Джордж Мартин - Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света)
— О, боги, я надеюсь, вы здесь не ели.
— Что мы ели, тебя не касается, — ответила Бриенна. — Ты разыскал кузена? Что он сказал?
— Сандора Клигана в последний раз видели в Солеварнях, в день нападения. Потом он направился на запад, вдоль Трезубца.
Она нахмурилась.
— Трезубец — длинная река.
— Верно, но не думаю, что наш песик ушел далеко от устья. Похоже, для него Вестерос растерял свое очарование. В Солеварнях он искал корабль. — Сир Хайл вытащил из сапога свиток из овечьей кожи и развернул, сдвинув сосиски. Это оказалась карта. — В старой таверне на Перекрестке Пес убил троих людей своего брата. Это здесь. Потом, он возглавил набег на Солеварни, здесь. — Он указал пальцем на Солеварни. — Его можно поймать в ловушку. Фреи здесь, у Близнецов, Дарри и Харренхолл на юге за Трезубцем, на западе у нас дерутся Блэквуды с Бракенами, а здесь, в Девичьем пруду, лорд Рэндилл. Горные тропы в Долину завалены снегом, даже если бы он смог пробраться мимо горцев. Куда остается собаке идти?
— А он не с Дондаррионом…?
— Нет. Алин в этом уверен. Люди Дондарриона тоже его ищут. Они дали слово, что повесят его за то, что он натворил в Солеварнях. Они не с ним. Лорд Рэндилл распускает слухи, о том, что это их рук дело, в надежде повернуть простой народ против Берика и его братства. Ему никогда не взять Лорда-Молнию, пока простолюдины его защищают. Есть также и другая шайка, которую возглавляет эта женщина, Каменное сердце… Любовница лорда Берика, как некоторые говорят. Вероятно ее повесили Фреи, но Дондаррион поцеловал ее, и вернул к жизни, и теперь она не может умереть, так же как и он.
Бриенна внимательно рассмотрела карту.
— Если в последний раз Клигана видели в Солеварнях, в этом месте можно найти его след.
— В солеварнях никого не осталось, но Алин сказал, старый рыцарь укрылся в замке.
— И все же, там нужно начать поиски.
— Есть один человек, — сказал Сир Хайл. — Септон. Он прошел через мои ворота за день до того, как появилась ты. Его зовут Мерибальд. Рожденный рекой и ею воспитанный, он служил здесь всю свою жизнь. Завтра утром он отправляется на обход своей паствы, и он всегда заходит в Солеварни. Мы должны отправляться с ним.
Бриенна пронзительно посмотрела на него.
— Мы?
— Я собираюсь с вами.
— Нет, ты не идешь.
— Ну, тогда я поеду с септоном Мерибальдом в Солеварни. А вы с Подриком можете идти, куда, Неведомый вас побери, пожелаете.
— Разве лорд Рэндилл снова приказал тебе за мной следить?
— Он приказал мне держаться подальше от тебя. Лорд Рэндилл придерживается мнения, что тебе пошло бы на пользу, если бы тебя хорошенько изнасиловали.
— Тогда почему ты хочешь идти со мной?
— Или это, или вернуться на ворота.
— Если твой лорд приказал тебе…
— Он больше мне не лорд.
Это ее немного охладило.
— Ты бросил службу?
— Его лордство дал мне понять, что больше не нуждается ни в моем мече, ни в моей наглости. Что в итоге одно и то же. Впредь, я буду наслаждаться полной приключений жизнью межевого рыцаря… Хотя, если мы найдем Сансу Старк, думаю, мы получим хорошую награду.
«Золото и земля, вот зачем он собрался!»
— Я собиралась спасти девочку, а не продавать ее. Я дала клятву.
— Не помню, чтобы ее давал я.
— Именно поэтому ты со мной не едешь.
На следующее утро, едва рассвело, они выехали.
Это была странная процессия: Сир Хайл на гнедом рысаке и Бриенна на высокой серой кобыле, Подрик Пэйн верхом на своей толстобрюхой кляче, и идущий следом септон Мерибальд с маленьким осликом и большой собакой. Ослик вез на себе тяжелую поклажу, и Бриенна боялась, что спина у бедного животного ее выдержит и сломается.
— Здесь еда для бедных и голодающих жителей речных земель, — пояснил септон Мерибальд возле ворот Девичьего пруда. — Зерно, орехи, сушеные фрукты, овсяная крупа, мука, ячменный хлеб, три круга желтого сыра из таверны около Ворот Дураков, соленая треска для меня, соленая баранина для собаки… О, и соль. Лук, морковка, репа, два мешка бобов, четыре — ячменя, и девять апельсинов. Признаюсь, у меня слабость к апельсинам. Я выменял эти у одного моряка, и боюсь, что это последние апельсины, которые мне удастся попробовать до весны.
Мерибальд был странствующим септоном без септы, стоя лишь на одну ступеньку выше нищенствующего брата в иерархии Церкви. Таких как он были сотни — большая группа оборванцев, чьей смиренной задачей было странствовать от одной засиженной мухами деревни к другой, проводя службы, освещая браки и отпуская грехи. Подразумевалось, что те, кого он собирался посетить, должны были его накормить и предоставить кров, но большинство были так же бедны, как и он сам, поэтому Мерибальд не мог долго оставаться на одном месте, обременяя свою паству. Добрые хозяева таверн иногда позволяли ему спать на своих кухнях или на конюшнях, а также были дозорные башни и даже несколько замков, где он знал, что ему окажут гостеприимство. Если же по дороге таких мест не оказывалось, он спал под деревьями или под заборами.
— В речных землях множество прекрасных изгородей, — сказал Мерибальд. — И старые — самые лучшие. Здесь легко можно наткнуться на забор, которому сотня лет. В такой вот ограде можно выспаться с таким же комфортом, как в гостинице, и риск, что там будут блохи гораздо ниже.
Септон не умел ни читать, ни писать, в чем он весело сознался по дороге, но он знал сотню молитв и мог на память цитировать длинные отрывки из «Семиконечной звезды» — это все, что от него требовалось в деревнях. У него было обветренное, покрытое шрамами лицо, копна густых седых волос, и морщинки в уголках глаз. Хотя он и был высоким человеком шести футов ростом, у него была привычка сутулиться, что делало его намного ниже. У него были большие и огрубевшие руки с грязными ногтями и покрасневшими суставами, и у него были самые больше ноги из всех, которые когда-либо приходилось видеть Бриенне — босые, черные и твердые как рог.
— Я уже двадцать лет не ношу башмаки, — в ответ на ее изумление сказал он. — В первый год я натер больше мозолей, чем пальцев на ногах. И всякий раз, когда я наступал на твердый камень, мои подошвы кровоточили, как резаная свинья. Но я усердно молился, и Сапожник наверху превратил мою кожу в подобие копыта животного.
— Наверху нет никакого сапожника, — возмутился Подрик.
— Есть, парень… хотя ты можешь называть его по-всякому. Скажи мне, кого из Семерых ты любишь больше всего?
— Воина, — не колеблясь, ответил Подрик.
Бриенна прочистила горло.
— В Ивенфолле септон моего отца говорил, что бог всего один.
