Олег Серёгин - Дети немилости
Пальцы ее, шнуровавшие платье, остановились.
Как изменяется мир... совсем недавно Неле уповала на силу брата. Никого сильнее его она не знала. Уаррские танки и мертвецы грозили Таяну, но смерть всегда грозит жизни. Это не диво. Среди живых людей брат был самым великим героем.
Теперь его меньшая сестра думает, как спасти его – и думает, что может спасти.
Неле осторожно посмотрела на Младшую Мать.
Акридделат встала и погасила ночную лампу. Раздвинув занавеси, она приоткрыла окно. Утренняя прохлада вошла в комнату, отогнав безмысленное тепло сна.
Рассвет позолотил бескрайнюю гладь озера Джесай, в высоком небе медленно таяли облака. Было очень тихо.
Младшая Мать скрестила руки под грудью.
Неле ушла в умывальную комнату, а когда вернулась, увидела, что Акридделат стоит в той же позе, только опустив лицо. В чертах ее сквозила печаль.
- Госпожа Младшая Мать, - сказала Неле, - что-то случилось? Помочь ли мне вам чем-нибудь?
Та улыбнулась.
- Я буду благодарна, Юцинеле. Только нехорошо ведь просить о помощи голодного. Поешь.
Горянка не чувствовала голода, но послушно села за стол. Она видела, что рескидди тревожится. Младшая Мать словно сама боялась тех слов, что хотела сказать. «Даже у рескидди бывают минуты малодушия, - подумала Неле, принимаясь за еду. – И мне не стыдно бояться. Надо поступать смело».
Акридделат села напротив нее и налила в стакан сладкого травяного напитка, который пили по утрам рескидди. Зеленые глаза ее затуманились.
- Госпожа Младшая Мать, - сказала Неле через какое-то время, - я вот о чем тревожусь: я вчерашнего дня помню только половину. Что случилось со мной? Что было вечером?
- А что было утром? – негромко спросила священница.
Неле положила ложку и отвела лицо.
...перед добрым уаррцем стоял Итаяс, Демон Высокогорья.
На коленях стоял; и от напряжения жилы выступили на его шее как струны, а руки, связанные заклятием, висели словно перебитые.
У таянки заныли виски. Сердце ее стало тяжелым, как свадебный камень Отца-Солнца.
Что было потом, она помнила плохо. Кажется, она упала в обморок. Но допрежь того Мори обещал, что не убьет ее брата...
- Я поехала попрощаться с господином Дари, - сказала Неле. – А оказалось, что господин Дари – Император Уарры. И брат мой Итаяс в плену у него. А потом... все.
Ей казалось, что она говорит очень спокойно, совсем без чувств, как должно воину.
Акридделат смотрела на нее с состраданием.
- Морэгтаи, господин Данари, увидел, что душа твоя в смятении. Он испугался за тебя. Он велел тебя усыпить, чтобы сон успокоил тебя и сердце твое не страдало. Он на самом деле император Уарры, повелитель огромной страны, и у него много забот.
«У меня много дел, - вспомнила Неле слова Императора, - и дела эти тягостные. Я устаю от них. А рядом со мной нет другого человека, которого можно покатать на воздушном шаре...» Она верила Мори, и клала руку в его руку, и отправилась летать вместе с ним. Она молилась Арсет, чтобы он никогда ее не прогнал.
- Теперь ты проснулась, и я все могу объяснить тебе, - закончила Акридделат.
«Что? – подумала Неле почти в отчаянии. – Что объяснить? Я и так все поняла».
Она не хотела пустых речей. Младшая Мать сказала, что она должна что-то сделать. Пусть говорит, чего от Неле хотят. Она имеет право просить чего-то взамен и попросит освободить Итаяса. А там будь что будет. Даже вернуться в Верхний Таян и то лучше. Там жизнь тяжела, там не будет времени думать. В Рескидде людям жить легко, поэтому южане много думают и становятся мудрыми. Но они думают о великих вещах, и что им за дело до малых?
Лицо Акридделат стало строгим. Переведя взгляд на собственные сплетенные пальцы, она сказала:
- Неле, принцесса Лириния солгала тебе. Она – фальшивка. Ты – настоящая.
Юцинеле уронила стакан.
Пока Младшая Мать говорила, совсем рассвело. Стало жарко. Пришлось затворить окно. Дом рескидди охлаждали заклинания, а воздух снаружи стал горячим, словно в печке.
Юцинеле больше молчала. Иногда переспрашивала. Иногда не переспрашивала, видя, что Акридделат устала говорить и пьет травяной настой, чтобы освежить горло. «Уаррцы – арсеиты, как рескидди, - думала Неле. – И Младшая Мать говорила, что Уарра – прекрасная страна». Все рескидди так думали. Из Рескидды никто не видел Черную Уарру – только Золотую.
В Золотой Уарре живет Мори... Мори говорил с нею ласково, рассказывал про Рескидду и хотел помочь ей. И он шутил с ней, и справлялся у госпожи Айет о ее здоровье. Мори спас ей жизнь.
Мори отправил в Таян черные танки.
Рыжая рескидди говорила о Матерях мира и великих войнах небес, красиво говорила и понятно. Много лет она проповедовала с кафедры огромного храма Данирут, и люди любили ее. Неле представляла Акридделат на залитой солнцем площади, среди изваяний демонов и драконов, в развевающихся белых одеждах. Страшны небесные войны...
Бывает, мужчины в селе режут всех овец и забирают весь хлеб. Они уходят в горы. Никакой добычи не остается врагу. Остаются старики, больные и вдовы – пухнут с голода, выкапывают корешки из-под снега. Так это даже не война.
Что за дело рескидди до малых, безвестных войн?
...Акридделат коснулась пальцами оконного стекла, присела на подоконник. Рядом Неле застыла на краешке глубокого кресла, сложив руки на коленях и болезненно выпрямив спину.
«Нерсена подняли среди ночи, - думала первосвященница, - он уехал к принцу. Аллендор грозит нам. Что-то будет... Мы с Нерсеном всегда делали одно дело. Он обороняет земли, я – души. Алива, Северная Звезда, помоги мне. Пусть твой могучий возлюбленный придет на помощь Рескидде. Хорошо, если дети Арсет стоят друг за друга. Плохо, если их ведет чуждое зло».
День только начался, но Акридделат уже гнела усталость.
Два века назад одна из уаррских священниц, впоследствии причисленная к матерям Церкви, сказала: «Там, где много грубого земного отчаяния, не должно учить отчаянию небесному». Ей выпала доля проповедовать в далеких землях, на Восточных островах, в самую жестокую пору... Уарра рождала много великих подвижников. Светлый Эрдо в Меренгеа решился создать ересь, чтобы не мучить души; Мать Ирмерит на десятилетия отказалась от проповеди вовсе. Учить на разоренных войной землях айину, радости обреченных, было бы злом. Всю жизнь в сердце своем Акридделат держала сторону этих людей – а сегодня нарушила их заветы.
Не было выхода.
«Неле, - в мыслях своих спрашивала Младшая Мать, - о чем ты думаешь?» Она чувствовала себя виноватой. Перед лицом мрака Юцинеле вела себя как рескидди: лицо ее было печальным, но спокойным, душевная мука не рождала в ней слез. И нельзя было прочитать ее мысли; Акридделат прежде уже замечала на лице горянки это выражение. «Я все понимаю, - словно бы говорила Неле, - но сердца своего открывать не хочу».
