Эри Крэйн - Единство
— Их истории известны тебе лучше, чем бумаге, — Командующая оторвала взгляд от документов и посмотрела на сидящего перед ней Одамара. Приказав привести церковника к себе, она велела страже дожидаться за дверью. — Можешь назвать тех, кто представляет наибольшую угрозу для нового порядка?
— Каждый, — процедил Одамар и дернулся, желая увидеть расположившегося за его спиной Командора Ордена, но замер, вперившись взглядом в щербатую ножку стола. — Круг предателей тесно сомкнулся, и, если его не разорвать, тогда уже они разорвут Огнедол, растащат его на куски сворой голодных псов. Вы же Командующая! Вы не можете не видеть этого! Кому, как ни вам, понимать, что уж лучше бы вам прибыть часом позже. Будь иначе, вы бы приказали казнить каждого из нас, а не схватить.
— Казни — крайняя мера, — желваки на скулах Одамара заиграли от одного только голоса Сапфировой Маски. — Как каждого церковника, так и мага, выявляющего преступные намерения, направленные на разрушение строящегося мира, ожидает период очищения, и шанс пересмотреть свое отношение. Всевидящая Мать воистину мудра и желает благополучия каждому жителю Огнедола, и единственный путь к этому лежит через отречение от старых времен.
— Вы вспомните мои слова, когда выпущенные из колодцев мерзавцы набросятся на своих же освободителей.
— Для этого мы здесь — чтобы подобного не произошло. Другой вопрос, сможешь ли ты отказаться от презрения и гордыни и последовать за Всевидящей, ведущей всех нас в новую эру? — Командующая пристально следила за Командором, наполняющим комнату мягкими речами. Она не могла заглянуть в его сознание, но мысли командира стражи распластались перед ней от малейшего зова. — Чтобы добиться назначения на пост командира стражи Колодцев, нужно быть выдающимся слугой Церкви, а значит, тебе известно, что Орден двадцать лет верой и правдой служил Всевидящей, оберегая покой Огнедола. И что все бойцы Ордена, от первого и до последнего, — это отступники. Каждый день они сталкивались с выбором: разрушить жестокий к ним мир или прислушаться к голосу света в их сердце и обратить свою силу во благо. И каждый раз они выбирали последнее, чем и очистили свои души от проклятия. Сила церковников и магов рождена единым источником, и нам давно пора объединить наши усилия.
Когда Одамара, оставившего попытки добиться внимания Командующей, увели, она еще долго сидела в кресле, рассеянно перебирая бумаги, даже не пытаясь вникнуть в их суть.
— А ты горазд одурманивать своей ложью чужие умы, — наконец произнесла она, потянувшись к жестяной кружке с уже остывшим отваром.
— Разве не это на протяжении двадцати лет заставляла меня делать твоя сестра? — отпустил колкость Фардн и, спокойно стерпев испепеляющий взгляд женщины, пальцем коснулся чашки. Отвар испустил мятный аромат, паром изливающийся через край. — Что оставалось делать: в моем расположении не было ментальных умений, а Арнора требовала послушания не только от меня. Вот и приходилось изворачиваться.
— Девятнадцать, — заметила Лиссиа.
— Что?
— Ты изображал верность Всевидящей девятнадцать лет. Не двадцать, — каменная маска не выразила никаких эмоций в ответ на слова Командующей, и та решила оставить свою злобу, не способную ничего изменить и только вытягивающую из нее все силы. — В любом случае, переубедить этого Одамара будет непросто. Далеко не всякую закостенелость взглядов способно сломить красноречие Командора Ордена Благочестивых.
— О, если бы можно было переубедить всех, к чему было бы строить Казематы? — камень скрыл ухмылку Фардна. — Почему бы не прибегнуть к методам Церкви?
— В твоем голосе слишком много пренебрежения, как для человека, якшавшегося с ментальным магом, — Лиссиа внезапно умолкла и поджала губы, догадавшись, что Сапфировая Маска опять сумел выудить из нее эмоции. — Довольно препираний о прошлом. Ментальное воздействие — довольно тонкая наука. Одно дело — стать созерцателем чьих-то мыслей или уничтожить разум без остатка, и совсем другое — внести в него изменения, которые перестроят всю личность. Вероятность того, что боец сохранит свои изначальные таланты, уменьшится, и останется только ждать, в какой момент все это даст сбой. Так что, даже командир Колодцев не стоит подобного риска. Уж лучше потратить время и силы на воспитание нового.
Командующая вернулась к бумагам, поняв, что Сапфировая Маска не намерен продолжать разговор, слишком увлеченный собственными размышлениями.
Месяцы, прошедшие со дня, поставившего точку в войне с Потусторонними, когда семья Фардна наконец должна была воссоединиться, обернулись еще большим одиночеством, щедро сдобренным немым противоборством с Арнорой и ее сестрой. Он смирился с тем, что его решение — воспользоваться подвернувшимся случаем и прекратить тиранию Всевидящих — воздвигло между ним и сыном стену, и был готов потратить сколько угодно времени и сил на ее разрушение. Но отстраненность Люфира, доселе следовавшего за ним, не взирая ни на что, пошатнула его стойкость. Иногда Фардну казалось, что скрывающий его лицо камень может разлететься на кусочки в любой момент, разрушенный метаниями в душе мага. Похоже, близилось время, когда сапфировой маске придется оставить свою службу.
* * *Она не пыталась отбиться от рук, спустившихся к ней и обхвативших согревающими тисками. Поползшие вниз стены колодца растормошили ее от полудремы, привычной каждому узнику Колодцев. Круг неба над головой расширялся, а вместе с ним, вбирая в себя морозный воздух, расправлялась скованная годами заключения грудь. Молчун-камень похабно потянулся к скрытой внутри женщины силе, но отпрянул, ощутив лишь пустоту. Когда-то давно, впервые ступив на холодный камень своей темницы, она, воззвав к древнему знанию, прогнала свой дар, лишь бы только он не достался алчной Церкви. Коченея под равнодушным небом, она простилась со своей силой, но, даже спустя годы, в груди упрямо теплился огонек надежды, что придет день, когда она вновь воззовет к стихии, и та откликнется прежней буйной силой.
Наверху ее ждали еще трое. Ноги были непослушны, и, оступившись, она взглядом наткнулась на бардовые пуговицы в петлях, отороченных зеленой нитью. «Как странно, почему Смиренные здесь?» — пронеслось в ее голове.
— Все в порядке, не нужно бояться. Можешь идти? — она кивнула и сделала несмелый шаг, немеющей тяжестью отозвавшийся в пояснице.
— Я сопровожу, — руки Смиренного поддержали ее и повели мимо глазеющих со всех сторон дыр. Привыкнув к яркому освещению, она заметила еще несколько групп, освобождающих из колодцев их жертв.
