Дмитрий Туманов - Следствие считать открытым
Расстилавшаяся перед нами панорама идеально воскрешала события тех лет. Сколько хватал глаз — повсюду виднелись следы осады: сотни шатров в опустевшем военном лагере у дороги, стрелковые фашины вдоль стен, связки бревен во рву, разбитые штурмовые лестницы, развалившийся и обгоревший таран. В ближайшей балочке упокоились слегка присыпанные землей тела осаждавших.
Подъемный мост был опущен, и решетка ворот — тоже, но во время штурма ее перекосило от ударов тарана, и теперь она закрылась не до конца, так что между нижним краем и мостовой оставалось достаточно места, чтобы пролезть человеку.
Вокруг по-прежнему не было видно ни одного живого человека, крепость выглядела темной, опустевшей и заброшенной. Возможно, побывав внутри, мы смогли бы пролить свет на то, что происходило здесь. К тому же была и еще одна веская причина заглянуть туда — наши мешки с едой заметно отощали, а до Гелленополиса было еще далеко. Поэтому стоило устроить ревизию крепостным кладовым и складам.
Когда стемнело настолько, что со стен нас разглядеть не смогли бы, мы, прикрываясь за фашинами, подобрались к воротам и проникли внутрь. Я уже прикидывал, где здесь можно разжиться продовольствием, когда Штырь резко остановился и показал разжатую ладонь — сигнал тревоги.
— Здесь кто-то есть, — прошептал он. — Чуете запах?
Воздух слегка попахивал паленой тканью — где-то горел факел. Через какое-то время в ночи раздался протяжный скрип несмазанных петель и бряканье чего-то железного.
Тихо-тихо, прижимаясь к стенам построек, мы стали продвигаться к центру крепости, где на маленькой площади темнела колоннада данийского языческого храма. Звук доносился с той стороны, но теперь он был уже иным, — кто-то с кряхтением крутил колодезный ворот. Подкравшись к площади и обогнув храм, мы различили темную согбенную фигуру с факелом в одной руке и с ведром в другой, бредущую через площадь.
«Берем тихо», — показал я знаком своим товарищам, но, выхватывая Серебристую Луну, с содроганием понял: я что-то ею зацепил, и теперь это «что-то» со скрежетом валится на меня. В последний миг я успел отскочить назад, и прямо перед моим носом о мостовую грянулась здоровенная мраморная статуя, которой я случайно подрубил ноги. Ах, Валиен, поросенок неуклюжий, опять ты все испортил! В следующий раз надо быть осторожнее и не забывать, что держишь в руках самое разрушительное оружие в мире.
Темная фигура от такой неожиданности выронила ведро и испуганно воскликнула по-фаценски:
— Кто здесь?! Выходите из темноты, нечестивцы! Кто вы?!
— Трое твоих соплеменников. А ты кто такой и что здесь делаешь? — подался вперед Таниус, обнажая меч и одновременно прикрывая меня собою.
— Я — капеллан королевского легиона Фацении Алантер Лино…
— А я — капитан королевской стражи Таниус Фрай, выполняю тайный приказ Его Величества, — ответил мой «хранитель» и вышел из тени колоннады. — Узнаешь меня?
— Пожалуй, да… — осторожно согласился Алантер, в дрожащем свете факела пристально осмотрев Таниуса. — А с вами кто?
— Этот — Сток, мой бывший подчиненный, а это…
— Личный королевский расследователь Авергранд, — спешно представился я первым пришедшим в голову именем и тут же спохватился, какую глупость ляпнул.
— Авергранд? Последний Рыцарь?!
— Ну да… Я же не виноват, что все мои пращуры Аверграндами именовались.
— А-а… Извините, мне кое-что другое показалось.
— Да ничего, многим так кажется.
— А вы?.. Ах да, тайный приказ… Но я вижу у вас за спиной клинок Вознесения, а это означает, что командор ордена Храма Региста…
— Уже покинула наш мир вместе с остальными храмовниками, — закончил я его мысль. — Но мы продолжаем ее дело, и вы должны нам помочь — пришествие Тьмы уже близко. Объясните, что здесь творилось, пока мы со товарищи по пустыне шастали.
— Да, да, конечно. Вот только воду в казарму отнесу — у меня на попечении около десятка тяжелораненых, и не все из них доживут до утра. Пусть хотя бы от жажды не страдают.
Вскоре Алантер вернулся, присел на ступени и начал рассказывать. Монахи любят говорить красиво и долго, если бы рассказ Алантера представить в рукописном виде — получилась бы объемистая книжка. Поэтому я изложу здесь лишь ее последнюю часть, о которой мы пока ничего не знали.
После прорыва на Овечьем Броде королевский легион потерял своего командира, храмовников и две трети личного состава, но по-прежнему рвался к намеченной генералом Гористоком цели — Данидану. Стремительно продвигаясь на север по тракту, легионеры достигли Елового Хвоста, где натолкнулись на передовой отряд огромной армии Коалиции, идущей им навстречу. А сзади уже подходили преследователи.
Оказавшись в роли куска железа между молотом и наковальней, фаценцы выбрали самый рискованный и, как оказалось впоследствии, наиболее удачный вариант — упасть с наковальни на ногу кузнецу. В реалии это выразилось в том, что легион с налета захватил близлежащий Сестерниц. Местная тюремная охрана не оказала совершенно никакого сопротивления, сложив оружие, а несколько десятков изъеденных мошкарой узников с радостью присоединились к освободителям.
За две недели последовавшей осады легионеры отбили несколько атак — они могли продержаться и дольше, поскольку еды на складах хватило бы на пару месяцев. Но в День Света, спустя несколько часов после того, как помрачнело солнце, в лагере противника прозвучал сигнал «срочное отступление», и к вечеру того же дня под стенами Сестерница уже не было ни одного солдата Коалиции. Утром следующего дня легион тоже покинул крепость, оставив здесь тех, кто не мог вынести дальнейший путь на север. А капеллана Лино оставили для ухода за ранеными. Опустить-то помятую решетку он сумел, а вот поднять уже не смог. С тех пор Лино много раз поднимался на дозорную башню, однако тракт оставался в запустении.
И это траурное солнце… Как и мы, Алантер остро почувствовал — что-то изменилось в поднебесном мире. И Белый Странник также приходил к нему во сне. Старый священник чувствовал надвигающуюся беду и порывался идти на север, но на его руках были раненые солдаты. Капеллан не мог бросить их, и вскоре в его исстрадавшейся душе свила гнездо печальная птица-тоска.
Тем временем Таниус и Штырь вернулись из похода по складам безмерно уставшие, зато с набитыми до отказа мешками и новенькой командирской палаткой, и сообщили, что нашли домик коменданта, где можно было поспать. Время было позднее, все уже зевали, потому мы, пожелав священнику спокойной ночи, отправились по кроватям.
Войдя в предоставленную мне комендантскую спальню, я обнаружил нечто прекрасное: огромная кровать, увенчанная роскошным кружевным балдахином, была застелена мягчайшими пуховыми перинами под белоснежными простынями, поверх которых покоились расшитые тонкими шелковыми узорами легкие, но теплые одеяла, а таких же расшитых подушек насчиталось с десяток.
