Время созидать - Кварталова Ирина

– Договорами и поставками занимался господин Каффи. – Руфус все еще держал рыжебородого. – Небось с этим хмырем сговорились.

Краем глаза Тильда увидела, что Каффи медленно, стараясь казаться незаметным, отходит в сторону, за колонны.

Но убежать мастеру-строителю не дали. Его схватили, скрутили за спиной руки, и вот он стоит напротив Тильды – взгляд обжигает ненавистью, такой страшной, черной, дикой, что от этого взгляда становится не по себе. Ноздри мужчины раздувались, борода топорщилась вверх, волосы торчали во все стороны.

– Мастер Каффи. Как это понимать? – Тильда не сдерживала угрозу в голосе. – Мне придется позвать городскую стражу. Вы пытались сбежать! Объяснитесь.

Каффи молчал. Только напряглась мощная шея, вздулись желваки.

– Я. Жду. Ваших. Объяснений, – повторила Тильда – тихо и спокойно.

– Храм все равно проклят! – выдавил Каффи. – Так что какая разница! Я давно это понял, как только проект увидел! Что Маллар будет недоволен! Что он обязательно нас всех тут угробит!

– Вы не ответили на вопрос. Я хочу знать, почему я, выделяя вам деньги, доверяя вам договоры с поставщиками, получаю камень ненадлежащего качества, который стоит, к тому же, в три раза дешевле домарского. Куда вы дели выделенные деньги?

Мужчина вздернул подбородок. Самодовольная, раздражающая ухмылка искривила его губы.

Видя, что отвечать Мартин Каффи не намерен, Тильда продолжила:

– Прекрасно. Думаю, мне стоит провести тщательнейшую проверку и привлечь людей из Казначейского и Судейского ведомств.

Лицо Каффи перекосила ярость, и Тильда отступила на шаг, несмотря на то что его держали двое мужчин. Каффи никогда не отличался смирным нравом, и кулаки у него – что две дыни, такие и стену пробить могут.

– Во всяком случае, это место я получил сам! В постель к министрам мне ложиться не пришлось!

– Мне кажется, что дела, которыми вы занимаетесь с министром Айхавеном, именно так и называются – «ложиться в постель». Уведите его. – Тильда кивнула подоспевшей городской страже.

Мартин Каффи подозрительно спокойно позволил себя увести. За ним была сила, и Тильда понимала – какая. Затылок обдавало теплым ветром, но чудилось, что это дыхание чудовища, которое сидит, ожиревшее, в стенах Канцелярии, и смеется – над ней.

9

У кабинетов Канцелярии – особый запах. Навощенного дерева, старого сукна, пыли, слежавшихся за долгие годы бумаг и пергаментов и свечного сала. Запах душных каморок, в которых сидят душные люди.

Сегодня этот запах казался особо настойчивым, застоявшимся, несвежим.

Окна приемной министра Дорана Айхавена выходили во внутренний дворик, тихий и спокойный, и бурная жизнь города будто отодвигалась, оставаясь за толстыми стенами и узкими кабинетами, переходами, галереями, коридорами и залами. Уныло бормотал дождь, оплакивая уходящее летнее тепло, и Тильда смотрела, как в лужах вздуваются пузыри – дождь будет долгим.

Время измерялось стуком каблуков по мраморному полу и глухим, далеким звоном гонга.

Слушая обрывки разговоров, Тильда нервничала все сильнее. Она не ждала приятной беседы – слишком хорошо ей была известна манера нового главы Градостроительного ведомства избегать прямых ответов, увиливать, юлить.

Скрип пера в углу вдруг прекратился, и Тильда ощутила, как обшаривает ее жадным взглядом невзрачный человечек, что сидел там за конторкой. Она обернулась, сильнее сжимая папку бумаг в руках, но тут из двери напротив вышел высокий мужчина в мундире и с поклоном произнес:

– Госпожа Элберт, господин Айхавен ждет вас.

Тильда кивнула и вошла в душный сумрак кабинета.

Оттуда, из сумрака, сгустившегося позади массивного резного стола, поднялась ей навстречу тень, которая почти сразу приобрела знакомые черты невысокого тучного Дорана Айхавена. Тускло блеснуло золотое шитье на черном бархате сюртука, ловя пыльные лучи света.

– Простите, что заставил вас ждать, госпожа Элберт. – Господин Айхавен легко прикоснулся полными губами к ее руке. – Вы, как и всегда, очаровательны!

– Благодарю. – Тильда сдержанно кивнула в ответ, хотя ничего очаровательного в своем облике не находила.

Любезности, которые говорил министр, прогорклым крошевом скрипели на зубах. Сухие, как старые галеты, они раздирали горло.

– Я всегда с нетерпением жду вашего визита, ибо разговор с вами доставляет мне великое удовольствие, – продолжил Доран Айхавен, приглашая ее сесть в удобное кресло у окна. – Ум и красота редко сочетаются в женщинах, а вы, к тому же, еще и творец… Отчасти я вам завидую – вы созидаете, и имя Тильды Элберт будет вписано в историю как имя великого зодчего. Чего не скажешь о ничтожном слуге Республики.

Он с деланой скромностью склонил голову.

Разговор был, конечно, не новым, а высокопарность министра была очередной утомительной игрой.

– Может статься, я никогда не увижу храм достроенным. Мы еще не закончили стены, а сколько лет уйдет на внутреннюю отделку…. – Она немного помолчала. – Впрочем, это глупости. Важны политика и люди, а не куски камня. Пусть и прекрасные. Позвольте поговорить с вами о деле?

Крупное породистое лицо Дорана Айхавена поскучнело, а улыбка завяла.

– О, вы, южане, так нетерпеливы, – заметил он. – Это, верно, потому что солнце юга такое горячее – будоражит кровь и вселяет беспокойные мысли. Мы же здесь привыкли к медленному течению жизни…

Он откинулся на спинку кресла, сцепив перед собой руки и глядя не на Тильду, а мимо, на собственный портрет за ее спиной.

Но Тильда не обманывалась его мнимой расслабленностью. Этот человек не прощал просчетов, и он следил за ней внимательно, цепким взглядом чиновника высокого ранга.

– Как я понимаю, допущена ошибка. Сегодня нам привезли камень, по документам – из Домара, но мастер Руфус и другие мастера подтвердили, что камень айласский, – мягко, но решительно начала Тильда. – Но айласский камень мало того, что отличается цветом, он имеет меньшую плотность и, следовательно, меньше подходит для строительства – легче крошится и хуже выдерживает нагрузку.

Тильда понимала, что министр Айхавен не нуждается в ее объяснениях, но все же говорила, потому что терпеть тишину, наполненную его многозначительным молчанием, не было сил.

– Вот. – Она протянула Дорану Айхавену бумаги, скрепленные печатью. – От меня и моих мастеров. Здесь докладные записки и прошение о предоставлении именно домарского камня. И еще нам необходимы дуб, мрамор для колонн… Там все перечислено.

Нахмурившись, Доран Айхавен читал строки, написанные ее ровным строгим почерком.

Три удара сердца – невыносимо долгих и болезненных – и, наконец, бесцветный, деловитый голос министра:

– Это немалая просьба, госпожа Элберт. Вы же понимаете, что решение будет не за мной. Мне очень жаль, что вам придется ждать…

– Простите, господин Айхавен, но как долго мне придется ждать вашего решения?

Вкрадчиво, по-кошачьи, зазвучал голос министра:

– Домар отказался от своих обязательств перед нашим ведомством, и теперь мы заключили договор с семьей Рейст, что для нас гораздо более выгодно, особенно в такое сложное время… Вы же понимаете.

Она понимала, о, она понимала! Айласский камень так дешев, потому что в их каменоломнях используют рабов. Наживаются на тех, кто попал в долги – что ж, это почти ничего не стоит. И даже не противоречит законам. Доран Айхавен навязал и ей в рабочие осужденных, и Тильде пришлось принять ту бригаду. Те люди не были убийцами или разбойниками, но их участь была незавидной. Простить это господину Айхавену Тильда не смогла.

А Доран Айхавен продолжал:

– …сие не вызывает у меня беспокойства, не должно беспокоить и вас. Объясните мастерам…

Тильда с силой сжала подлокотник кресла, так, что перстень больно врезался в палец. Спокойствие и выдержка, напомнила она себе.

– Разумеется, семья Рейст – одна из самых влиятельных в стране, сам наместник Дарреи принадлежит к ней, но, мне казалось, Рейсты знамениты серебряными копями, а вовсе не каменоломнями, – непринужденно заметила Тильда, делая вид, что не понимает, к чему клонит министр. – И я не понимаю, почему, раз мы разорвали договор с Домаром, меня не известили, более того, по документам мы все еще получаем домарский камень.