Ольга Громыко - Верные враги
— И ты думаешь, что я расчувствуюсь и так просто тебе его отдам?
— Обижаешь! — Наглая улыбка Этвора стала еще шире и зубастее. — Пряника для тебя я, увы, не припас, посему вынужден применить иной метод убеждения. Этот артефакт, — оборотень продемонстрировал нам знакомый перстень, на мужской руке смотревшийся куда уместнее, — испепелит одного из вас на месте. Понятия не имею, кого именно. Кольцо само выберет, кто представляет для меня большую угрозу.
— Он это серьезно? — Пожалуй, я успела бы полоснуть его дарканом по руке, но, глянув на Вереса, передумала. Колдун застыл в такой напряженной позе, что подтверждение уже не требовалось. Оставалось только с беспомощной злостью наблюдать, как Этвор неторопливо отвязывает от дерева конец повода и вскакивает на коня.
— Ну и где же твой хваленый запас магии?! — рыкнула я на Вереса, как только оборотень с издевательским хохотом скрылся среди деревьев, почему-то так и не пустив в ход перстень, — а ведь от подобного соблазна не удержался бы ни один порядочный злодей!
— Зачем зря добром разбрасываться? — Мужчина «отмер» и преспокойно вложил меч в ножны. — Он блефовал. Активировать этот артефакт может только маг.
— Что?! — Я в тот же миг сорвалась с места, на бегу наклонившись за Вирриным арбалетом, валявшимся возле седел.
— Шел, стой! Да погоди ж ты!
Когда мы выскочили на опушку, оборотень был уже далеко. Для погони — но не для выстрела.
Я торопливо взвела арбалет, с прищуром проследила за беглецом зазубренным острием и прямо в движении нажала курок.
Верес ударил меня по руке, спущенная стрела ушла в снег. И поскорее, пока я в сердцах не треснула его арбалетом, заговорил:
— Одной стрелой ты его всё равно не остановишь. А если попадешь в коня, тот сбросит седока.
— Ну и отлично, хоть кровь пущу или десяток синяков на память поставлю!
— Самая лучшая память — вечная, Шел, — колдун, скрестив руки на груди, философски любовался мчащейся по полю тройкой.
Я опустила арбалет, сообразив, что он имеет в виду.
Похоже, Этвору было всё равно, куда удирать — он только понукал жеребца, не натягивая поводьев.
И заметил полынью, запорошенную снежком, лишь когда та раздалась под конскими копытами…
Плеск, короткий вскрик — и всё стихло. Только чернели за камышовой полосой три продолговатых пятна, как отпечаток огромной птичьей лапы.
— Что ж, будем считать это платой за аренду коней, — подвел итог Верес.
— Фальшивая монетка, — хмыкнула я, закидывая арбалет за спину.
— Ничего, рыбкам на корм сгодится. — Колдун развернулся и пошел обратно.
В бесформенной груде камней посреди пустынного поля и впрямь не было ничего интересного.
Эпилог
Даже солнце сегодня всходило особенное: бледно-золотистое и почти теплое, или это нам было жарко от переполняющего сердца ликования.
Вражье войско к нам так и не вернулось, дезертировав по окрестным лесам. По пустоши еще разгуливали обескураженные загрызни, после гибели хозяев прекратившие кидаться на всех подряд, но по-прежнему готовые подкрепиться одиноким воином, а магам предстояла кропотливая работа по отслеживанию телепортов, которыми ретировались заговорщики. По обрывкам разговоров я поняла, что в остальной Белории тоже не всё гладко: троих придворных чародеев предупредить о готовящемся покушении не успели, и отбиться от наемных убийц удалось только одному. Кое-где начались погромы — храмовники, подкупленные заговорщиками, подливали масла в огонь, благословляя паству на «священную битву» и гарантируя поредевшему Совету Ковена еще как минимум год головной боли.
Но сейчас всё это казалось далеким и незначительным.
Самую большую битву мы уже выиграли.
Гномы братались с троллями, эльфы с людьми. Побрататься с дриадами желали все, особенно дракон, причем с каждой по очереди. Встрепанные, невероятно довольные маги рыскали по развалинам, возбужденно обсуждая примененные в битве заклинания. Один из них, рыжий и веснушчатый, торжествующе потрясал закопченным навершием посоха, откопанным в пепле, и вещал что-то о «резонирующем панатрозе», который он перебил «голыми руками». Оживленный консилиум плавно перерастал в драку, так как выяснилось, что этот самый панатроз перебивал не он один, а делиться трофеем не желал.
— А твой отец молодчина! — Кто-то из пожилых архимагов хлопнул Реста по плечу. — Это надо же — такую работу в одиночку провернуть!
— Он мой учитель, — поправил мальчишка и уже тише, с сожалением, добавил: — Хотя лучшего отца нельзя и желать…
Ну, положим, не в одиночку… впрочем, я и не претендовала на имя в летописи. Мне и барельефа-то многовато!
То ли я оказалась единственной «человеческой» женщиной на всю армию, то ли воины красочно описали друг другу мою внешность, но, куда бы я ни пошла, в спину летел шепоток — от боязливого до восторженного. К счастью, только шепоток, что было весьма непривычно, но сносно.
От замка уцелела лишь подземная темница, вход в которую даже не пришлось разбирать, — туда вела широкая щель между камнями. Я с огромным удовольствием понаблюдала за извлечением из нее помятого и всклокоченного Морриэля, одновременно подвывавшего от боли и ругавшегося так, что тролли зааплодировали. Злосчастный эльф угодил в ту же ловушку, что и Делирна, попытавшись телепортироваться в Стармин. Его безжалостно выдернули из портала в чистом поле неподалеку от замка, но для разнообразия не съели, а оглушили и запихали в темницу, пообещав нечто настолько страшное, что маг даже отказался пересказывать, только молча возводил глаза к небу в благодарность за своевременное спасение.
При виде меня Морриэль душераздирающе застонал и прикинулся трупом, коий с почетом (с одного конца носилок взялся сам Ллиотарэль) унесли в лазарет.
Верес стоял чуть поодаль, беседуя с кем-то из коллег. Перед седовласым, но не таким уж и старым магом колдун казался напроказившим мальчишкой, стыдливо отводящим глаза и шаркающим носком сапога. Видимо, это и был пресловутый Ксандр Перлов, одно прозвище которого — «Учитель» — наводило на выпускников Школы Чародеев священный ужас.
Я приостановилась, прислушалась. Оказывается, архимаг отечески увещевал Вереса… отправиться вместе с ним в Стармин для публичного оправдания и снятия клейма. Более того — упрашивал, а этот идиот отнекивался!
— Нет, Учитель, я это заслужил. Боги, каким я был дураком…
— Почему только «был»? — удивилась я.
— Изыди, нежить! — дуэтом возопили чародеи.
Я показала их «экзорцизму» оттопыренный палец и изошла к ближайшему костру.
