Столица гильдий (ЛП) - Херндон Кори Дж.

- Это очень плохо, - сказал генерал-командующий без тени юмора, - потому что я не позволяю Вам выходить на пенсию,Кос.

- Сэр? – сказал Кос, - при всем уважении, это решаете не Вы.

- При всем уважении, лейтенант, это решаю именно я, - сказал Гарти и развернул бумагу, которую Кос сразу же узнал. – Я удовлетворяю это прошение, прошение, поданное Вами, с отказом от выхода на пенсию. Более того, поскольку Вы давно уже превысили ограничение отказов от выхода на пенсию, соответствующие органы будут игнорировать все дальнейшие прошения. Чтобы это не звучало наивно, уточняю – Вы не можете выйти на пенсию, пока мы Вам не разрешим. Сенатор, который, несмотря на Ваши догадки, присутствует здесь по моей личной просьбе, засвидетельствует этот приказ. Он избавит Вас от трудностей подачи апелляции Судьям. Они ее не рассмотрят.

- Но это ограничение создано для того, чтобы заставить людей выйти на пенсию, а не удерживать их от нее! Разве нет, сэр? - сказал Кос. Раздражение, наконец, пробило брешь в его спокойствии.

- Технически, в Офицерском Уставе это прописано иначе, - ответил генерал-командующий. – Я признаю, что это лазейка, достойная Оржов, но я бы не достиг своего положения, не используя всех доступных преимуществ. Мы повышаем тебя, Кос. – Наклонившись вперед, он добавил, - и я боюсь, мы не примем ответ«нет».

Ведалкен, все это время хранивший молчание, повернулся и взглянул на Коса. Синие глаза сенатора сверкнули холодным светом. Это был явный признак раздражения среди существ его вида.

- У меня есть дела. Открытые дела. Важные. Есть убийство 'джека еще в… - начал Кос.

- Эти дела никуда не денутся, Кос, - сказал Гарти. – Ими займутся более молодые 'джеки.

- Сэр, это… не мудро, - сказал Кос.

- Как и заигрывание с субординацией, лейтенант, - проворчал Фаскин.

- Ну, ладно, - сказал Кос, - но я полагаю капитанам не запрещено брать полевую работу?

- С количеством приезжих, заполнивших город в канун Декамиллениума, я думаю, это будет не просто благоразумно, но и необходимо, - вклинилась Валенцо.

- Согласен, - сказал Гарти, - если позволит время. Также, безусловно, Вы будете курировать те смены, которым достанутся Ваши оставшиеся открытыми дела. Я верю в Вас, лейтенант. При следующей нашей встрече, я бы хотел обращаться к Вам «Капитан». Ваше слово?

С того дня, когда воджек собственноручно сдержал банду Груульских мародеров от поджога приюта, в котором прошло детство Коса, все, чего он хотел – стать одним из хранителей порядка Равники. Если он откажется от этого повышения, куда он пойдет? У него никогда не было семьи, ему никогда не удавалось удержать жену. Он стал бы гражданским. Простым горожанином.

Он стал бы никем.

И без чего-то, отвлекающего его от мыслей о прошлом, он был бы удивлен, если бы прожил еще год. В пьяных драках в «Тихой Заводи» легко можно было сгинуть, особенно, если ты больше не носишь нагрудный знак - но когда-то носил.

У него действительно не было никакого выбора. Кос должен был гордиться, но он чувствовал себя поверженным.

- Сэр, - сказал он, наклонив голову, - Я принимаю повышение.

- Как и я, - сказал Борка, спотыкаясь, подбежав к Косу, и быстро поклонившись.

- Поздравляю, - сказал Гарти. – Вас обоих.

- Да, поздравляю, - присоединилась Валенцо. Она первая протянула Косу руку, но не последняя. Безликий не шелохнулся на своем месте и никак не отреагировал. Кос готов был поклясться, что он чувствовал взгляд слуги Селезнии на своей спине, когда они с Боркой покидали зал, выходя за обитые золотом двери. Это чувство, для нервов Коса, мало чем отличалось от глотка огрийского кофе.

К тому времени, когда Кос и Борка вернулись в Десятый сектор, их смена практически закончилась, поэтому они свернули часть свитков и разошлись. Впервые за долгое время Коса не тянуло в «Тихую Заводь». Вместо этого он направился по петляющим аллеям от участка до жилой башни, где он снимал комнату по 'джековской ставке с тех пор, как его последняя бывшая супруга урвала себе дом на улице Фарва с помощью Оржовского адвоката и постановления гражданского суда. Еще один брак, и он будет жить в бараках с рекрутами и караульными.

Если бы он не выронил ключ от двери, он мог бы не заметить бледную прозрачную фигуру в конце аллеи рядом с домом, где располагалась его квартирка. Привидение выглядело, как лысый лейтенант воджеков с пышными белыми усами.

- Микз? – прошептал Кос. Забыв про ключ, он бросился по аллее к призраку, но поскользнулся на мусоре и споткнулся, едва удержавшись от падения. Когда он поднял голову снова, фигура уже исчезла.

Микзил Зюник был мертв уже пятьдесят семь лет. Кос безо всяких сомнений знал об этом. Он своими глазами видел, как все случилось. Он видел призрак Зюника, видел, как он безвозвратно растворился в уличной мостовой. Пятьдесят семь лет назад. Привидения в Равнике попросту не могли существовать так долго. Все это знали. Это было невозможно. Галлюцинация, рожденная чувством вины и вызванная его повышением, которое шло в разрез всему, чему его учил Зюник. И даже через шесть десятилетий, это чувство вины было готово ожить при малейшей провокации.

В конце концов, Кос сам убил Зюника.

Кос встряхнул головой, повернулся, и поплелся обратно к упавшему ключу. Первые тяжелые капли дождя начали падать с темных небес, и Кос долго еще стоял, наблюдая холодный ливень, перед тем, как, все же, открыть дверь и шагнуть внутрь.

Глава 4

Ночь опустилась на Столицу Равники словно душное шерстяное одеяло. Черные башни освещали небо мириадами огней и придавали мегаполису туманный ореол всех цветов радуги. Каменные титаны выглядели божествами, стоящими на пульсирующем сердце поверженного волшебного мира. Фонн полагала, что это сравнение ничем не хуже любого другого. Молодой полу-эльфийке удавалось избегать столицы десятилетиями, но возможность сопровождать действительного члена Конклава Селезнии – едва ли не единственного, кто регулярно покидал надежную защиту Виту Гази для представления интересов Конклава по всему миру – была честью, от которой ни один эскортный охранник ледев не мог отказаться. Дорога в столицу, давшая ей жизнь, была длинной, как в километрах, так и в годах. Для Бираказира, златошерстного волка, везущего ее на себе, это было всего лишь окончанием очередного долгого путешествия в череде таких же долгих путешествий.

Фонн подалась вперед в седле и прошептала на ухо животного, везущего ее по древним булыжникам: «Мы почти на месте, Бир, - шептала она, - держи нос по ветру».

Волк Бираказир ответил, в своем стиле, тихим звуком, напоминающим наполовину собачий лай, наполовину вздох облегчения.

- Ты что-то сказала,Фонн?

- Святейшество, я уже вижу место нашего назначения, - сказала она. Локсодон, идущий рядом с ней, поднял свою слоновью голову и устремил взгляд белых слепых глаз в сторону мегаполиса. Белки его глаз составляли две вершины треугольной татуировки, покрывающей его серое кожистое лицо. Верхней вершиной треугольника служил драгоценный камень бледно-зеленого цвета, инкрустированный в кожу Байула, между его широкими, мягко колышущимися ушами. Не замедляя мерный тяжелый шаг, он кивнул и погладил волка по холке.

- Я рад, - сказал он. Его глухой голос звучал одновременно внушительно и нежно, словно песнь дриады. Его белые льняные одежды колыхались на холодном ветру, дувшем им в спину. – Я уж думал, мы не успеем к назначенному сроку.

- Вы гораздо быстрее, чем Вы выглядите, Святейшество, - сказала Фонн.