Алекс Вей - Наследница
Гладко выбритый, аккуратно причесанный и одетый в новую гвардейскую форму, Лоран шел по уже знакомому коридору Императорского Дворца в направлении покоев Его Высочества. Королева его не обманула, высший маг за несколько дней полностью убрал шрамы и окончательно избавил от последствий того жуткого избиения. Вот только настроение у гвардейца, несмотря на отличное самочувствие, было не особенно хорошим. С одной стороны, ему не предстояло делать ничего нового, теперь он даже в лучшей ситуации, чем когда пытался плести интриги сам. Докладывать о неразумных приказах Альдо ему все равно не придется, принц не отличается ни решительностью, ни тем более, кровожадностью. Но как себя Лоран не успокаивал, смутные предчувствия продолжали терзать его. Тот же Дворец навевал воспоминания о поступках, за которые он теперь испытывал стыд. Лоран и сам устал от этого, который месяц он сознательно пытался заглушить свою вдруг проснувшуюся совесть, но это оказалось не так просто.
То, через что ему пришлось пройти, заставило его переосмыслить казалось, незыблемые истины. Ещё когда он готовился к смерти в доме для убогих, он осознавал свою вину перед братом, и только боль в истерзанном теле затмевала душевные муки. А потом был принц со своими признаниями, и, действительно, искренним беспокойством. Лорану в какой-то момент стало стыдно перед этим глупым мальчишкой, который, как, оказалось, искренне любит его и готов ради него на все. Принц, который, по собственной воле даже мухи не обидит, оговорил себя перед матерью, признавшись в двух попытках убийства сестры. И все ради него, беспринципного мудака.
К тому же его стало преследовать чувство вины перед Эрикой. То, что он делал, он теперь не мог оправдать даже своим излюбленным принципом — цель оправдывает средства. Проклятье, он мог просто убить её, в конце концов, быстрая смерть не причиняет столько страданий. Но ему было мало смерти, он, оправдывая себя целью довести принцессу до самоубийства, бессовестным образом науськивал Альдо издеваться над сестрой. А что самое отвратительное, ему нравилось смотреть, как наследница страдает, выслушивая оскорбительные шутки по поводу своего уродства и увечий. Он лгал себе, что ему плевать, и он просто идет к цели. Ему, действительно, нравилось издеваться, потому он и не смог её просто повесить, он хотел убить её при жизни.
Ненависть к императорской семье застелила ему разум, а после смерти брата он и вовсе впал в безумие. Но по воле Мироздания цену страданий довелось узнать ему самому. Раньше Лоран презирал всех знатных господ, изначально видя в них врагов. Ведь они жировали, пока он голодал, они видели в нем ничтожество в гвардейской школе, хотя сами были ничем не лучше. А теперь вся его картина мира рухнула. Его изувечили и скормили крысам те, с кем он когда-то делил последний кусок хлеба, а спас тот, кого он презирал, совратил и просто использовал в своих целях.
Нижняя округа теперь виделась ему в другом свете. Живущие там оборванцы, отнюдь не жертвы несправедливости. Эти люди не желает пошевелить пальцем, чтобы выбраться из этой помойной ямы, и способны только на беспробудное пьянство и беспощадную зависть. Таким был его отец. А ведь никто никого не держит в клоаке, но почему-то улицы Нижней Округи никогда не пустуют. И мстить тем же богатым господам за то, что кучке бездарных выродков устраивает влачить такое паршивое существование, нет смысла. Как нет смысла судить тех, кто уверен, что человек из клоаки — тупой ублюдок, способный лишь на мелкое воровство.
У покоев принца несли караул двое хорошо знакомых гвардейцев. Увидев его, те были не удивлены, их уже предупредили, но вопросов избежать не удалось. Впрочем, и самому Лорану было любопытно, какие слухи ходили про него во Дворце. Ничего интересного гвардеец не услышал, одни утверждали, что после смерти брата он самовольно покинул гвардию, кто-то предполагал — его выгнали. Причем, выгнали, опять же из-за брата. Лоран, понимая, что от него ждут объяснений, отговорился, что был тяжело ранен теми, кто обманул Миччела, и, не желая продолжать беседу, предложил гвардейцам все-таки сменить караул. Оставшись у покоев принца в одиночестве, Лоран с нетерпением постучал и, услышав вопрос принца, представился. Дверь была не заперта. Гвардеец осмотрелся, и никого не увидев, вошел внутрь. Он только успел предусмотрительно повернуть ключ, как ему на шею бросился Альдо. Только сейчас Лоран заметил, что принц заметно подрос.
— Любимый, я так ждал, — Альдо крепко обнял гвардейца, практически повиснув на нем.
— Я тоже, — ничуть не солгал Лоран. Принц страстно впился в его губы. Гвардеец, отвечая на поцелуй, с непривычной для себя нежностью, провел по его волосам, одновременно подталкивая его к огромной кровати.
— Я люблю тебя, — прошептал Альдо.
— У нас мало времени, — с этими словами Лоран в нетерпении снял с принца ярко вышитый сюртук.
— Теперь все будет как раньше, — с вожделением в голосе произнес принц, расстегивая ремень гвардейца.
— Нет, как раньше не будет. Будет иначе, — ответил Лоран и толкнул Альдо на кровать.
Для него, действительно, теперь было все иначе. Они не спали с принцем полгода. Но теперь Лоран смотрел на Альдо иначе, и не мог воспринимать мальчишку, как просто пешку в своих играх без правил.
* * *«Ваше Императорское Величество, заранее прошу прощение за свое послание. Я ни в коем случае не пытаюсь воспользоваться тем, что в свое время мы были, не побоюсь этого слова, друзьями. Но поверьте, у меня нет иного выхода, кроме как обратиться лично к вам. Я помню вас, как человека, свято чтущего Книгу Мироздания, как человека, верного пути Света, и насколько я осведомлен, даже огромная власть не изменила ваше мировоззрение. Умоляю вас не гневаться за столь дерзкое послание, но поверьте, я бы не стал к вам обращаться, если бы все не было столь серьезно.
Речь пойдет о вашей дочери, принцессе Эрике. Ваше Величество, я смею предполагать, что девочка попала под влияние тьмы. Я долго не желал верить в это, полагая себя излишне подозрительным, но в итоге за мою беспечность поплатилась моя младшая дочь Гвен. Это ужасное происшествие произошло в самый разгар пира, посвященного дню рождения Евы Клеонской. Ваша дочь, будучи пьяной, ни с того ни с сего швырнула кинжалом в Гвен, чему есть множество свидетелей. А именно, Ева Клеонская, Роберта и Камилла Ирейские — племянницы Графа Викентия Лаентийского, Жанна — дочь Барона Алера Игмаркого и юная Мередитта — дочь Графа Клифа Тилосского. Помимо юных леди, там были две служанки и двое стражников, служащих в вашем фамильном замке. Однако их имена я полагаю, значения не имеют, так ка они, скорее всего, не посмеют свидетельствовать против Эрики.