Линн Флевелинг - Близнец тряпичной куклы
— Тобин, что случилось? Что тебе там нужно?
Тобин повернулся и уронил в руки Ки старый мешок. В этот момент они впервые с тех пор, как Тобин вошел в комнату, оказались лицом к лицу.
Ки посмотрел в черные немигающие глаза и начал дрожать. Это был не Тобин.
— Брат?
В мгновение ока тот оказался стоящим перед Ки. Лицо призрака напоминало маску — как будто какой-то неумелый резчик попытался изобразить Тобина, но забыл вложить в изображение доброту и тепло. Ки неожиданно подумал о собственной матери, лежащей в амбаре, тогда, много лет назад, он откидывал одеяло и всматривался в ее лицо, напрасно пытаясь найти любовь и ласку, которые так хорошо помнил. Так же было и сейчас: он напрасно пытался представить Тобина на месте демона.
Несмотря на страх, Ки заговорил снова:
— Ты ведь Брат?
Призрак кивнул, и что-то вроде улыбки скривило его тонкие губы. Впечатление было не слишком приятным.
— Где Тобин?
Брат показал на старый мешок. Губы его не двигались, но Ки услышал слабый шепот, похожий на шорох ветра над замерзшим озером.
Он отправился к Лхел. Быстро отвези ему это!
Брат исчез, оставив Ки одного в сгущающихся сумерках. Он держал в руках грязный мешок, который не был пустым.
Лхел? Тобин отправился домой? Но почему? И почему он не взял его с собой? Рука Ки нащупала резную лошадку на шнурке, она помогла ему справиться с оскорбленными чувствами, которые пришли следом за вопросами. Если Тобин уехал без него, значит, случилось что-то ужасное, а если так, место Ки — рядом с другом.
Но он уехал один…
Фарин. Нужно сказать Фарину, а может быть, и Пориону…
Нет! — Ки подпрыгнул, услышав шипение Брата из темноты. Это ведь знак — он наконец увидел Брата. Тобин должен быть в ужасной опасности, раз дух явился ему. Лучше сделать так, как он сказал.
В этом по крайней мере удача была на его стороне. В часы между занятиями и ужином мальчики были вольны распоряжаться собой. Никто и не посмотрит на оруженосца, направляющегося к конюшне с нуждающимся в починке оружием своего господина.
Захватив только их с Тобином мечи и загадочный мешок, Ки проскользнул в конюшню. Тут его опасения подтвердились. Гози в стойле не было. Если Тобин уехал верхом, надежды догнать его нет, оставалось только скакать следом.
— Ты мог бы появиться и пораньше, — пробормотал Ки, надеясь, что Брат достаточно близко и услышит.
Придуманная Ки история о поручении, с которым его послали в город, удовлетворила стражу у ворот, еще одна выдумка помогла ему выбраться за ворота в гавани. Темнота быстро сгущалась, никаких признаков присутствия Брата, который мог бы указать ему дорогу, не было. Однако луна уже взошла, и ее свет был достаточно ярок. Ки повернул Дракона на запад и пустил его галопом, моля Астеллуса не позволить коню споткнуться в темноте.
Ночью на дороге было мало путников, и уж совсем не встречалось малорослых всадников, которые могли бы оказаться Тобином, однако Ки не мог удержаться от того, чтобы не заглядывать в лицо каждому, кого он обгонял.
Ближе к полуночи Ки остановился у ручья, чтобы дать отдых коню. Только тогда ему пришло в голову заглянуть в мешок.
И полночь уже наступила, когда Фарин увидел в двери своей комнаты очень встревоженного Молая.
Глава 48
Полумесяц на небе показывал Тобину дорогу домой. В его свете он пересекал реки и скакал по дорогам, ведущим на запад, к горам. Может быть, Гози вспоминал путь тоже, потому что они ни разу не свернули не туда.
Страх прогнал сон, да и странная боль не проходила. Временами она отпускала Тобина, и тогда он целые мили гнал Гози галопом. Иногда Тобину казалось, что между бедрами у него колышется тусклый багровый огонь, и тогда мальчик вспоминал о Нирине и жидком пламени у него на ладони, а Гози брел по травянистой обочине дороги, не переходя на рысь.
Ночь тянулась бесконечно, и боль, пробираясь к груди, то погружала Тобина в жар, то окатывала холодом. Кровь у него в штанах высохла, но около полуночи начала сильно чесаться грудь между сосками. Когда Тобин почесал это место, пальцы его стали влажными.
Чума, чума, чума — билась мысль в такт ударам сердца.
Разносчик заразы.
У Лхел должно быть какое-нибудь снадобье. Наверное, поэтому ему и было послано видение, велевшее явиться к ней. Наверное, горные ведьмы знают средство, не известное ни дризидам, ни царским целителям.
Все они слышали страшные рассказы. В портовых городах «птицы смерти» заколачивали дома разносчиков заразы вместе с теми несчастными, которые оказывались там, когда первый заболевший был обнаружен. Если кому-то удавалось выздороветь, он должен был доказать это, взломав дверь изнутри.
Он, Тобин, разносчик заразы.
Лхел это предвидела.
Заколотят ли теперь Старый дворец?
В темноте ночи воображение рисовало Тобину целую армию «птиц смерти», нагрянувшую во дворец с молотками и мешочками гвоздей, как те мастеровые, что работали в замке.
Не выследят ли они его и не заколотят ли замок тоже?
Его можно запереть в башне. Он станет носить маску с клювом, станет похож на тех птиц, которые были единственной радостью его матери…
Всю долгую ночь мысли Тобина не могли вырваться из бесконечного круга. Он почти удивился, увидев прямо перед собой зубчатые вершины гор на фоне звездного неба.
Первые лучи рассвета окрасили небо у Тобина за спиной, когда он проезжал спящий Алестун. Гози спотыкался и шумно дышал, а сам Тобин впал в дремотное оцепенение, когда ему смутно мерещилось, что вот сейчас он откроет глаза и окажется в своей комнате в Эро, двери которой заколочены «птицами смерти», или что на самом деле он следует своему сновидению, которое ведет его в подземную комнату, охраняемую ланями.
Оставив городок позади, он свернул на знакомую дорогу между деревьями, окрашенными осенью в яркие цвета. Она казалась такой же, как когда отец в первый раз взял его с собой в Алестун — полжизни назад. Тобин был рад оказаться здесь, пусть это и будет в последний раз. Он надеялся, что его похоронят где-нибудь в лесу, он совсем не хотел оказаться в нише усыпальницы под ногами каменных цариц. Его место было здесь.
Тобин как раз увидел над вершинами деревьев крышу башни замка, когда на дорогу перед ним вышла Лхел. Его глаза обожгли слезы облегчения.
— Кееса, ты пришел, — сказала она, протягивая ему руки.
— Я увидел кровь, Лхел. — Голос Тобина был тих, как голос Брата. — Я болен. Я принес чуму.
Лхел обхватила рукой его лодыжку и, прищурившись, всмотрелась в лицо, потом ободряюще похлопала Тобина по ноге.
