Сергей Джевага - Серый маг
Послушника пригвоздило к стене, посекло осколками и обожгло паром. Горячий воздух заткнул горло подобно кляпу, оборвал еще не родившийся крик. Ирн услышал тонкий хищный визг, перекатился. Нащупал увесистый булыжник и метнул в расплывчатую тень, возникшую невдалеке. Хрустнуло и чавкнуло. Туман чуть развеялся, и Птиц едва не вскрикнул от омерзения. Шагах в пяти на четвереньках стоял мертвый мальчуган… или, скорее, подобие ребенка. Глаза круглые и налитые кровью, челюсть деформирована. Из-под губ проглядывали острые треугольные зубы, длинный скользкий язык лениво зализывал ссадину на левой щеке.
Мальчишка зарычал, угрожающе клацнул челюстью и присел для решающего прыжка. Ирн попытался нащупать еще один камень. Попутно потянулся мыслью к Ядру, но ощутил холодную пустоту. Дыхание перехватило, по спине побежали мурашки… Проиграл!..
Незримый молот расплескал мелкого уродца, как кисель. Вбил в мостовую, превратил в розовато-черную кашицу. Птица оглушило, накрыло дождем мелких камешков и окатило вонючими брызгами. Непреодолимая сила бросила в ближайший сугроб, покрыла мягким удушающим покрывалом снега. Но парень быстро вырвался, закашлялся и протер глаза. Вознамерился рвануть на главную улицу, споткнулся… Там, где раньше виднелось ровное сияние фонарей, теперь царила Тьма. Дома таяли, как сахарные головки, стремительно теряли очертания. А из окон и дверей валили клубы аспидного тумана. Плавили дерево и металл, землю и небо… Отступать оказалось некуда.
Тяжелый топот заставил очнуться. Из мглы вырвался Лохматый. Резко остановился, ткнул посохом в пространство и коротко рявкнул. С оголовья ударило огненное копье, растворилось в пелене. Мгновение ожидания — и на фоне неровной кладки проявилась тонкая человеческая фигурка. Всполох разогнал дым и пар, превратил снег в воду. Но женщина даже не пошатнулась. С обескураживающей легкостью стряхнула капли жидкого пламени с плеча, шагнула вперед и подняла руки. С пальцев потекли струйки липкой черноты, обратили почву в зыбкое болото.
Птиц ощутил дурноту. Окружающее заколебалось, как лист бумаги на ветру. Дома пошли трещинами, небо раскололось и рухнуло. Снова показались очертания зала, колонны и арки, едва тлеющая пентаграмма. Стены и пол украшали светящиеся канавки и узоры. Но в нескольких местах виднелись разрывы, из трещин били фонтаны искр… Догадка Лохматого оказалась верна — структура заклятия не выдержала всплесков Силы, и пленники вырвались. Однако до победы было еще далеко…
Хозяин стоял в пятнадцати шагах. Ветер развевал полы мантии, под капюшоном сверкали узкие щели глаз. Взгляд сочился бешенством, дикой всепоглощающей яростью и жаждой мщения. За спиной колдуна колыхался плащ черноты, веяло холодом.
— Глупцы! — прорычал чернокнижник. — Вы не ведаете, что творите.
— Ошибаешься, — нахально заявил бродяга. Хохотнул, выхватил меч из ножен и воскликнул с пафосом: — Мы уничтожаем Зло!..
— Глупцы, — тише повторил Хозяин. — Мрак без Повелителя хаотичен и безумен. Я сдерживал «проплешину» долгие годы… Вы… вы все испортили.
— Значит, твоя работа закончилась, — перебил Лохматый. Направил посох на врага, плавно двинулся вперед и опять засмеялся. — Сгинь!..
Веселый хохот перешел в гулкое уханье. Плечи нищего раздались вширь, из-под одежды проклюнулись острые металлические шипы. Клинок загорелся нестерпимым белым светом, а в тени капюшона сверкнули глаза — наполненные пламенем Поднебесного щели… Впрочем, бродяга быстро обрел прежний облик. Дрогнул и споткнулся, словно проснулся после долгого изнурительного кошмара. Птиц почувствовал — остались считаные минуты. Еще немного, и замысел провалится окончательно.
Нищий воспрянул быстрее, чем Ирн отыскал решение. Яростно закричал, взмахнул посохом. Шар белого света ударил в чернокнижника. Потух, рассыпался дождем бесполезных искр. Но Лохматый не остановился, ударил еще. Короткие вспышки разрезали темноту, вой и хлопки смешались в невообразимую какофонию. Мрак поддался, пристыженно отступил. А Хозяин пошатнулся и сделал шаг назад. Маленький, почти незаметный. Но слишком явный для внимательного глаза… Устал, потерял Силы во время ритуала и в стране Теней. Теперь оставалось добить темного мага.
Озаренный дивным сиянием бродяга неумолимо наступал. Бил легко и непринужденно, будто на тренировочном поединке. Лицо скрывала ткань, блики и тени суматошно метались. Но выглядел Лохматый весьма грозно — боевой маг в пылу сражения. Олицетворение ярости и праведного гнева, светлый воин… Чернокнижник медленно пятился. Скупо и расчетливо отражал многочисленные заклятия.
Одни гасил, другие впитывал, третьи отражал. Но видно было, что бой давался непросто. В защитной оболочке из черного тумана появились прорехи, ткань плаща тлела и дымилась.
Страшный жар опалил щеки, грохот поглотил остальные звуки. Ближайшая колонна треснула, плюнула веером щебня. Парень закрылся руками и прижался к стене. Выругался, попытался просочиться к выходу. Но застыл, пораженный очередной мыслью, недоверчиво уставился на соперников. Мрон! И надо ж так просчитаться! Ритуал подкосил чернокнижника, да. Но иллюзорный мир, напротив, пил энергию пленников…
Ирн попробовал закричать, предупредить о ловушке. Но голос предал, послышалось невнятное хрипение. А Хозяин сделал ответный ход. Сонм светлячков, которых исторгло навершие посоха, завис в воздухе. Из стыков плит на полу брызнули тонкие черные нити. Обвили огненные шарики, заключили в полупрозрачные оболочки. Колдун чуть заметно махнул рукой — и капли дрогнули, подобно метеорам, метнулись обратно. Лохматый бешено заорал, ловко отразил около трех капелек клинком. Выгадал момент и создал магический щит. Вбил пятки в пол, наклонился вперед и приготовился к удару.
За секунду до взрыва Птиц успел понять, что сглупил. Для мага с истощенным Ядром единственный выход — спрятаться и переждать бурю. Зализать раны, восполнить потраченное. И уж тогда бежать обратно. Но увлеченный поединком и донельзя уставший послушник утратил способность рассуждать здраво. За что и поплатился…
Звуки исчезли, утонули в зловещей тишине. Перед глазами отпечатались тонкие светлые нити. Пронзили пол, колонны, стены. Оставили дыры с раскаленными краями. В мире воцарились молчание. Пустота. И два силуэта — черный как смоль и серый с синеватым оттенком. А затем ударили череда ярчайших всполохов, боль, гейзеры щебня и облака пыли. Стена особняка просто-напросто перестала существовать, взорвалась ливнем тяжелых обломков и праха. Многие колонны рассыпались, иные покосились. Облако чадного пламени подхватило Лохматого в тугие тиски. Победно взревело и рванулось навстречу утреннему небу. Послушник едва не погиб под обвалившимся монолитом. Перекатился, увидел стену огня и захрипел от ужаса. Но алые языки лишь лизнули одежду и волосы. Пугливо отпрянули, как свора псов, узнавших хозяина. Пожрали остатки воздуха, харкнули напоследок ворохом горячей пыли и исчезли.
