Тёмный Лорд Поттер (СИ) - "The Santi"

— Я не понимаю, Тонкс, — Поттер отложил книгу.

— Гарри, что именно ты думаешь о Дамблдоре?

— Ты знаешь, что я думаю о нем, — резко сказал Поттер.

— Я знаю, Гарри, знаю. Но хотя бы подумай… Горгульи мстят людям, которые причинили им боль, и поэтому ты набросился на директора и Снегга, ведь эта первая вспышка гнева горгульи внутри тебя. Я знаю, что ты считаешь Дамблдора ответственным за то, что случилось с твоими родителями, и ты ненавидишь его за жизнь с Дурслями. А теперь ты узнал, что он твой опекун, и он отказался помочь тебе. Я думаю, что твоя обида и мстительность вывела горгулью из себя, — сказала Нимфадора.

— Я не хотел убить директора школы, Тонкс, — Поттер намеренно не стал уточнять, что не хотел убить Снегга.

— Может быть, ты просто злишься на него за то, что он сделал с тобой, но было ли это преднамеренным или нет, ты только опустил его перед преподавателями, а не напал физически, как это выглядело со Снеггом.

— Может быть, Тонкс. Все может быть, — пожал плечами Гарри. Он уже думал о том, почему Снегга хотел именно убить, а Дамблдора только унизить. Дамблдор разрушил его жизнь намного больше, чем Снегг. В конце концов, Снегг просто брюзгливый профессор зелий, не так ли?

Альбус Дамблдор сидел за своим столом и раздумывал над тем, что же не так пошло у него с Гарри Поттером. Он надеялся, что они смогут забыть свои разногласия в честь Рождества и лучше узнать друг друга, но получилось совсем наоборот. Во всяком случае, заставить юного Гарри, остаться в школе было ужасным решением. Мало того, мальчик обиделся на него еще сильнее, так он, оказывается, еще и натравил на ребенка средства массовой информации.

Дамблдор жалел о том, что он не может вернуть все назад и заново повлиять на множество вещей в жизни Поттера. Он должен был принимать участие в жизни юного Гарри. Может, если бы он был рядом тогда, то Гарри относился бы к нему как к крестному, а не как к неудачному опекуну.

Было больно из-за того, что ребенок Лили и Джеймса так относился к Альбусу. Недавнее фиаско с прессой показало, что мальчик и дальше будет презирать его. Альбус каждый день размышлял о словах Гарри на рождественском ужине, каждое из них было правдой. Он с треском провалился, не защитив мальчика от прессы, хотя вполне смог утаить открытие Тайной комнаты. Тем не менее, он должен был предвидеть реакцию на талант Гарри, когда он раскроется. Что же насчет письма в газеты, оно бы прошло долгий путь и все же прекратило эти ужасные обвинения в адрес двенадцатилетнего мальчика.

Ход мыслей Альбуса был прерван, так как вспыхнул камин, и в кабинет вошла заместитель директора.

— Альбус, ты должен перестать корить себя за это, — произнесла Минерва.

— Как я могу, Минерва, если все, что сказал Гарри, правда? Я ужасный опекун для него, — печально заметил Альбус.

— Альбус, ты не можешь позволить Люциусу Малфою стать его опекуном, мы оба знаем, что он Пожиратель Смерти.

— Раньше я тоже так думал, Минерва, но Гарри, кажется, уже ненавидит меня. Я надеялся хоть как-то преодолеть пропасть между нами на каникулах.

— Ты должен позволить всему идти, как есть, Альбус. Гарри — лучший студент, ты — директор Хог…

— Вместе с тем, я опекун этого студента, Минерва. Я должен был обсудить с Гарри это все несколько лет назад, хотя бы в прошлом году. Так много всего произошло, что я не знаю, что мне сделать, чтобы исправить все это.

— Ты всего лишь человек, всем свойственно ошибаться, — Фоукс заклекотал в знак согласия с Минервой.

— Я знаю, но мне кажется, что мои ошибки имеют гораздо большие и далеко идущие последствия. Я могу только молиться Мерлину, чтобы Гарри не стал одной из них, — сказал Дамблдор.

Глава 23

Наследник Слизерина?

Судя по ощущениям Гарри, январь полз мучительно медленно. В самом начале семестра Тонкс и Джинни рассказали Драко с Блейзом о проделке Гарри с анимагическим зельем и о её последствиях. Драко смеялся над ситуацией, Блейза же интересовала анимагическая форма Гарри.

Когда возобновились занятия, стало ясно, что трудностей с ними молодой Поттер не испытывает, да и преподаватели не знали, что с ним делать после его ссоры с директором во время рождественского застолья.

Флитвик постарался притвориться, что ничего не случилось, но Гарри знал своего преподавателя заклинаний достаточно хорошо, для того чтобы понять, что тот буквально ходит вокруг него на цыпочках. В конечном счёте, у них состоялся разговор о том, почему Гарри поступил по отношению к директору именно так, а не иначе.

Гарри не упоминал ничего связанного со своими отношениями с Дурслями, но Флитвик всё равно ему посочувствовал, узнав, что планы мальчика на рождественские каникулы были разрушены из-за того, что директору внезапно захотелось узнать своего ученика получше — впервые за двенадцать лет. Флитвик был сторонним наблюдателем, но иногда он всё же играл роль «адвоката дьявола», так как в самом желании Дамблдора узнать Гарри лучше он не видел чего-то предосудительного. После того, как преподаватель и Гарри неторопливо обговорили эти моменты между собой, их отношения снова стали налаживаться.

А вот профессор Снегг был оскорблён речами Гарри на рождественском ужине и немедленно обрушился на мальчика с упрёками по поводу его неуважительного поведения на протяжении всего курса зельеварения. Нападки Снегга при каждой встрече становились всё более ожесточёнными, и от Гарри потребовалось потратить немало силы воли на то, чтобы удерживаться от ответного выпада, в то время как горгулья у него внутри рвалась и рычала, требуя вздеть голову Снегга на хвост как на пику.

Рычала в буквальном смысле.

Ну, Гарри бы все равно влетело от Снегга, даже не начни он тогда рычать под влиянием своей анимагической формы. И рык этот стоил Гарри пятидесяти баллов и месяца отработок с Филчем, но самое прекрасное в том, что произошло, — это то, что Снегг перестал его замечать.

Насколько Гарри ненавидел профессора Снегга, настолько же, наверное, он не выносил, когда Локонс заводил свою шарманку, вещая про вред вражды со знаменитостью.

Единственным преподавателем, который положительно отнесся к его вражде с директором, была профессор Синистра. Она задержала мальчика после урока астрономии и сказала, что если ему нужно выговориться, то он может прийти к ней.

Но самую странную реакцию продемонстрировала профессор Стебль: по всей видимости, она чувствовала себя неуверенно рядом с Гарри и не смотрела ему в глаза. Как Гарри узнал от Невилла, она предупредила своих пуффендуйцев, что находиться рядом с Гарри наедине — опасно, а это говорило о том, что Стебль немало напугана. Но ещё один сюрприз исходил от МакГонагалл.

— Мистер Поттер, пожалуйста, сядьте, — сурово сказала МакГонагалл.

Гарри кивнул и положил сумку.

— В чем дело, мэм? — спросил он.

— Мистер Поттер, я убеждена, что нам необходимо, так сказать, развеять напряжённую атмосферу между нами. И я думаю, очевидно, что после того как вы с начали ссориться с директором, наши отношения с вами тоже стали страдать. Позвольте узнать: что, как вы считаете, я должна сделать для того, чтобы исправить эту ситуацию? — прямо сказала МакГонагалл.

— Я не знаю, мэм, — как можно вежливее сказал Гарри, стараясь сдержать рвущуюся на волю горгулью, которая требовала, чтобы МакГонагалл принесла извинения.

— Хорошо, мистер Поттер. Я признаю, что была несколько обескуражена и взволнована тем, каким образом вы постарались отомстить директору после того, как он смог сохранить опекунство над вами… — произнесла МакГонагалл.

— Месть? Вы думаете, что тот инцидент с идиотским законом насчёт маглорожденных был моей местью? — произнёс Гарри покровительственным тоном.

МакГонагалл посмотрела поверх своих очков на Гарри.