Клиффорд Саймак - Заповедник гоблинов: Фантастические романы
Кто же такие на деле безволосые? Злыдни или всего лишь приспешники истинных Злыдней, дозор, выставленный на рубежах Пустоши, с тем чтобы не допустить чужаков туда, где совершаются таинственные ритуалы омоложения? Совершаются ли? Как знать, как знать. По сути, ни одна из теорий его светлости архиепископа не получила пока подтверждения. Господи Боже, воскликнул мысленно Данкен. Ну почему, почему все настолько запутанно и неопределенно?! Взять хотя бы Вульферта. Деревенские считали его святым, а он не стремился разубедить их, поскольку в качестве святого чувствовал себя в безопасности, ибо кому взбредет в голову подозревать в местном святом затаившегося чародея? Однако с какой стати ему было таиться? И, между прочим, как насчет Дианы? Она знала, что Вульферт был чародеем, и все же разыскивала его следы. А когда нашла, то ни с того ни с сего улетела прочь. Интересно, где она сейчас? Поговорить бы с ней, возможно, она объяснила бы, что происходит.
Луна опускалась все ниже, однако ничто не предвещало того, что скоро начнет светать. Надо бы спросить у Шнырки, когда привал. В конце концов, сколько можно без единой передышки карабкаться по холмам? Неужели они все еще недостаточно далеко от зловещей часовни Иисуса-Холмовика? Внезапно Данкен осознал, что уже довольно давно не слышит воплей Нэн. Он огляделся по сторонам и обнаружил, что деревья расступились, образовав нечто вроде частокола вокруг крохотной полянки. Впереди возвышался каменистый склон очередного холма. Подняв голову, юноша увидел Нэн. В бледном лунном свете баньши выглядела огромным черным нетопырем.
Судя по наступившей вдруг тишине — унялся даже легкий ветерок, что шелестел в листве деревьев, — из-за горизонта вот— вот должно было показаться солнце. Безмолвие нарушалось лишь негромким цоканьем, когда Дэниел или Красотка случайно задевали копытом о подвернувшийся камень. Неожиданно с неба донесся иной звук, вернее звуки: отдаленный топот копыт, приглушенный расстоянием собачий лай и возгласы людей. Данкену на миг почудилось, будто он неведомо как перенесся в прошлую ночь.
Шагавший впереди Конрад резко остановился. Так же поступили остальные. Шнырки поспешно забрался на гребень холма и уставился в небо. Мэг выпрямилась и тоже глядела вверх. Один только Эндрю оставался безучастным к охватившему путников беспокойству — он по-прежнему спал.
На севере, над макушками деревьев, появилась одинокая фигура всадника. Тот горделиво восседал в седле, помахивая громадным охотничьим рогом, и покрикивал на собак, что мчались по небосводу, преследуя невидимую добычу. Черный конь перебирал копытами по воздуху и быстро приближался к замершим на холме путешественникам. Мгновение — и он пролетел над ними. Различить черты лица всадника не представлялось возможным, ибо он был чернее самой ночи. Копыта коня стучали так громко, что, казалось, будили эхо в окрестных холмах; собаки заходились в неистовом лае. Всадник поднес к губам рог и протрубил в него один-единственный раз, а затем исчез вместе со своей сворой за деревьями на юг от холма. Шум постепенно утих; впрочем, Данкену еще долго чудилось, будто он слышит, как стучат в ночи копыта.
Нэн тяжело опустилась на землю поблизости от Данкена, чуть было не упала, но устояла на ногах, запрокинула голову и восторженно рассмеялась.
— Знаешь, кто это был? — спросила она.
— Нет. А ты знаешь?
— Ну конечно, — отозвалась баньши. — Это Дикий Охотник. Я видела его однажды много лет назад в Германии. Я тогда была молодой и странствовала в свое удовольствие по свету. Да, Дикий Охотник и его псы.
— Он никогда раньше не покидал Германии, — проговорила подошедшая Мэг. — Вот вам лишнее подтверждение моих слов: Злыдни притягивают к себе нечисть отовсюду.
— Он что, искал нас? — справился Конрад.
— Не думаю, — сказала Мэг. — Его называют Охотником, однако на деле он ни за кем не охотится, просто скачет по небу, вопит и трубит в рог, а его псы лают так, что способны кого угодно перепугать до полусмерти. Но по правде он не замышляет ничего дурного.
— Кто он такой? — полюбопытствовал Данкен.
— Никто не знает, — откликнулась Нэн. — Известно лишь, что он мотается по небу с незапамятных времен, так давно, что никто уже не помнит, как его зовут.
— Пошли, пошли! — воскликнул подбежавший Шнырки. — Осталось совсем чуть-чуть. Мы будем на месте с рассветом.
— Куда ты ведешь нас? — осведомился Данкен. — Сколько можно держать людей в неведении?
— К болоту, куда направлял вас с самого начала.
— К болоту? Но ведь там нас поджидает колдовская ловушка!
— Ничего там нет, — отмахнулся Шнырки. — Они не предполагали, что вы вернетесь.
Над головами путников возник из воздуха Призрак.
— Совершенно верно, — заявил он, — Я смею утверждать, что путь свободен.
— Нам необходимо отдохнуть, — проговорил Данкен. — Мы так долго не спали, что буквально валимся с ног.
— Все, кроме Эндрю, — фыркнул Конрад.
— Он заплатит за свою привилегию, — пообещал Данкен. — Когда придем на место, мы ляжем спать, а его назначим нести дозор.
Глава 14
Из болота вынырнула покрытая слизью тварь — треугольная рогатая голова, острые клыки, раздвоенный змеиный язык, бочкообразное чешуйчатое тело. Она взметнулась над ним, а он погрузился по бедра в трясину и потому не мог убежать, так что волей-неволей вынужден был сражаться с чудовищем. Он закричал на болотную бестию, а та зашипела в ответ, изогнулась в воздухе, изготовилась к нападению, не спеша, ибо спешить ей было некуда — ведь жертва не могла ускользнуть. Данкен взмахнул клинком. Добрая сталь, острая, смертоносная, как раз по руке, но против чудовищной твари она не более чем детская игрушка. Если не считать шипения монстра и звука, с каким разбивались о поверхность воды капельки влаги, стекавшие с его шкуры, над болотом царила тишина. Казалось, будто оно принадлежит иной плоскости бытия, будто выхвачено неведомой силой из иного мира и перенесено сюда, чтобы стать подобием рубежа между явью и грезами. Над черной застоявшейся водой струился туман. Эта вода запахом и цветом походила скорее на бесовское варево; тут и там из нее торчали хилые деревца, чьи серые облезлые стволы наводили на мысль о некой страшной, неизлечимой болезни, которой, возможно, поражен мир по ту сторону рубежа. Внезапно чудовище перешло к решительным действиям. Впечатление было такое, словно ударил гигантский кулак. Как он и думал, меч оказался бесполезным; тварь начала обвиваться кольцами вокруг его тела, удушающиё объятия грозили переломать ребра, он как бы сложился пополам и вдруг услышал голос, прорычавший:
