Галина Гончарова - Учиться, влюбиться... убиться?
И все же — если нет другого выхода…
Магистр Истрон не зря учил меня. Мы не зря до хрипоты спорили над старыми хрониками.
Программа была установлена, параметры выхода заданы…
Боже мой, как заклинание похоже, невероятно похоже на компьютерную программу!
Ёлка, ты просто боишься сделать последний шаг — и отлыниваешь.
Я никогда и ничего не боюсь!
Я мысленно собралась — и шагнула в неизвестность.
И выпала — в жаркую пустыню, под палящее солнце.
Это была просто картина, созданная моим мозгом. Картина — не более того. На самом деле я продолжала лежать на полу в камере, и элвары так же держали меня за руки и за ноги, но здесь и сейчас — я этого не чувствовала. Тут была пустыня, и пески, и жаркое солнце, льющееся с небес огромными волнами жара и света.
Именно так и обстояло дело с моим телом. Хочешь ускориться? Пожалуйста. Но у тебя повысится температура, участится сердцебиение и активизируется деятельность головного мозга.
Я поднялась и медленно пошла вперед. Надо было идти медленно, как можно медленнее. Идти вперед — час за часом, день за днем…
Десять дней.
Пусть снаружи, в моей клетке пройдет всего лишь час, но мое тело проживет десять дней. А все, что я стану делать здесь, будет отражаться — там. Я не могу просто лечь и лежать, меня убьет солнце пустыни. Мало того, когда я приду в себя, я долго не смогу шевельнуть ни ногой, ни рукой. У меня все онемеет. Попробуйте сами пролежать неподвижно десять суток — так быстро поймете, что я имею в виду. Я обязана двигаться. Но это не должно быть слишком быстро. Иначе элвары меня просто не удержат. Десять суток за час — это двести сорок часов, сутки за шесть минут, грубо говоря, на каждую одну стандартную секунду приходятся двадцать четыре моих. Я двигаюсь с двадцатичетырехкратным ускорением. А это много. Очень много. И ускорение дает силу. А чем это грозит… Если элвары не удержат меня, я начну биться о стены своей клетки. Можно просто подойти и прислониться к двери. А можно врезаться в нее на бегу. А еще можно разогнаться в автомобиле и врезаться в нее. И я получу такие же последствия, как от автокатастрофы. Я ж не Терминатор! Я хрупкая и милая ведьмочка!
Поэтому я делала медленный шаг — один раз в минуту.
Один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг…
Я шла и шла вперед, монотонно и размеренно. Потом прилегла поспать и опять стала двигаться. Ходьба — отдых, ходьба — отдых — и так час за часом, день за днем. Раз в день на пустыню проливался дождь, под который я становилась с открытым ртом и, сохраняя полную неподвижность, впитывала животворную влагу. И мне этого хватало. А потом все повторялось заново.
Один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг…
Я знала, что на исходе десятого дня опять вернусь в свое тело. И оно будет чистым от всяких примесей и зелий алхимика. Почему-то его имя совершенно вылетело у меня из головы. А пока я старалась побольше спать. Когда я приду в себя, то еще долго не смогу отдохнуть.
Один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг…
Спать.
Один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг — один, два, три, четыре… пятьдесят девять, шестьдесят — шаг…
Спать.
И когда пришло мое время вернуться назад, я спала. И даже не почувствовала перехода. Просто в какой-то момент открыла глаза — и оказалась в своем теле на полу камеры.
Тёрн по-прежнему стискивал мои руки, Винер крепко прижимал к полу ноги.
От меня чертовски неприятно пахло. Все отходы жизнедеятельности вылились из меня в первые ускоренные сутки, потом я ничего не ела, а вода усваивалась почти полностью, не доходя до мочевого пузыря. Но и этого хватило выше крыши.
Плащ был безвозвратно испорчен, а мне не мешало бы искупаться. Блин, ну почему памперсов никогда не оказывается под рукой, если они действительно нужны?!
— Ёлка, ты в порядке?! — Голос Тёрна был нарочито бесстрастным. Сильная рука ловко сдернула с меня мокрый кляп.
— Да, — мрачно ответила я. Язык распух так, словно его неделю солили. — Можете отпустить меня.
Элвары повиновались. Я попыталась шевельнуть руками и аж застонала. Движение — движением, а руки и ноги у меня все равно затекли. Тёрн ловко подтянул меня к решетке между нашими клетками и принялся растирать мне руки и ноги.
— Потерпи немного, малышка, сейчас будет легче.
Я бы слегка ускорила кровообращение, чтобы снять судорогу, но сейчас мне даже думать не хотелось об ускорении. И вовсе я не малышка!
— Правда? Но ты же почти на две головы ниже и на сто лет младше меня?
Ехидством в голосе элвара можно было стены покрывать вместо штукатурки!
— Зато я по уму старше!
— Незаметно!
— Почему ты сердишься?
— Потому что ты постоянно подвергаешь свою жизнь и разум опасности, а я ничего не могу сделать, чтобы помочь тебе.
— Не понимаю.
— Ёлка, ты в курсе, что у элваров принято бережно относиться к женщинам?
— В курсе. Все феминистки планеты Земля у вас в Элварионе просто рехнулись бы.
Что есть, то есть. Элвары настолько привыкли бережно и уважительно относиться к женщинам, что доходило до смешного. Например, никто не матерился в присутствии женщин, им автоматически доставались лучшие места, и даже существовали специальные почтовые кареты с надписями «М» и «Ж», над чем смеялся весь континент. «Ж», разумеется, были более комфортабельными и ехали помедленнее. И это при том, что любая элваресса могла свернуть меня в узел и завязать бантиком. Как и железный прут толщиной в палец.
— А раз так — как я себя должен чувствовать, когда малышка вроде тебя рискует жизнью, чтобы спасти здоровенного парня вроде меня?!
— А, понятно, комплекс супермена разыгрался!
— Я тебе еще это припомню!
— Ой, какие мы грозные…
— Отшлепал бы я тебя, да руки пачкать не хочется!
— Значит, мне повезло. Вряд ли я сейчас буду серьезным противником.
На секунду руки элвара замерли на моем теле.
— То есть ты едва себя не угробила — и все зря?!
Я сначала не поняла, что он имеет в виду. А потом захохотала на все камеры.
— Да я сейчас могу эти клетки на металлолом перевести! А несерьезный противник я потому, что магией на тебя не подействуешь, а физически я пока не в форме.
