Навь (СИ) - Ло Оливер

Жутким был ее путь, мертвая тайга, переходящая в какую-то трясинистую местность. Вскоре она начала проваливаться по пояс в черную, гнилую воду, где плелись склизкие, змеистые корни. В редкой хвое висел бурелом, а меж него, то и дело, казалось, мелькали злобные глаза. Кругом слышался то ли хохот, то ли стоны, а вдалеке по-волчьи выло какое-то существо.

Из воды Мара выбралась на прогалину, широко раскинутую и пустую, но окруженную естественной засекой. Она резко огляделась. Позади было пусто, будто бы ее никто и не преследовал. Но проводник знала, что это было не так.

— Выходи, я знаю, что ты всю дорогу следовала по пятам. Чую тебя.

— Почто с людьми снюхалась, проводница? Зачем предаешь родной мир?

Шипящий, очень тонкий голос раздался со стороны черных вод, а следом из них вышла Страх. Мавка, одаренная силой Лиха, двигалась медленно, словно опасаясь незримого хищника. Ее глубокие черные глаза внимательно смотрели на Мару.

— Не я предаю, а ты, с матерью своей. Противны вы Навьей воле. Оттого и искоренить вас надо.

Страх звонко в голос засмеялась.

— Коли ж мы противны Нави, отчего землей своей она нас кормит? Отчего матушка моя выросла такой сильной? Нет уж нет! В ней Навья сила, в духе несчастий. Она рождена богами, а значит способна править здесь, как когда-то правила Темная, но забыла она нас, как и все остальные, а потом померла. Пришла на ее место другая, Морена, и что с того? Все одно, забыла. Бросила. Навь никому не нужна, оттого и пропадает. А Лихо порядки установит. Будет княжить тут, как человечьи с Яви в своих княжествах!

Мара удивленно вскинула бровь. Ее кулак сжался, внутри стало не по себе.

— Откуда ты знаешь все это? Откуда известно про Темную? Ты не живешь столько. Мавкам то всего отведено не больше пары сотен, и то самым стойким.

— Страх не знала, но знала матушка. Она и рассказала. Мы установим порядки, объединим. Славь и Темную Навь. Будут все едины. Одной землей с душами.

— Нельзя! Навь бы никогда такого не пожелала! Ворота в Славь оттого и зовутся Вратами Очищения, что душа, познавшая тьму может отречься от злого и попасть в Светлую Навь. В едином мире все перемешается, Навьи будут пожирать чистые души!

— Не-ет. Это ты нас ненавидишь. Славь нас ненавидит. Мы падшие. Но матушка любит! И Навь любит. Нам нужна еда, оттого и даровано нам Лихо, чтобы вести к лучшему свету. Проводница, не предавай свой мир, не предавай нас! Помоги. После того как матушка поглотит живых, у нее будет достаточно сил, чтобы порушить проклятые ворота.

Девушка широко раскрыла свои голубые глаза. Она теперь осознала, насколько страшно будет поражение Ивора и Звездочки. Проводница покрепче перехватила боевой нож и чуть согнула колени. Словно хищная кошка, она была в любой момент готова броситься на своего противника.

— Мне лучше знать, какая Навья воля. И я уверена, что вы тут лишние. Даже Соловей-Охранник это признает. Я не дам вам навредить живым и уж точно не дозволю перемешать две стороны Нави.

Страх свирепо зарычала, бросаясь на Мару. Пасть клацала снова и снова, но мощные зубы не находили плоти для укуса. Девушка была верткой и очень прыткой. Она с легкостью уходила от укусов, в свою очередь пытаясь достать противницу ножом. Один удар Мавка все же пропустила, а из глубокой раны на плече брызнула черная жижа.

— Ты не имеешь права быть проводником. В тебе больше человека, чем Нави. Ты не достойна нести волю нашего мира. И я это докажу!

Вскрикнув, Страх бросилась вперед, но ожидаемо проскочила мимо Мары, Девушка повернулась, принимая атакующую позу.

— Мне казалось, что ты сильнее, но ни одна твоя атака не достала меня.

— А вот и нет!

Страх звонко расхохоталась, а Мара заметила вокруг себя темно-синие частички витающие в воздухе, нечто вроде порошка.

Ее сердце звучно ударило лишь единожды, словно предвещая беду. Руки дрогнули, а по щеке прокатилась едва заметная, кристально-чистая слезинка.

В бою прошло лишь мгновение, но оно тянулось для разума девушки очень и очень долго. Словно в пропасть, она провалилась в далекие воспоминания, которые еще долгое время будут отзываться эхом в ее голове.

— И чего ты дуешься, дитя?

Высокая женщина с ласковым взглядом океанически-голубых глаз, медленно протянула руку. Все в ней было каким-то сказочным, будто она выбралась из самых прекрасных снов, что забываешь, едва открыв глаза на рассвете, но ловишь эту едва ощутимую ниточку воодушевления. Длинные пшеничные волосы, заплетенные в толстую косу, спускались ниже пояса, покачиваясь вместе со свободным белым одеянием. Острые, но необычайно нежные черты лица, насыщенные и неописуемо очаровательные, мраморно белая и чистая кожа придавали образу женщины очень теплую и будто бы материнскую ауру.

— Не хочу быть Арбитром! Я хочу путешествовать, а не сидеть в этом темном захолустье!!!

Черноволосая девочка, лет десяти, с обиженно надутыми губами сидела у золотистой стены с нарисованными на ней белыми лилиями. Она демонстративно отвернула голову от протянутой руки и недовольно фыркнула. Женщина улыбнулась, и от ее белоснежной теплой улыбки мир словно расцветал.

— Ты ведь появилась совсем недавно, да? Помнится, когда я была молода, тоже хотела убежать. Я понимаю тебя. Взвалили громадную ответственность, не объяснив, что к чему, наложили обязательства.

Женщина прижала одеяния к ногам и аккуратно села около девочки, точно также прислонившись к стене.

— Правда? Вы тоже хотели убежать? Почему же тогда остались? — заинтересованно повернулась к ней девочка, но в голосе все еще звучали нотки обиды.

Она была обижена на всех. На эту женщину, на ветви, на Арбитров, на все Мировое Древо, за то, что вынуждена быть проводником. Нави никогда он не требовался, но внезапно, перед очередным сбором Арбитров, эта ветвь создала своего. Маленькую неопытную девочку, у которой преобладали мирские желания.

— Конечно. Тогда, помнится, я желала обычной жизни. Насмотрелась на людей и думала, как было бы здорово прожить их простую жизнь. Короткую, но такую насыщенную. Знаешь, некоторые из них так гонятся за долголетием, что и не понимают настоящей прелести небольшого отведенного срока.

— И что же случилось с вашем желанием? Почему вы не стали жить с людьми?

Матушка Сыра-Земля внимательно посмотрела в янтарно-голубые глаза девочки и аккуратно погладила по голове.

— Ох, Мара. Тебе еще так много предстоит понять…

Тем временем Страх медленно обходил девушку вокруг. Сейчас та впала в воспоминания. И как только она увидит то, чего боится больше всего на свете, то отдаст все силы Мавке. Страх не смогла перетянуть Арбитра на свою сторону, и не могла прикончить ее. А значит нужно было погрузить Мару в долгий глубокий сон.

Сон, наполненный первозданным ужасом.

Глава 140. Cтрах Арбитра, Вина Валькирии

Мать Сыра-Земля мечтательно вздохнула. Ей было очень много лет. Пожалуй, даже больше, чем нынешним богам. Она знала тех, кто был до них, и знала очень хорошо. Арбитр Яви помнила так много, что совершенно ничему не удивлялась, в том числе и тому, что Древу предречена гибель. Случись это на несколько десятков тысячелетий ранее, и она, не раздумывая бросила бы все силы, чтобы что-то изменить. Но не сейчас. Матушка была старой и уставшей, пусть и выглядела невообразимо красивой тридцатилетней женщиной. К тому же, даже она не могла знать, к чему приведут все те безумные события, что люди окрестили Потерянной Эрой.

— В молодости многие Арбитры еще имеют свою волю. Она мала и непритязательна, там нет желаний, нет места мечтам, а потому, в скором времени, эта воля заменяется волей ветви. Так было и у меня. Едва появившись на свет, я увидела свою ветвь. О, каким дивным оказался этот мир. Раскидистые поля и потрясающий изумруд лесов заставлял меня трепетать. Животные, что жили в тех лесах — потрясали своим разнообразием, а еще люди. Столь разнообразные, интересные, непохожие друг на друга. Веками я наблюдала за ними. Как они любили, жили, умирали, получали силу от богов и бросали вызов их законам. И закону Мирового Древа. Тогда, помнится, понравился мне очень юноша. Ветлан. Сильный парень, а как любил он землю. Уважительно относился, бережно. Не нужна ему была сила, не нужны богатства и слава. Лишь клочок земли, который он бережно вспахивал, усеивал, а потом собирал хлеба. За урожай он благодарил меня, пел красивые песни и рассказывал придуманные им сказки. И полюбила я его. Страсть как полюбила этого юношу. Была с ним рядом, и он это чувствовал. Тогда мне хотелось сделаться обычной девушкой, чтобы прожить с ним жизнь. Обычную, смертную жизнь. Но… Что для нас минута, то для человека жизнь. Пока я наслаждалась его песнями и думала, как было бы здорово убежать к нему, но не решалась, Ветлан стал старым и немощным. Он так и прожил всю жизнь один. Без жены и потомства. Но был поистине счастлив, посвятив всего себя возделыванию земли. И знаешь, что он сказал перед тем, как навсегда закрыть глаза? «Спасибо тебе за все, матушка земля. С тобой я никогда не был одинок».