Алексей Пехов - Хроники Сиалы: Крадущийся в тени. Джанга с тенями. Вьюга теней
Гномий зуб
— А куда мы идем? — Шут вприпрыжку бежал рядом со мной.
Коротенькие ножки гоблина были не приспособлены для темпа, который задал нашей компании Халлас.
— К цирюльнику. Сам будто не знаешь!
— Я понимаю, что не к сапожнику, Гаррет! Я спрашиваю куда? Цирюльников за этот час мы повидали много!
— Тогда ты с этим вопросом обратился не по адресу, это тебе к Халласу надо.
— Спасибо, но я хочу дожить до старости! Он сегодня не в духе, и вопросы я ему задавать не намерен.
— Раз не хочешь у него спрашивать, помолчи, ладно?
У! — обиженно протянул гоблин и бросился теребить вопросами Делера, но тот ответил ему почти то же самое, что и я.
— Знаешь, Гаррет, — Угорь впервые заговорил с тех пор, как мы вышли из трактира, — мне начинает надоедать эта прогулка.
— И не только тебе одному, — вздохнул я.
Мы уже битый час бродили по Ранненгу в поисках нужного лекаря. Как гном хотел из всех выбрать именно нужного, оставалось для нас загадкой. Но те цирюльники, у которых мы уже успели побывать, под ярлык нужных никак не подходили.
Жесткие требования Халласа к человеку, который соберется драть ему зуб, оставляли разочарованных лекарей с пустыми карманами, а гнома с больным зубом. Причин в отказе тому или иному зубодральщику у Халласа набралось с целую гору.
У одного лавка была слишком грязной, у другого цены слишком высокими, у третьего глаза голубые, четвертый оказался слишком старым, пятый слишком молодым. Шестой был сонным, седьмой странным, восьмой заикался, у девятого рожа по кулаку плакала. Капризам гнома было просто невозможно угодить!
Как только Халлас подходил к лавке очередного цирюльника, его шаги самым волшебным образом замедлялись, он начинал плестись, как пьяная улитка, и мелко дрожать. Даже слепому доралиссцу было понятно, что гном попросту ужасно боится.
— На нас уже смотрят, — буркнул гарракец.
— На нас смотрят с того момента, как мы вышли из трактира, — буркнул я в ответ. — Тут уже ничего не поделаешь!
Компанией мы были любопытной, и поэтому на нас глазели без зазрения совести. Перво-наперво конечно же все смотрели на гоблина, представителей его расы не так часто можно встретить в городах королевства. Но, конечно, как только люди замечали гнома и карлика, про Кли-кли забывали напрочь. Если гоблинов еще иногда можно увидеть на белом свете, то гномов и карликов, мирно идущих рядом друг с другом, — никогда.
— Гаррет, ты глянь! — Кли-кли дернул меня за рукав.
— Куда? — Ничего интересного я не видел.
— Да вот прямо сюда! — Кли-кли ткнул пальцем в сторону лавки, торгующей овощами. — Погоди, я мигом!
Не успел я и рта открыть, как гоблин уже унесся за покупками.
— Чего это он? — недоумевающе спросил меня Делер.
— У каждого свои слабости, — ответил я. — Кто-то не хочет драть зубы, а кто-то обожает морковку.
Халлас пропустил намек про зубы мимо ушей и картинно застонал.
— Не стони! — безжалостно прикрикнул на гнома Делер. — Сам виноват. Трус несчастный.
— Это кто трус? — тут же вскинулся Халлас. — Гномы ничего не боятся! Это ваше безбородое племя боится! Заперлись в наших горах и дрожите как осиновый лист на осеннем ветру!
— Тогда чего ты зуб не дерешь?!
— Говорю же, глупая твоя черепушка! Это плохие цирюльники!
— Ладно, а чего ты опять со своим мешком потащился? — не отстал от Халласа Делер. — Ты можешь его хотя бы на минуту оставить?! У тебя там что, гномья книга заклинаний?!
— Ну что ты как флини расстрекотался?! — взорвался Халлас. — Мой мешок! Что хочу, то и ношу!
С этим мешком гном был попросту неразлучен. Куда бы ни направлялся Халлас, он всегда таскал его с собой. Что там лежит, не смог узнать даже проныра Кли-кли. Делер просто умирал от любопытства и терялся в догадках. Уж не знаю, какие в мешке хранились сокровища, но гном, раздобывший его у родичей, несущих вахту в форте Авендума, крутился вокруг собственности, как курица вокруг первого в своей жизни яйца.
— А вот и я, — весело хрустя морковкой, к нам подошел Кли-кли. — Ну что, зуб будем драть или станем ждать, когда он сам отвалится?
— И этот туда же! — буркнул гном. — Дался вам мой зуб! Что хочу, то с ним и делаю!
— Тут недалеко Большой Рынок! Там точно должен быть цирюльник! — предложил Кли-кли.
Большой Рынок действительно оказался большим. Нет, не так! Он был просто огромным! Как по размеру, так и по количеству товаров. А людей, шастающих между торговыми рядами, было вовсе не сосчитать.
— Купите лошадь! Настоящая доралисская порода! Посмотрите, какая у нее грация!
— Яблоки, яблоки!
— Лучшая сталь севера! Лучшие клинки юга!
— Заходите!
— Купите обезьянку, господин!
— Это я дура? Да ты на свой товар посмотри, стерва! Разве это репа? Это одно название!
— Вор! Держите вора!
— Лови его!
— Султанатские ковры высочайшего качества! Не боятся моли!
— Эй! Поаккуратнее! Это фарфор низинских мастеров, а не глиняный горшок твоей бабушки!
— Да хватит мне на ноги наступать! Щас как врежу!
— Испугал! Сейчас сам врежу!
— Семечки!
— Милорд, у нас в заведении лучшие девочки в этой части Валиостра! Пройдемте! За серебряный сразу три штуки! А за два они вам такое сделают!
— Ма-а-а-ам! Хочу крендель! Ну ку-п-и-и-и-и! А-а-а-а-а!
— Не толкайся!
— Вожжи, уздечки, седла! Вожжи, уздечки, седла!
— Щенки имперской собаки! Уже кусаются!
— Имперской? Да ладно врать! Это же крысята, а не собаки!
— Пира-ажки!
Гвалт тут был почище, чем у ворот во время нашего въезда в Ранненг. Угорь что-то пытался мне сказать, но вопль толстой бабки, сунувшей мне под нос одуряюще воняющую рыбу никак не меньше чем месячной свежести, не дал мне расслышать слова воина. Я отмахнулся от торговки и бросился догонять своих.
Халлас, видать от боли лишившись последних мозгов, привел нас в толпу народа, наблюдающую представление балагана прямо посреди рынка. Гном, никогда не отличавшийся вежливостью по отношению к ближнему своему, распихивал народ локтями, наступал на ноги и сквернословил, как заправский житель Портового города. Буквально через несколько секунд популярность гномьего племени в Ранненге упала ниже цен на навоз.
Мы все же сумели Пробраться через эту давку, а Кли-кли, не удержавшись, вылез на сцену, сделал колесо, стойку на руках, вырвал у жонглера изо рта факел, сел на него задницей, вскочил, залез по столбу на канат, перебрался на другой столб, плюнул на лысину силача, поднимающего гирю и, сорвав гром аплодисментов, смылся.
