Дэвид Коу - Магистр
Мышь не сказала ей ни слова после их столкновения в предгорье. Она едва смотрела на Правительницу. Мелиор по-прежнему была убеждена, что женщина-гилдрин ведет ее и людей Джибба туда, куда нужно, — какой у нее был выбор? — но ей не хотелось даже осведомляться у Мыши об их продвижении.
Она по-прежнему считала, что у нее с Мышью было много общего, что Мышь была зеркальным отражением ее самой в молодости. Но из-за этого отвращение, которое к ней испытывала Мышь, воспринимать было еще труднее. Действительно ли она повернулась спиной к своему наследию гилдрина? Она сама считала так до того дня, когда Гвилим отдал ей свой посох — последний жест прощения и исключительной доброты умирающего человека. Хранитель простил ее, и, поступив таким образом, он заставил ее простить себя саму.
Тем не менее всегда существовала в ее душе крупица сомнения, чувство, скрытое в глубинных тайниках ее сердца, что она была недостойна дара Гвилима. Сеть Брагор-Наля подкрепила это сомнение за годы, прошедшие с тех пор, как она стала Правительницей, отказываясь принимать ее в качестве союзника. «Вы можете считать себя одной из нас, — как бы говорили они ей. — А мы придерживаемся другого мнения». Это было почти то же самое, что Мышь высказала ей столь резко на днях.
— Я делаю это ради своих, — сказала она, — а не для вас.
Мелиор в тот момент хотелось поднять свой посох над головой и заставить огонь изливаться из церилла, так же как это получалось у Орриса. Она хотела вытянуть посох прямо перед лицом Мыши.
— Посмотри на это! — хотелось ей закричать. — Я — Хранительница! Если и это не делает меня одной из вас, то что же тогда?
Но ей оставалось лишь наблюдать, как Мышь уходит вперед, унося с собой камень Мелиор. И она не могла не думать, что Мышь заслуживает его больше, чем она сама.
Мышь возвращала ей камень каждый вечер после того, как они разбивали лагерь на ночь. Она ничего при этом не говорила, конечно. Большинство ночей они даже не встречались друг с другом взглядами. Но камень она все-таки возвращала. А каждое утро, когда Мелиор брала свои костыли, девушка-гилдрин снова забирала его, словно она тоже думала, что у нее есть право на этот камень.
На шестой день после того, как они оставили квады Брагор-Наля, из бурых облаков над их головами пошел небольшой дождь и показалась роща Стиба, небольшой участок леса, отделяющий Наль Марара от Гор Зеленой реки. Подобный лесок был в каждом Нале. Это было основным условием Прокламации о защите зеленых насаждений 2899 года, договора, подписанного Правителями трех Налей, в котором признавалось — что было несколько необычно, хотя и прямо не выражалось, — чрезмерное усердие Налей в уничтожении лесов. В нем заключалось требование, чтобы каждый Наль сохранил небольшой участок леса, который никогда не будет тронут, а минимальный размер этого лесного заповедника будет определяться численностью его населения. Поэтому, теоретически, Брагорский лес должен был быть самым большим, за ним должен был идти Уэрелланский зеленый парк, а замыкать троицу следовало роще Стиб. Однако случилось так, что Уэрелланская Матриархия сохранила существенно больше леса, чем требовалось по минимуму, сделав Зеленый парк самым большим лесом в стране.
Но роща Стиба, как и Брагорский лес, была ничуть не больше, чем требовалось по договору. Она едва превышала лесную полосу в сто квадов длиной и двадцать — шириной. Иными словами, она была не больше, чем один квартал в Брагор-Нале.
Увидев лес, они ненадолго остановились и немного перекусили, прежде чем продолжить свой путь. Во время отдыха Мышь сообщила свои соображения Джиббу, а он решил чуть позже передать их Правительнице. После того как они отдохнули и снова тронулись в путь, Джибб поравнялся с Мелиор и сообщил ей, что, по мнению гилдрина, они к наступлению темноты смогут добраться до опушки леса.
— При условии, что вы чувствуете себя готовой к такой нагрузке, — добавил он, взглянув на ее ногу. — В противном случае, завтра…
— Я готова, — ответила Мелиор более раздраженно, чем ей бы хотелось. — Моя нога уже не так болит, — продолжила она мгновение спустя, надеясь, что ее тон звучит мягче. — Тебе бы врачом служить.
На его лице промелькнула улыбка, которая тут же исчезла.
— Я рад, что вам лучше.
Ей было лучше, и не только из-за того, что ее нога заживала. Ведь и ее руки делались сильнее. С каждым днем идти долгое время на костылях без перерыва становилось все легче. Несмотря ни на что, ей нравилось быть за пределами своего дворца и Наля вообще. Впервые за несколько лет она по-настоящему из кожи вон лезла, двигаясь к намеченной цели, и это было приятно.
— Может быть, мне вас оставить? — спросил Джибб после продолжительного молчания.
— В этом нет необходимости. — Она замолчала, думая, как продолжить разговор. — Ну, как твои мальчики? — наконец, спросила она.
— Прекрасно. Им не терпится поскорее добраться до Стиб-Наля, прикончить Марара и вернуться во дворец. — Он улыбнулся. — Уверен, что все этого хотят. Вовсе нет.
— Ну а в остальном — все отлично.
— Хорошо.
— Однако должен сказать вам, что некоторые выражают опасения насчет Мыши.
Мелиор посмотрела на него:
— Какие опасения?
— Они ей не доверяют. Им кажется, что она может попытаться сорвать наше предприятие.
— Ты разделяешь их опасения?
Он пожал плечами таким образом, что было понятно, он — разделяет.
— Я их понимаю, — сказал Джибб некоторое время спустя. — Он быстро взглянул на нее, а затем перевел взгляд, наморщив лоб. — Она ненавидит вас, Мелиор. Вы должны это понять.
— Да. Но я не думаю, что ей хочется меня ненавидеть.
— В смысле?
— Она ненавидит меня, потому что думает, что я предала гилдринов, что я сделала слишком мало для улучшения их жизни в Нале. Но мне кажется, она скорее предпочтет увидеть, как я меняюсь, нежели то, как я терплю неудачу. Именно поэтому остальные члены Сети и послали ее помочь нам. И хотя она и не хочет признаваться в этом сейчас, она разделяет их надежду. Поэтому, даже если она и ненавидит меня, она не сделает ничего, чтобы уничтожить меня. Представься ей возможность выбирать между любым другим Правителем и мной, она, скорее всего, предпочтет меня.
Джибб поднял бровь:
— Вы в этом уверены?
— Нет. — Она выдавила улыбку. — Вполне.
Он думал о предателе Виане, она это знала. Он все еще винил себя. Но она поняла, что в некотором отношении он также винил и ее за доверие к водителю. Вне всякого сомнения, он считал, что она совершает ту же самую ошибку в отношении Мыши.
