Избранное. Компиляция. Книги 1-11 (СИ) - Пулман Филип

— Людям ничто не дается от рождения, — ответил Грумман. — Мы должны всему учиться сами. Саян Кётёр говорит мне, что ущелье ведет к перевалу. Если мы доберемся туда раньше, чем нас увидят, у нас появится шанс спастись.

Орлица вновь спланировала вниз, а люди продолжали идти. Эстер решила сама искать путь среди камней, и Ли двигался за ней по пятам, огибая ненадежные камни и как можно быстрее перелезая через большие валуны, но при этом ни на секунду не теряя из виду маленькое ущелье.

Его беспокоил шаман: лицо Груммана осунулось и побледнело, дыхание с трудом вырывалось из груди. Ночные труды сильно измотали его. Ли старался не думать о том, сколько еще им удастся пройти, но когда они уже почти достигли устья расселины и ступили на пересохшее речное дно, шум двигателя в небе вдруг изменился.

— Они нас заметили, — сказал он.

И это было все равно что прочесть собственный приговор. Эстер споткнулась — даже Эстер с ее отважным сердцем и уверенной поступью поскользнулась и едва не упала. Грумман оперся на свой самодельный посох и заслонил глаза от солнечного света, глядя назад, и Ли обернулся вслед за ним.

Дирижабль быстро снижался, направляясь к склону горы прямо под ними. Было ясно, что преследователи хотят взять их в плен, а не убить, потому что один залп орудийного огня разом покончил бы с ними обоими. Тем не менее пилот ловко подвел свой корабль к самой высокой точке склона, где еще можно было совершить высадку, и завис прямо над землей, после чего люди в синих мундирах и их деймоны-волки стали по очереди прыгать из гондолы вниз и взбираться по круче.

Ли и Грумман находились метрах в шестистах от них, неподалеку от входа в ущелье. Если добежать туда, можно будет сдерживать солдат, пока не кончатся боеприпасы; но у них была только одна винтовка на двоих.

— Они гонятся за мной, а не за вами, мистер Скорсби, — сказал Грумман. — Если вы пожертвуете мне винтовку и сдадитесь, вас пощадят. Эти солдаты соблюдают дисциплину. Вы станете военнопленным.

Ли пропустил его слова мимо ушей и сказал:

— 8 Идем дальше. Спрячемся в ущелье, и я буду держать оборону до тех пор, пока вы не найдете выход с другой стороны. Я доставил вас сюда, за тридевять земель, и теперь не собираюсь сидеть и смотреть, как вас ловят.

Люди внизу быстро лезли по склону, свежие и хорошо тренированные. Грумман кивнул.

— У меня не хватило сил на то, чтобы уничтожить четвертый, — только и сказал он, и они быстро двинулись к ущелью, обещавшему им прикрытие.

— Скажите мне одну вещь, прежде чем уйдете, — попросил Ли, — потому что мне будет не по себе, если я этого не узнаю. На чьей стороне я дерусь, мне неизвестно, да меня это, в общем, и не волнует. Но скажите: то, что я сейчас собираюсь сделать, поможет девочке Лире или повредит ей?

— Поможет, — сказал Грумман.

— И ваша клятва. Вы не забудете о том, что обещали мне?

— Не забуду.

— Потому что, доктор Грумман, или Джон Парри, или как бы еще ни звали вас там, куда вы сейчас направляетесь, я прошу вас запомнить одно. Я люблю эту девочку как родную дочь. Кабы у меня и была своя дочка, я не мог бы любить ее сильнее. И если вы нарушите клятву, то, что останется от меня, будет преследовать то, что останется от вас, и я никогда не дам вам покоя, если это будет в моих силах. Вот как важна для меня эта клятва.

— Я понимаю. И я дал вам слово.

— Тогда мне больше ничего не надо. Удачи вам!

Шаман протянул ему руку, и Ли пожал ее. Затем Грумман повернулся и зашагал вверх по ущелью, а Ли огляделся вокруг в поисках места, где удобнее всего было бы устроить засаду.

— Большой валун не годится, Ли, — сказала Эстер. — Оттуда не видать, что делается справа, и они возьмут нас врасплох. Выбирай поменьше.

В ушах Ли стоял гул, который не имел ничего общего ни с бушующим внизу лесным пожаром, ни с натужным гудением дирижабля, который снова пытался взлететь в небо. Этот гул был эхом его детства и игры в Аламо. Как часто они с товарищами разыгрывали эту героическую битву на руинах старой крепости, по очереди притворяясь голландцами и французами! Детские воспоминания нахлынули на него с удвоенной силой. Он вынул кольцо своей матери и положил его на скалу рядом с собой. В тех мальчишеских сражениях Эстер бывала то пумой, то волком, а раз или два — гремучей змеей, но чаще всего принимала вид пересмешника. Теперь же…

— Хватит мечтать, давай-ка лучше целься, — сказала она. — Это тебе не игрушки, Ли.

Люди, поднимающиеся по склону, рассредоточились и стали двигаться медленнее, потому что оценили ситуацию не хуже его. Они знали, что им придется атаковать ущелье, и понимали, что один человек с винтовкой сможет оборонять его достаточно долго. Позади них, к удивлению Ли, дирижабль по-прежнему пытался взлететь. То ли ему не хватало подъемной силы, то ли кончалось горючее, но он никак не мог подняться, и у Ли родилась новая мысль.

Он устроился за камнем поудобнее, тщательно прицелился из своего старенького «винчестера» в левый двигатель и спустил курок. При звуке выстрела лезущие по склону солдаты подняли головы; через секунду двигатель вдруг взревел, а потом так же внезапно захлебнулся и умолк. Дирижабль завалился набок. Ли слышал вой второго двигателя, но теперь воздушный корабль был парализован.

Солдаты остановились и залегли в укрытие. Ли сосчитал их: двадцать пять человек. У него было тридцать пуль.

Эстер подползла поближе к его левому плечу.

— Я буду смотреть туда, — сказала она.

Съежившись на сером валуне с прижатыми к спине ушами, она сама стала похожа на камень, серовато-коричневый и почти незаметный, если бы не ее глаза. Эстер не была красавицей; с виду она ничем не отличалась от самой обыкновенной жилистой зайчихи, но глаза у нее были чудесного цвета — золотистые, испещренные крапинками, буроватыми, как торфяник, и зелеными, как молодая листва. Теперь эти глаза смотрели вниз на последний пейзаж, который им суждено было увидеть, — дикий, голый каменистый склон с торчащими там и сям утесами, а под ним горящий лес. И ни травинки, ни зеленого листочка, на которых можно было бы отдохнуть взгляду.

Она чуть шевельнула ушами.

— Совещаются, — сказала она. — Голоса я слышу, а о чем говорят, не понимаю.

— Это по-русски, — объяснил он. — Они собираются напасть все вместе, бегом. Так нам будет сложнее всего выстоять.

— Целься как следует, — сказала она.

— Ладно. Но, черт возьми, Эстер, я не люблю отнимать у людей жизнь.

— Либо мы, либо они.

— Нет, тут еще хуже, — сказал он. — Либо они, либо Лира. Не знаю уж как, но мы связаны с этой девчушкой — и, если честно, я не имею ничего против.

— Вон тот, слева, сейчас выстрелит, — предупредила Эстер, и не успела она это сказать, как раздался треск винтовочного выстрела и от валуна в полуметре от нее брызнули каменные осколки. Пуля с визгом унеслась в ущелье, но Эстер даже не вздрогнула.

— Что ж, теперь оно и на душе как-то полегче, — сказал Ли и тщательно прицелился.

Потом нажал на курок. Он видел лишь маленькое синее пятнышко между камнями, но ему этого хватило. Удивленно вскрикнув, солдат упал навзничь и умер.

И началась битва. Не прошло и минуты, как окрестные горы и гулкое ущелье наполнились эхом треска выстрелов и свиста пуль, которые отлетали от скал, вздымая фонтанчики каменного крошева. К запаху горящего леса добавился запах пороха; от скал в тех местах, куда ударялись пули, тоже пахло горелым, и вскоре Ли стало казаться, будто пылает весь мир.

Валун, за которым прятался аэронавт, почти сразу покрылся рубцами и выбоинами; при каждом очередном попадании камень точно вздрагивал, и Ли это чувствовал. Одна пуля пролетела совсем близко от Эстер — Ли заметил, как шерстка на ее спине шевельнулась, но сама она и ухом не повела. Он тоже стрелял без перерыва.

Эта первая минута оказалась жаркой. И когда ей на смену пришло короткое затишье, Ли обнаружил, что ранен: камень, к которому он прижимался щекой, его правая рука и затвор винтовки перепачкались кровью.