Эрик Ластбадер - Владычица Жемчужины
Умирая, адмирал уставился на оружейницу, не в силах поверить собственным глазам. Его убила тускугггун. Невозможно! Разве кхагггуны так погибают?
Лейти, наоборот, не желала смотреть на умирающего. Опустившись на колени, она обняла отца.
— Сорннн! — закричала она. — Сорннн, что они с ним сделали?
СаТррэн оставил второго кхагггуна на попечение перв-капитана Квенна и поспешил в спальню Пнина. Схватив пузырек да'алы, он вернулся в комнату и, с трудом разомкнув челюсти флот-адмирала, высыпал содержимое. Коррушские специи оказали воистину волшебный эффект: приступы прекратились, и через секунду Пнин спокойно спал.
Лейти посмотрела на Сорннна. Ее губы беззвучно шевелились.
Увидев, что Лейти и Сорннна, склонившихся над Пни-ном, лучше оставить наедине, Квенн тихо вышел в сад, чтобы объявить, что флот-адмирал больше не нуждается в «дополнительной защите» и его охрана может приступить к выполнению своих обязанностей. Интересно, как регент отреагирует на все эти события? А что скажут гэргоны?
Тем временем на вилле запахло мертвечиной. Сорннн и Лейти понесли флот-адмирала в спальню. Он оказался очень тяжелым, настолько, что ни СаТррэн, ни тем более молодая тускугггун не могли поднять его в одиночку.
Устроив больного с максимальным комфортом, они решили поговорить. Сорннн отвел Лейти в сад и усадил на ту же самую скамейку, где совсем недавно они сидели с Пнином и думали, как выйти из создавшегося положения. Никто и представить не мог, что все закончится именно так.
Кружево листвы заслоняло темнеющее небо, в кронах деревьев резвились неутомимые многоножки. Сорннну и Лейти казалось, что запах смерти никогда не выветрится из одежды.
— Ты в первый раз убила человека? — наконец сказал СаТррэн. Он хотел спросить совсем о другом, но именно эти слова почему-то пришли в голову.
Лейти кивнула.
— Не так-то это легко, не правда ли?
Темные глаза наполнились слезами. Было ясно, что оружейница с трудом сдерживает рыдания. Сил не хватило, и она закрыла лицо руками.
— Лейти, — негромко позвал Сорннн. — Лейти!
Она рассказала ему, как все случилось, а когда дошла до того, как отец поставил на нее, Сорннн рассмеялся. Впервые за много дней он почувствовал облегчение.
— Ах, Лейти, твой отец гордится тобой. — Прим-агент коснулся ее заплаканного лица. — Наконец-то он все понял.
— Думаешь?
— Уверен, ты сама сможешь в этом убедиться, как только он проснется.
— Знаешь, я всю жизнь его побаивалась.
— Тебе не хватало внимания?
— Просто боялась разочаровать.
— Он восхищается твоим мастерством. Ардус рассказывал, что с тех пор, как ты открыла мастерскую, он пользуется только твоим оружием.
— Правда? Отец так сказал? — От слез глаза Лейти казались бездонными. Она покачала головой. — Что с ним случилось? Он сильно болен? Сможет поправиться?
— У него опухоль мозга.
— Разве нельзя сделать операцию?
— Конечно, можно. Но, думаешь, он согласится пойти к геноматеккам?
— Неужели он решил пожертвовать жизнью ради карьеры?
— Можно сказать, что уже пожертвовал. Осталось совсем немного.
— Это же безумие!
— Нет, с его точки зрения все правильно. Флот-адмирал — это особый образ жизни, — вздохнул Сорннн. — Послушай, Лейти. Не только отец должен понять тебя, но и ты должна попытаться понять его. Иначе у вас ничего не получится, понимаешь?
Лейти не ответила, она сидела, глубоко задумавшись. Лунный свет, заливавший их зеленую беседку, на секунду померк — по небу проплыла большая туча. Сорннн наслаждался кромешной тьмой, понимая, что это совсем ненадолго. Ему казалось, что время остановилось, а Маретэн не погибла, она путешествует с новым отрядом Сопротивления по склонам Дьенн Марра. Нет, сейчас она рядом, и он может коснуться ее прекрасного гордого лица.
Однако луна вышла из-за тучи, и образ Маретэн исчез.
Лейти потянулась и встала.
— Я так перед тобой виновата…
— Не стоит, все осталось в прошлом.
— Спасибо за то, что пришел, Сорннн. Спасибо за верность моему отцу.
— Ну, хоть это нас объединяет!
На этот раз они рассмеялись вместе, и Лейти обняла Сорннна, как обняла бы своих погибших братьев. Только сейчас она поняла, как сильно по ним скучала все эти годы.
28
Некромантия
— О некромантии рамаханы знают очень мало, — сказала Джийан. — Мы никогда не изучали ее как форму магии, потому что считали опасной и нечестивой.
Они с Кристрен сидели в храме Встречного Потока и ждали Варду. Небо заволокли серые облака, а желтоватый свет не добавлял уюта. Джийан показала Варде, где они находятся, и некромант должен был вот-вот прийти, чтобы уничтожить их обеих. Естественно, у женщин был план. Но сработает ли он? Кристрен прекрасно знала, насколько архонт умен и могущественен.
— Хагошрин понимал, что так случится, — тихо проговорила она.
— Наверное, не стоит этому удивляться, ведь хагошрины питаются костями умирающих.
— Джийан, все, что ты знаешь о хагошринах, неправильно, — вздохнула Кристрен. Высокий сводчатый потолок поддерживали двенадцать колонн. Густые тени клубились у роговидных капителей, образуя трехъярусный архитрав. В храме пахло смолой, скорее всего от фимиама, который здесь жгли веками. — Я так говорю, потому что встретила одного из них в лесу, к югу от монастыря.
— Ты встретила хагошрина? Правда?
— Его звали Брин, — сказала Кристрен и подробно описала свои приключения.
— Как, говоришь, он выглядел? — недоуменно воскликнула Джийан, когда девушка описывала внешность Брина. — Он сказал, что других хагошринов наказали, превратив в мерзкие чудища?
— Именно.
— Это ужасно!
— Помогая нам, Брин преднамеренно нарушил запрет Миины.
— А зачем ему нам помогать?
— Потому что он был очень добрым и страшно одиноким.
Первая Матерь покачала головой.
— Пресвятая Миина, неужели такова твоя воля?
— Однажды, когда я спала, он проник в мое сознание, и я страшно разозлилась. Джийан, ты бы видела его лицо! Словно у маленького мальчика, которому мать дала пощечину. Мне казалось, что он пытается выяснить секрет моих импульсов, а ему просто хотелось узнать меня поближе.
Джийан задумалась.
— Бедный Брин, — наконец сказала она. — Бедный хагошрин.
Кристрен очень привязалась к Первой Матери. Она чувствовала — у них есть нечто общее, хотя что именно, объяснить не могла.
— Брин сказал, будто само появление габиров означает, что соромианты завладели яд-камнями.
