Надежда Тутова - Уж замуж невтерпеж
Круг за кругом, словно так и должно быть…
Чем дольше мы пребываем в замке, тем сложнее будет пробираться в Старый Лес. Леший лешием, но зиму никто не отменял. А по моим подсчетам (да, не сильна я в ориентировании, но опыт кое-какой имеется) к самым снегопадам туда и попадем. Если, конечно, не найдется еще одного оригинала, умеющего перебрасывать людей в мгновение ока из одного места в другое. Да и не нравится мне такой способ передвижения. Уж лучше на лошади, или на своих двоих, в крайнем случае.
Зорьке покидать обжитое стойло явно не жаждется — тут и кормят вкусно, и тепло, и сухо, и скакать никуда не надо. Но некая солидарность, а может просто сочувствие ко мне имеются, иначе седлать себя она бы не позволила. Не так уж много у меня вещей, чтобы багаж был тяжелым, что явно радует мою лошадку: Зорька с ехидством поглядывала на навьюченных лошадей Сирин и ее жениха — и это при том, что барона сопровождает свита, которая и заботится о вещах господина. Конечно, у меня есть буслатов ридикюль, а у Фларимона даже буслатова торба, но… Похоже, Благочестивая не только восполнила свой запас платьев и гененов, но и увеличила его раза в три-четыре.
— Эредет?
У-у… Вспомни и появится. Нет, на сей раз я не о Сирин — это Фларимон в конюшню пожаловал. И что он так медленно собирается? Ему не нужна отмена обряда? Почему только я должна об этом беспокоиться?!
— Я здесь, — откликаюсь, хотя и не очень хочется.
— Ты… уже собралась? — неуверенно интересуется Фларимон, подходя поближе.
— Как видишь, — пожимаю плечами, ведь это истинная правда.
— А… вот… Лойрита подковать заново придется, что-то подковы все, будто сговорившись — но так ведь не бывает, — разом разболтались. Зорьку подковать не надо? — неожиданно выдает супруг, все время пряча взгляд.
Стоп. Разве Лойрита вчера не подковали?
Кстати, о Лойрите. Сей грозный зверь, вновь увидев меня, решил проявить характер, то есть напугать. Но поскольку опыт общения с лошадками у меня уже имелся, все его старания пропали даром. А получив нагоняй от любимого хозяина, Лойрит старался быть как можно незаметнее в моем присутствии. Угу, незаметнее. Этому потомку гордых лошадей из листигских восточных земель и горных демонов такое даже не светит, если только Эфиан с маскировкой не поможет. Помнится, я когда-то задавалась вопросом: как Лойриту удалось проскакать столь длинный путь от Старого Леса до замка Хафелы практически без отдыха? Ответ прост: все дело в предках, а именно горных демонах, отличающихся выносливостью, силой и, естественно, магией. Ответ-то я получила, только что мне с ним делать?
— Эредет, разве ты не хочешь подождать, пока погода установится? — предложения Фларимона всё неожиданней и непонятней: какой еще погоды ждать, когда на дворе солнышко пригревает!
И кстати, о хотении.
— Фларимон, только ответь честно: к чему всё это? Ты словно оттягиваешь наше путешествие. Тебе как будто бы не хочется жениться на принцессе! — спрашиваю не из любопытства, хотя и делаю невероятные предположения.
— Не хочется, — неожиданно спокойным, даже печальным голосом отвечает принц.
Вот уж не ожидала такого ответа.
— Но… Почему?
Фларимон горько усмехнулся, подошел к Лойриту, погладил густую гриву коня и…
— Отец, с какого это перепугу Челес не может ночевать в моей кровати? — влетевшая в просторный кабинет встрепанная девушка начала возмущаться с порога. — Что ему теперь, каждый раз из окна выпрыгивать, как и Хильдигу, дабы слуги не смущались?
— Кхе-кхе, Сашей, э… у нас гости, — король попытался вежливо намекнуть на неуместность гневных речей дочери.
— Кто еще? Опять какие-то попрошайки? — принцесса пренебрежительно окинула взглядом двух молодых людей, поднявшихся при ее появлении с кресел.
— Принцесса Сашейя, — вежливо поклонились гости, отдавая дань этикету.
— Э-э… доченька, тут… — замялся король, поскольку увидел до боли знакомое упрямое выражение на лице принцессы.
— Так вот, мне плевать, что думают слуги. Если столь чувствительны, пусть катятся к демону в пасть, других наймем. А Челес будет спать там, где я хочу. Пока не надоест, естественно, — не обращая внимания на гостей и отца, продолжила принцесса.
Молодые люди буквально пребывали в шоке. Столь похожие и одновременно разные, сейчас они абсолютно одинаково недоумевали: и это наследница престола, благовоспитанная дочь короля? Да, о вздорном характере принцессы ходили не то что слухи, а легенды, но подобного бесстыдства и предположить невозможно.
— Кто это? — в голосе принцессы раздражение не просто слышалось, оно прямо-таки било горным потоком.
— Принцы из рода Лорийнтийцев, — махнув рукой на поведение дочери, сообщил король.
— Женихи что ли? — пренебрежительно фыркнула Сашейя. — И который из них?
— Но… — запнулся король. — А ты… выбор там…чувства…
— Да какая разница?! — отмахнулась принцесса. — Любой подойдет, хоть длинный, хоть кучерявый.
«Длинный» и «кучерявый» просто онемели, глядя на развернувшуюся на их глазах сцену.
— Плевать какой, разве что без особого занудства, — вынесла вердикт принцесса и столь же стремительно, как и вошла, покинула кабинет.
Король смущенно замер, не решаясь посмотреть на молодых людей…
— Ты же сам слышал! Да как она смеет?! — от избытка чувств молодой человек, один из принцев, не мог устоять на месте и расхаживал по коридору: туда-сюда, туда-сюда, словно живой маятник.
— Браки по любви среди высшей знати весьма редки, — пожал плечами второй, глядя куда-то вдаль, в расплывающийся за окном туман.
— Не пытайся ее оправдать, кузен! — принц даже остановился от возмущения. — Твоя склонность к всепрощению и вере в хороших людей широко известна, но даже ты не можешь отрицать бесстыдного поведения принцессы.
— Я и не пытаюсь, — голос второго принца был ровным и спокойным, чего нельзя было сказать о его чувствах. — Всего лишь констатирую факт.
— Вот и не верь после этого слухам, — заметил первый принц. — Фларимон, но неужели ты собираешься молча смотреть на то, как тебя «выбирают»? Неужели стерпишь подобное?
— Кузен, не горячись, из семейных хроник тебе известно, что не один брак в нашем роду был заключен по сговору родителей. Тем более, здесь не бездумная прихоть выжившего из ума старика, а многовековая традиция, — Фларимон говорил все так же ровно и спокойно, старательно пряча эмоции.
