Майкл Муркок - Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.
— Путешественник из Европы, по-моему.
— Это граф Суссекский, правая рука Короля Гуона. Он изнасиловал пол-Европы! Зло, что причинил он людям, уступает лишь злу, в котором повинен барон Мелиадус.
— Бросьте, — проговорил Тротт мягким и веселым голосом. — Давайте не станем оскорблять друг друга. Мы здесь на нейтральной территории. Вопросы войны — другое дело. Но поскольку в данный момент они нас не волнуют, я предложил бы, чтобы мы вели себя как цивилизованные люди и не оскорбляли своей перебранкой нашего юного хозяина.
— Как ты прибыл в Дмарг, граф Шенегар? — гневно спросил Хокмун.
— На корабле, герцог Кельнский. Наш барон Калан, с которым, как я понимаю, вы встречались… — Тротт засмеялся, когда Хокмун машинально коснулся Черного Камня во лбу, который несколько лет назад поместил туда барон Калан. — … Он изобрел новый вид двигателя, несущего наши корабли по морю с громадной скоростью. Наш мудрый Король-Император поручил мне отправиться в Амарек, завязать дружественные отношения с правителями здешних держав…
— Вы хотите сказать — разведать их силы и слабости, прежде чем вы на них нападете! — вскипел Хокмун. — Нельзя доверять слугам Темной Империи!
Мальчик развел руками, и на его лице появилось печальное выражение.
— Мы здесь в Дмарге добиваемся всего лишь равновесия. В конечном итоге, оно — цель и причина существования Рунного Посоха, который содержится здесь. Умоляю вас, приберегите ваш гнев для поля битвы и направьте ваши силы на опробование приготовленной для вас пищи.
— Но я должен предупредить, — произнес Юиллам Д’Аверк более спокойным, чем Хокмун, тоном, — что Шенегар Тротт здесь не для того, чтобы принести мир. Куда бы он ни отправлялся, он приносил лишь зло и разрушение. Приготовьтесь к этому, ибо он считается самым хитрым лордом Гранбретани.
Мальчик, казалось, смутился и лишь повторным жестом пригласил их к столу.
— Садитесь, пожалуйста…
— А где ваш флот, граф Шенегар? — спросил Д’Аверк, усаживаясь на скамью и придвигая к себе блюдо с рыбой.
— Флот? — с невинным видом переспросил Тротт. — Я не упоминал о флоте — лишь о своем корабле, который пристал в нескольких милях от города.
— Тогда это должен быть и вправду большой корабль, — пробурчал Хокмун, откусывая хлеб, — потому что непохоже на графа Темной Империи отправляться в путешествие, не подготовившись к завоеванию.
— Вы забываете, что в Гранбретани есть ученые и исследователи, — возразил, словно обидевшись, Тротт. — Мы ищем знания, истину и разум. Да ведь все наши действия подчинены лишь одному — объединить враждующие государства Европы и добиться разумного мира во всем мире, чтобы знание развивалось быстрее.
Д’Аверк ничем не отреагировал на эту сентенцию, лишь закашлял более нарочито, чем обычно.
И тут Тротт сделал нечто совершенно беспрецедентное для вельможи Темной Империи. Он бодро сдвинул маску на затылок и принялся за еду. В Гранбретани считалось весьма неприличным открывать свое лицо, а уж тем более есть на людях. Тротт, как было известно Хокмуну, считался в Гранбретани личностью эксцентричной. Остальная знать терпела его только из-за его громадного состояния, искусства полководца, а также за то, что, вопреки его изнеженной плоти, он был воином большой личной храбрости.
Лицо, открывшееся их взорам, оказалось таким же, как и карикатурная маска. Оно выглядело белым, пухлым и умным. Глаза лишены всякого выражения, но было понятно, что Шенегар Тротт способен вложить в них любое.
Они ели в молчании. Лишь мальчик не притрагивался к еде, хотя и сидел вместе с ними.
Хокмун указал на объемистые посеребренные доспехи графа.
— Зачем же вы путешествуете в таком тяжелом снаряжении, граф Шенегар, если у вас мирная исследовательская миссия?
— Как же я мог предугадать, — улыбнулся граф, — с какими опасностями мне придется столкнуться в этом странном городе? Ведь вполне логично предположить, что путешествовать нужно хорошо подготовленным.
Д’Аверк сменил тему, словно понимая, что от гранбретанца невозможно добиться ничего, кроме столь гладких ответов.
— Как протекает война в Европе? — спросил он.
— В Европе нет никакой войны, — последовал ответ Тротта.
— Никакой войны! Тогда почему же мы находимся здесь, изгнанные со своих собственных земель? — ехидно поинтересовался Хокмун.
— Никакой войны нет, потому что вся Европа пребывает в мире под покровительством нашего доброго Короля Гуона, — пояснил Шенегар Тротт, а потом подмигнул почти по-приятельски, что заставило Хокмуна замолчать.
— То есть исключая Камарг, — продолжал Тротт, — который, как известно, полностью исчез. Мой собрат — пэр барон Мелиадус — был крайне взбешен этим обстоятельством.
— Я в этом не сомневался, — сказал Хокмун. — А он все еще мечтает отомстить нам?
— Именно так. Когда я покидал Лондру, ему угрожала опасность превратиться в посмешище для всего двора.
— Кажется, вы испытываете не много симпатии к барону? — высказал предположение Д’Аверк.
— Вы меня верно поняли, — подтвердил граф Шенегар. — Я как раз спорил с ним. Хотя я и верен своей родине и своему Королю, но я не всегда согласен с тем, что делалось от их имени. В самом деле, даже с тем, что делал сам. Я выполнял приказ. Я — патриот. — Шенегар Тротт пожал своими массивными плечами. — Я предпочел бы сидеть дома, читать книги и писать мемуары. Я, знаете ли, некогда считался многообещающим поэтом.
— Но теперь вы пишете лишь эпитафии, да и то огнем и кровью, — бросил Хокмун.
Казалось, граф Шенегар вовсе не обиделся. Вместо этого он рассудительно ответил:
— У вас своя точка зрения, у меня — своя. Я верю в конечную разумность нашего дела, в то, что объединение всего мира — самое важное дело, что личные интересы, какими бы благородными они ни были, должны быть принесены в жертву большим принципам.
— Это обычный вежливый ответ гранбретанца, — заявил Хокмун, которого невозможно было переубедить. — Именно те же аргументы приводил графу Брассу барон Мелиадус, перед тем как собирался изнасиловать и похитить дочь графа.
— От барона Мелиадуса я уже отмежевался, — возразил граф Тротт. — При каждом дворе есть свой злодей, чьи принципы состоят лишь в удовлетворении личных интересов.
Казалось, Шенегар Тротт адресует свои речи не Хокмуну и Д’Аверку, а мальчику, в молчании слушающему их беседу.
Закончив есть, Тротт отодвинул от себя блюдо и снова натянул на лицо маску.
— Благодарю вас за гостеприимство, сэр. А теперь вы обещали мне, что я смогу посмотреть и повосхищаться Рунным Посохом. Мне доставит великую радость возможность оказаться перед этим легендарным символом тайны…
