Грех и шоколад - Брин К. Ф.

– Сколько нам нужно? – Она подошла – с белым как мел лицом, с полными ужаса глазами. Я редко плакала в их присутствии, вот она и решила, что раз уж я реву, то пришел конец света. – Сколько у нас есть?

– Триста два доллара. Мне платят по пятницам.

Она подождала, когда я приподниму Мордекая, придавая ему сидячее положение, и поставлю отпариватель на край кровати.

– А как насчет арендной платы?

– У нас закладная, а не аренда, и… банк подождет пару месяцев, прежде чем вышвырнуть нас вон. Когда дела шли туго, они всегда давали моей матери отсрочку. И я попытаюсь получить какую-нибудь сверхурочную работу.

– Твой босс тебя ненавидит. Он не даст тебе и лишнего десятицентовика.

– Тогда я впарю поддельную наркоту твоему дружку. В общем, придумаем что-нибудь.

Мордекай качнулся вперед. Кашель рвал его грудь; парень давился слизью, скопившейся в гортани – и перекрывшей ему воздух. Грудь его бешено и бестолково сотрясалась.

– О Господи, Лекси, он не дышит!

– Помоги мне его выпрямить, – взвыла я, шагнула за спину Мордекаю и потянула его за плечи. – Неважно. Я держу. Включай отпариватель. Поставь на полную мощность.

В спешке она опрокинула очиститель воздуха: паника сделала ее совсем неуклюжей. Вилка прибора, прежде чем найти нужные отверстия и встать на место, стукнулась сперва о стену, потом о пластиковую панель розетки.

Крепко обхватив Мордекая, удерживая его прямо, я опять всхлипнула, на сей раз от облегчения, когда он с хрипом втянул в себя воздух. Дейзи подкрутила регуляторы отпаривателя, едва не сбросив его с кровати, потом подвинула прибор ближе и направила струю пара в лицо Мордекая. Слезы катились по ее щекам и капали на простыню.

Ползли минуты. Я держала Мордекая. Дейзи – отпариватель. Обе мы тихо плакали, пока мальчик боролся за воздух, скручиваемый жестокими приступами кашля. Но наконец – наконец! – влажное бульканье в его груди прекратилось. Дыхание выровнялось.

Он заерзал в моих руках и откашлялся еще раз.

– Ох, слава Богу, – Дейзи обняла его, ненароком заехав мне по лицу.

– Что случилось? – спросила я, боясь отпустить паренька, опасаясь, что он завалится и упадет с кровати.

– Он открыл глаза. Его глаза открыты!

– Что происходит? – тихо спросил Мордекай. От кашля голос его стал скрипучим.

– Дай ему сиропа, – зажатой рукой я слегка подтолкнула Дейзи. – Дай ему сиропа.

– Почему мы не можем просто отвезти его в больницу и притвориться, что у нас есть деньги, пока ему не окажут первую помощь? – спросила Дейзи, отвинчивая крышечку. – Там же не платят вперед. Счета выставляют потом.

– Они проверяют кредитоспособность, – пробормотала я, снедаемая виной. – Я уже пыталась.

– Ладно. Тогда у меня есть другой план. – Дейзи утерлась тыльной стороной ладони, размазав слезы по щекам. – Я найду кого-нибудь с магической медицинской страховкой и выйду за него замуж. Потом заявлю, что Морди на моем иждивении, и мы сможем отвезти его в больницу.

– Твой план нуждается в доработке, – слабо проговорил Мордекай, и я едва сдержала рыдания. Не нужно ему знать, как сильно мы тревожились за него. Он почувствует вину за то, что причиняет нам столько горя. А ему нельзя тратить энергию на что бы то ни было, кроме как на то, чтобы оставаться в живых.

– Мы справимся. Просто потерпи еще несколько дней, Мордекай, и у нас будет лекарство для тебя. – Я рискнула ослабить хватку. Мордекая повело вперед, но он удержался.

– Не знаю, почему мне становится хуже. С последней дозы прошла всего неделя, – пробормотал он.

– Половое созревание, – я погладила его по спине. – В твоем теле прямо сейчас происходят большие изменения, дружище. Может, дело в скачке роста. Я слышала, что твой отец был весьма крупным парнем. На оборотней пубертатный период влияет сильнее, чем на людей.

– У нас нет денег на мою привычку…

Закончить он не успел.

Звонкая пощечина отбросила его ко мне. Дейзи опустилась перед ним на колени. Новые слезы бежали по ее искаженному гневом лицу.

– Не смей так говорить! У нас есть деньги. Остается только их найти. Вы двое – моя семья. Вы мне нужны. Вы оба. Так что не смей сдаваться. Мы достанем эти лекарства. И пошел ты на хрен за то, что напугал меня.

Над нами повисло молчание, липкое, перенасыщенное эмоциями. Я должна была отругать Дейзи за то, что она ударила Мордекая. Должна была накричать на нее за ругань.

Но смех облегчения так и рвался из меня – и я, не сдержавшись, расхохоталась, цепляясь за Мордекая.

– Спасибо, и тебя туда же, – сказал он, потянувшись к ней.

Она была права – нас только трое. Наша семья – все, что есть у нас в этом мире, и для нас просто немыслимо потерять его. Не могли мы его потерять.

Как угодно, любыми средствами – я должна добыть лекарство.

Глава 10

Алексис

С опухшими глазами, вымотанная до предела, поутру я потащила свою усталую задницу на работу. Полностью Мордекай, конечно, не поправился, но сироп облегчил его кашель, позволив крепко уснуть.

Однако ни Дейзи, ни я уже не сомкнули глаз. Обнявшись, мы сидели на кровати Мордекая, неотрывно наблюдая за ним, чтобы удостовериться, что он в порядке.

Стеклянные двери раздвинулись, и в лицо мне пахнуло затхлостью. Кремовые полы сияли под светом ярких потолочных неоновых ламп. Передо мной раскинулся лес вешалок с одеждой; за ними высились полки с нижним бельем. Справа располагались средства личной гигиены, а дальше, в глубине, находился мой отдел – постельных и банных принадлежностей.

Если я работаю в крупнейшей сети магазинов, где есть все – почему я отправилась за одеялом в другую лавку? Потому что данный конкретный магазин принадлежал кучке ненавидящих магию сволочей, управлялся еще одной сволочью, и продукция его разрабатывалась сволочами так, чтобы ломаться и разваливаться через пару месяцев работы, дабы клиенты возвращались за новой порцией. Тем не менее это была работа, в которой я остро нуждалась, поэтому я мирилась с ней.

Что дают – берешь и не ноешь.

Я вздохнула. Ненавижу, когда высказывания матери самовольно лезут мне в голову, портя и без того скверное настроение.

Пробив карточку табельного учета, я направилась в свой отдел – и пару секунд тупо созерцала полнейший разгром, учиненный всего за несколько часов. Коврики для ванной измяты и затоптаны, полотенца скомканы как попало, цвета перемешались, а держатель для зубной щетки валяется на полу разбитый вдребезги – люди такие неряхи, когда знакомятся с товарами дешевого, лишенного индивидуальности магазина.

А может, так же неуважительно они ведут себя и в любом другом месте. Понятия не имею, но если бы Дейзи и Мордекай устраивали такое у нас дома, то получили бы взбучку.

Мысль о Мордекае изгнала праведное раздражение. С тяжелым сердцем я приступила к своим управленческим обязанностям – в отделе, состоящем из одного человека, двигаясь из одного конца секции в другой, прибираясь за посетителями. Завершив проход, я начала все сначала, устраняя все тот же бардак на тех же полках, которые вроде бы только что привела в порядок. Бесконечный цикл, что и говорить.

Через несколько часов моего бездумного оцепенения в кармане завибрировал телефон. Надеясь, что это будильник возвещает о начале ленча, я извлекла мобильник на свет и глянула на экран.

Страх пронзил мое сердце. Звонили из дома, а поскольку Дейзи и Мордекай знали, что мне запрещено пялиться в телефон или отвечать на вызовы в торговом зале, значит, ситуация была чрезвычайной.

– Да? – выдохнула я, торопясь к складу.

– Это я, – в голосе Дейзи звучали страх и решимость. – Он опять за свое, и я не могу его разбудить. Алексис, он умрет, если мы не сделаем что-нибудь. Он и двух дней не продержится. Тебе это известно не хуже, чем мне.

Словно стальные обручи сдавили мне грудь, но я проглотила страх. Делу это не поможет.