсем неохотно.
— И не только эти, — напомнил Исинхай.
Пришлось отдать наш безопасный пропуск в общежитие. И вот после этого мы совсем пригорюнились.
Шеф же свернул свой сферический сейр, поочередно одарил нас проницательным взглядом, и началось:
— Следующие два месяца сидите тихо, общежитие после одиннадцати не покидаете. У нас идет передел сфер влияния, так что про ночные загулы забываем.
Мы взвыли, Исинхай на наш горестный скулеж не обратил никакого внимания.
— Как все устаканится, вызову. И на всякий случай…
