Людмила Ардова - Путь интриг
И вот, я теперь, утопая сапогами в пушистом ковре, пытаюсь своим взглядом проделать щели в толстой пелене, за которой прячет свои глаза король.
Он наслаждается, упивается властью. Он видит во мне букашку, которую держит на своих ладонях. Ему приятно оттого, что мне сейчас больно, и я унижен, оттого, что я понимаю свое тупое бессилие, оттого, что не могу бросить ему в лицо обвинение.
— Итак, кэлл Улон, вас рекомендовали мне как очень достойного и способного человека, способного настолько, что я могу доверить ему важную миссию — сегодня ночью вам поручено сопровождать отряд моих людей в Бендир, с тем, чтобы они могли арестовать главу ордена неберийцев. По моим сведениям в эту ночь у них назначено новое собрание.
— Почему вы поручаете это мне, ваше величество? — голос мой прозвучал глухо.
— Потому что мне известно о том, что вы знаете, местонахождение резиденции этого ордена и только вы сможете беспрепятственно войти в нее. Надеюсь, вы понимаете, что ваш отказ или уклонение от возложенной на вас миссии будет расцениваться как предательство и открытый бунт.
— Боюсь, что вы располагаете неверными сведениями, ваше величество. Вряд ли я смогу быть здесь вам полезен.
— У меня верные сведения, молодой человек, — веско сказал король, и если вы не можете быть мне хоть в чем-то полезны, то значит, вы очень плохой слуга.
— Смею заметить, ваше величество, что я ваш самый преданный вассал. Слугой быть оскорбительно, а вассалом — почетно, и я, уже, по крайней мере, дважды точно доказал вам свою верность. Жизнь молодого наследника висела на волоске, и я честно выполнил свой долг — послужил вам. А в ходе морских сражений с Кильдиадой я много раз рисковал своей жизнью.
— Да, да, знаю, — раздраженно перебил меня Тамелий, — но я тоже смею, как вы изволили выразиться, заметить, что в иных ситуациях вы брали на себя намного больше…, чем от вас ожидал ваш король. Ваша предприимчивость порой весьма губительна для моих интересов.
Было ясно, что он ничего мне не простит, равно, как и я ему. Глядя в надменные, презрительные глаза короля, я понимал свое тупое бессилие: бросить ему в лицо обвинение я не мог. Не мог отказаться от оскорбительного поручения, которое он мне навязал.
Но смерть отца, моих друзей, тысячи погибших ларотумцев, разрушенные храмы и…полная безнаказанность властелина — все это сводило меня с ума. Я мог лишь прямо и вызывающе смотреть в его глаза, и этому не было свидетелей. И мой взгляд говорил ему о многом! И еще, я мог позволить себе холодное и беспощадное желание его смерти.
Он торжествовал, наслаждался моим бессилием. Но ему и этого показалось мало.
— Маркиз Фэту говорил со мной о вас. Он очень многим вам обязан — я удивлен! Он сказал мне, что вы оказывали столько незаслуженного внимания его супруге, что ему до конца ее жизни не хватит сил отблагодарить вас за труды, — криво усмехнулся король. — Но он просил вам передать, что она больше не нуждается в ваших услугах — он отправляет ее в свое дальнее имение Паражуль. И мы больше никогда не увидим синих и коварных глаз маркизы. Большая потеря для моего двора, но я найду ей достойную замену.
Я с трудом удерживал себя в руках.
— Вы позволите мне удалиться, ваше величество?
— Конечно! Я с вами уже все решил. Желаю вам успеха этой ночью! — свысока бросил король.
Я резко повернулся и вышел. На улице, за стенами дворца, я дал волю своему бешенству. Но что мог изменить мой взмыленный конь, рассеченное мечом деревце, испуганные и обрызганные грязью прохожие?! Что мог изменить красный туман в глазах?
— Нет, здесь следует действовать по-другому, — вслух сказал я себе, и сам вздрогнул от собственного голоса, — ваше величество, вы не получите свою игру.
Глава 20 Чета Фэту
Я побежал к дому Фэту — мне было все равно — я был готов прямо на глазах у старика целовать и прижимать к себе свою любовь, но я опоздал — ее уже не было в доме.
— Господа уехали полчаса назад, — сказал мне старый слуга, когда я забарабанил в дверь.
Я помчался к Изумрудным воротам — именно из них проще было попасть на Ковровую дорогу, по которой поедет чета Фэту.
И нагнал карету уже за крепостной стеной. Ее сопровождали три всадника. Люди из окружения маркиза. В результате бешеной скачки я поравнялся с окошком, из которого выглядывала маленькая ручка, она барабанила пальчиками по обшивке кареты.
Я велел кучеру остановиться. Из кареты крикнули: 'Гони'! Но когда я перерезал путь, кучеру ничего не оставалось сделать, как остановить карету.
— Что вы себе позволяете! — негодующе спросил Фэту. Его лицо сделалось багровым от гнева.
Меня обступили его сопровождающие.
— Я должен поговорить с маркизой.
— Вы с ума сошли! О чем вам с ней разговаривать! — прошипел он, но, кажется, в его глазах промелькнул испуг, старый демон понял, что я готов с легкостью убить его.
— Позвольте мне погворить с ним, — умоляюще обратилсь к нему Лалулия.
— Молчите, негодная! Вы и так навлекли на себя подозрения.
Я окончательно взбесился.
— Я убью вас, подлый старик, чтобы навсегда освободить эту женщину от ваших домогательств.
— Я не буду драться с вами, самонадеянный болван, — прохрипел он.
— Вы не можете ответить отказом на мой вызов.
— Зато я могу просить любого из моих друзей заменить меня в поединке, по причине моего нездоровья и почтенного возраста. Это допускается!
— Ты хитер, демон, но от меня не уйдешь. Когда я убью всех твоих дузей, тебе самому придется взять в руки меч.
— А пока прощайте, наглец! — бросил он мне.
И я, теснимый его дворянами, вынужден был освободить кусок дороги.
Но он не ожидал одного — маркиза в последнюю минуту успела выскочить из кареты и подбежала ко мне. Всадники были вынуждены расступиться. Глаза ее наполнились слезами.
— Льен, милый, позвольте мне уехать!
— Вы сами этого хотите?
— Да.
— Вы лжете — вас заставляют!
— Нет, Льен, так надо, они вас погубят из-за меня. Я не могу этого допустить.
— Ну и пусть!
— Возвращайтесь в Мэриэг.
Тут мы совершили отчаянный поступок — на глазах у ошалевшего Фэту и двух свидетелей я поцеловался с Лалулией. И с трудом отпустил от себя.
— Вы за все заплатите мне! — возмущенно крикнул он и, схватив за руку жену, затолкал ее в карету.
Чувство полной безрассудной любви к маркизе захлестнуло меня. Верно говорят: женщина способна разрушить любые замыслы, лишить и трезвости, и ума. И я чувствовал ее нежные пальчики на своем лице, и волнующий запах, и шуршание юбок и тонкую вуаль, сквозь которую сверкали то синие как море, то ясные как небо, глаза моей богини и восхитительный каскад светлых локонов. И ее ум, и ее доброту. Неземная женщина. И я должен был владеть ею. Я понял это, когда увидел, что от меня безвозвратно увозят мою любимую.
