Андрей Буревой - Одержимый: Страж империи
— Ясно, — удовлетворённо кивнул я, разобравшись со всем странностями. Два парома — два таможенных поста. Понятное дело. Через Остмор большая торговля идёт. Не зря же этот городок иногда называют мясной лавкой империи. Те же степняки, наверное, десятками телег везут мясо и шкуры.
Ун-тарх с делопроизводителем начали обсуждать какую-то свою проблему с потерявшимися бумагами и я оказался не у дел. Так и сидел молча до самой паромной переправы, да разглядывал в окошко окрестности. Правда смотреть особо и не на что — вокруг простиралась холмистая местность, поросшая реденькой травкой, чуть поднявшейся от недавно прошедшего дождя.
— Ну вот мы и приехали, — довольно провозгласил тьер Свотс, выбираясь из кареты и обратился к стоящему у ворот стражнику: — Эсс-тарх Бачур где?
— В трактире, — мотнул головой в сторону небольшого приземистого строения стражник и нехотя поведал нам о причине по которой начальник таможенного поста заседает в трактире вместо того чтоб исполнять свои служебные обязанности: — Ночью дождь ведь прошёл, так с утра ещё никого не было.
— Что ж, значит идём в трактир, — решил ун-тарх.
Мы последовали за ним. Правда я, в отличие от делопроизводителя, с любопытством осматривался, изучая место дальнейшей службы. Вроде как в деревеньку, окружённую высоким тыном, меня определили. Приличных размеров трактир, двухэтажное каменное здание таможни у примыкающего к реке участка частокола, пяток жилых домов, куча огромных сараев и загонов. И засыпанные жёлтым песком улочки. Хотя и грязи тоже хватает. В общем, не город это, совсем не город… Пусть и ходят тут остморские стражники.
Эсс-тарх действительно обнаружился в трактире. Сидел в пустом зале и потягивал светлое пиво. И на появление остморского начальства никак не отреагировал, будто на него не распространялось правило запрещающее выпивать на службе и декада в холодной его нисколько не страшила.
— Чего припёрлись, Свотс? — глотнув ещё пива, лениво осведомился у главы остморского отделения Охранки этот молодой ещё служащий, чем поверг меня в ещё больше изумление. Кто из них собственно начальник? Ну не обращаются так вальяжно-нагло подчинённые к своему руководству. Если не хотят конечно огрести немереное количество проблем.
— Да вот, смену тебе привезли, — пропустив мимо ушей дерзость своего подчинённого известил его ун-тарх.
— Да ладно заливать! — раздосадованно поморщился эсс-тарх, но переведя взгляд на делопроизводителя, резко поставил кубок с пивом на стол и вскочил с простой деревянной лавки, что заменяла здесь стулья за столом. — Правда что ли?
— Правда, правда, — снисходительно глядя на него проговорил тьер Свотс и кивнул в сторону двери. — Пойдём, дела передавать будешь.
Эсс-тарх решительно кивнул и чуть не бегом выскочил из трактира. Пришлось и нам за ним поспешать. К единственному двухэтажному зданию за частоколом. На первом этаже которого располагалась таможенная контора, где заполнялись все бумаги, а на втором этаже в одной из нескольких комнат имелся личный кабинет начальника поста. Туда мы и поднялись.
Делопроизводитель сразу взялся за изучение переданных ему журналов учёта, а я подошёл к широкому окну. Меня открывающийся на реку вид заинтересовал. Леайя действительно оказалась большой полноводной рекой, да ещё и с крутыми, глинистыми берегами. Здесь, у таможенного поста она немного сужалась и шириной была всего ярдов триста. И скользящий по водной глади к противоположному берегу паром был под стать реке — агроменная махина, на которую можно пожалуй враз загнать десятка два повозок.
— Старший десятник, ваша печать, — отвлёк меня от разглядывания окрестностей делопроизводитель.
Магическую печать на цепочке мне передал чем-то возбуждённый эсс-тарх, который то краснел, то бледнел и чуть не приплясывал. Ещё я получил пачку пронумерованных таможенных деклараций, в кои полагается записывать владельца ввозимого или вывозимого товара, его именование и количество. Так же мне вручили журнал для записи всех перемещающихся через границу лиц и целую книгу с указанием размеров взимаемой таможенной платы за наверное все существующие в мире товары. И перечень запрещённых к ввозу предметов.
— Вот собственно и всё, тьер Стайни, — улыбнулся ун-тарх. — Теперь вы полновластный повелитель этого таможенного поста.
— А что с подчинёнными? — недоумённо поинтересовался я. — Мне что одному придётся таможенными делами заниматься? Грузы там досматривать, кучу бумаг заполнять…
— Ну почему же одному… — озадаченно посмотрел на меня Свотс. — Десяток стражников постоянно в вашем распоряжении. Более чем достаточно для поддержания порядка и проведения досмотра. А с бумагами и вовсе проблем нет — записали в декларацию представившегося старшим степняка, количество товара указали, подпись поставили и печатью заверили. Ну и получить плату ещё требуется. Вот и всё.
— А как мне на службу добираться? — продолжил я разбираться. — Лошадь что ли покупать и каждый день туда-сюда мотаться из Остмора?
— Да нет, покидать таможенный пост его начальнику категорически запрещается, — покачал головой Свотс. — Тут и будете жить. Видели же, что здесь ещё комнаты есть — вот в одной из них и поселитесь. С едой ещё проще — трактир рядом. Там и прислугу нанять можно — вещи там постирать, да прибраться.
— Ага, ясно… — задумался я над следующим вопросом.
— Тебя-то за что сюда парень? — вдруг поинтересовался эсс-тарх, который осознав что его правда заменили на должности начальника таможенного поста резко успокоился.
— В смысле? — не понял я.
— За какие прегрешения? — уточнил вопрос эсс-тарх.
— Да вроде не за какие, — удивлённо покосившись на него пожал я плечами. — Скорей за заслуги. Отправили контрабандистов к ногтю прижать.
— Каких к бесам контрабандистов?! — скривился как от зубной боли Бачур и сплюнул прямо на пол: — И где? Здесь?
— Ну да, здесь, — подтвердил я нахмурившись и осторожно спросил: — А что?
— Да то что тут если пару раз в месяц кто-то из торговцев проскочит, так это событие! — зло пояснил эсс-тарх. — Какие уж тут контрабандисты! — И внезапно схватив меня за рукав, подтащил к окну и ткнул пальцем, указывая на отчаливший от противоположного берега паром. — Вон полюбуйся! Видишь?
А загруженный за то время пока мы разбирались с бумагами паром, был словно устлан светло-серым ковром. Шевелящимся. Однако разобрать отсюда, что это везут я не смог, как ни напрягал зрение. Но в это время все притихли и до меня донеслись протяжные звуки: — Ме-е… Ме-е…
